Записки иммигрантки

Глава 1

В самом начале этого века я эмигрировала в Испанию. Я бежала от своих проблем, с которыми мне трудно было справиться.

Все мои интересы до 90-го года были интересы обычной девушки, которая мечтала о любви, о перспективной работе. Разговоры с подружками были о том, где достать ту или иную шмотку или куда пойти развлечься

Всё, что вокруг меня назревало и происходило, не трогало меня, так как я была не в политике и меня лично не касалось.

Я жила в прекрасной стране, как мне казалось, в лучшей республике, в лучшем городе, который в 80-х годах называли «Маленький Париж». Не знаю, насколько Тбилиси в то время походил на Париж, но мы, кто жили в этом городе, чувствовали себя особенными. У нас было больше свободы, больше доступа к зарубежным хитам, к фильмам. Климат Грузии и подпольно-официальные цеха (мастерские) позволяли одеваться стильно и модно.

В 80-х годах, как и в 20-е, и в 30-е, и далее, в Грузии тусовались чуть опальные, а значит, интересные для нас музыканты, поэты, художники. Да и советская культура баловала Тбилиси гастролями кумиров.

И вдруг наступил 1990 год.

Умерла мама, которая держала всю семью, была моим другом и учителем. Отец запил. Сестра-подросток совершенно ушла от ответственности. И я сникла!

Я поняла, что беззаботная жизнь закончилась. Ответственность за семью легла на меня.

А в конце года ещё сюрприз: началась гражданская война в Грузии.

Никогда не забуду стрельбу, бандитский хаос на улице, существование без света и воды на 11-м этаже двенадцатиэтажного дома.

Два года нищеты, страха, беспомощности! И первая возможность – мы на исторической Родине, в России.

В мае 93-го года Россия мне показалась раем.

Я наслаждалась хлебом, спокойной степенностью людей на улицах. Страх уходил…

Мне казалось, что наконец-то можно начать жить в своей стране!

Работу я нашла быстро: воспитатели в детском саду были нужны. Мне нравилось, несмотря на то что зарплата была впритык.

Мы жили все вместе: отец, я и сестра. Отец добрался до алкоголя. Если в Грузии его страсть к вину сдерживало мнение соседей, то в России страсть к водке никто не осуждал. И падение в грязь, в агрессию было стремительным и без финала.

Сестра быстро нашла жениха, которого притащила в наш небольшой домик и ела с ним со стола, который оплачивала я и мой отец, когда я успевала что-то урвать с его зарплаты.

Я ненавидела дом, работа меня стала утомлять, хотелось любви, но я была несчастна! А разве несчастная притягивает любовь?!

Мне казалось, что если я уеду далеко и навсегда, то жизнь моя резко поменяется и я стану свободной от глупой ответственности за мою семью, которой у меня не было, но я думала, что это моя обязанность – тянуть за собой отца и сестру.

Я устала быть послушной, порядочной уже великовозрастной девушкой, которая изо всех сил хочет показать окружающим, что дома у нас всё в порядке, а дальним родственникам доказать, что наша семья дружная, почти идеальная.

Я с детства для всех была примером: воспитанная, умница в учёбе, без вредных привычек и без отступающих шагов в не ту сторону.

Мне всё надоело, и я решила бежать! Но сбежать просто в другой город я боялась, так как Россия меня стала пугать. Я вырвалась из Грузии, но стала жить не в СССР.

Я мечтала. Мои мечтания смешивались с иллюзиями. Я слушала рассказы знакомых, чьи знакомые рассказывали о каких-то своих знакомых, которые уехали в Грецию, в Израиль, в США и живут там припеваючи.

И я, послушная и ответственная, решила убежать от пьяного дома, от нищей работы, от неразберихи в стране.

Один вопрос я для себя решила: я уезжаю в другую страну.

Второй вопрос был – в какую страну?

США я даже не обсуждала. Никогда не питала симпатий к этой стране.

Турция тоже отпадала. Я там была. И в то время, когда я там была и где была, страна эта меня не очаровала.

В северные страны меня не тянуло.

Помог случай. Я забежала к знакомой на чаёк, а у неё уже чаёвничала её подруга детства. Она только вернулась из Испании и с таким вкусом рассказывала о своей поездке, что я все свои мысли направила только на эту страну.

Когда в голове и в сердце одно сильное желание, вокруг появляются знаки, люди, которые дают тебе информацию, направляют, сами того не зная, помогают идти к цели.

Так случилось и со мной. Я выбрала Испанию. И как-то само по себе получалось так, что мне попадались газеты, где я что-то вычитывала об испанцах, об эмиграции. У меня каким-то образом появлялись случайные знакомые, которые делились опытом туриста в Испании или короткой жизнью нелегала .

Пришёл момент решить третий и четвёртый вопросы.

Третий вопрос состоял в том, что надо было начать осваивать язык.

Для начала я купила русско-испанский словарик и стала заучивать самые необходимые существительные и глаголы.

А вот четвёртый вопрос требовал подготовки и терпения.

Мне нужен был способ экономно въехать в Испанию, найти связи в Мадриде.

Я ехала в столицу. Логика подсказывала, что в столице больше возможностей.

Я знала, что я буду нелегалкой, то есть у меня кроме визы на месяц ничего не было. Виза давала право мне легально быть в Испании один месяц, потом, если бы я просрочила визу, то могла бы иметь неприятные последствия при выезде из страны.

Я знала, что Испания – очень терпимая страна, что закон уважает право человека жить, где ему нравится. А вот работать без «разрешения на работу» – это уже нарушение закона.

Из всей семьи я унаследовала больше всего авантюристических генов, то есть мне нравились приключения, преодоление опасности, и после страха и волнения я всегда испытывала наслаждение.

Другими словами, моя душа жаждала изменений, приключений, а голова меня тормозила, что надо выбирать путь спокойный, достойный, порядочный.

Я помню, в детстве я больше тянулась к мальчишеским играм, мне нравилось вести за собой и быть первой. И никогда меня не смущали битые коленки и цыпки на руках. Зато это всё смущало мою маму. И она мне постоянно твердила: «Будь девочкой! Посмотри на других девочек, скромных и не в репейниках в волосах!»

Меня столько раз воспитывали быть примерной девочкой, что я научилась ею быть.

С одной стороны, мне хотелось быть такой, какая я есть, с другой стороны, не хотелось подводить родителей, ведь они должны были гордиться мною.

Мама понимала, что подавить мое свободолюбие – это родительское преступление, поэтому направляла меня к книгам, которые научили меня уметь держаться на плаву и следовать своим принципам.

Одно мешало очень – чувство безупречной ответственности.

Но желание вырваться из рутины замкнутого круга было таким сильным, что я нашла маленький ген эгоизма, ухватилась за него и бессовестно решила покинуть свою семью.

Я не помню,что было с интернетом в конце 90 годов. Если не помню, значит он был недоступен. Поэтому необходимую информацию все искали в газетах. И я нашла, что искала. А искала я человека, который научит меня что-то говорить по-испански (слова из словарика я вроде бы какие-то запомнила).Таких людей в моем городе трудно было найти: все были помешаны на английском.

Но кто ищет, тот всегда найдёт.

Эмма, преподаватель испанского, была уставшей женщиной неопределенного возраста. Жила в другом конце города, очень далеко. Я могла позволить себе урок раз в две недели. Во-первых, стоимость урока была для меня очень высокой, а во вторых менять три транспорта, чтобы добраться до цели, меня угнетало.

Эмма оказалась дочерью испанца, которого в 1937 году ребёнком привезли в СССР, спасая от фашистского режима Франко. Таких детей, детей испанских коммунистов, в СССР было более трёх тысяч. Впоследствии испанцы назвали их "дети войны", так как из-за гражданской войны в Испании их разлучили с родителями и вывезли на время в страну коммунистов.

Отец Эммы, как и другие "дети войны", долгие годы вернуться в Испанию не мог, так как Франко не принимал детей коммунистов из СССР, хотя они и были испанцами по крови.

Первый раз Эмма с отцом посетили Мадрид в 1980 году. Через некоторое время отец с матерью навсегда остались в Испании, а Эмма вернулась в Россию.

И вот сейчас она решила покинуть свою родину и воссоединиться со своими родителями и младшей сестрой.

Эмма была медсестрой и ей казалось, что она легко может другого научить языку своего отца, который сама знала только в некоторых фразах.

То, что она не умеет преподавать, я поняла сразу. Но то, что она не знает языка, я не понимала и четко повторяла за ней фразы, которые упорно не оставались в моей голове.

Я не бросала общения с Эммой, так как она мне сообщила, что в апреле уезжает в Испанию. Я готовила выезд на конец мая. Эмма мне была нужна, чтобы как-то зацепиться в Мадриде.

Я прилетела в Барселону с двумя важными для меня фразами на испанском языке : "Где находится улица…?" и "Где находится туалет?"

Эмма меня ждала в Мадриде. Но я одолжила доллары и купила самую дешевую путёвку в отель на Коста Брава.

В агентстве я познакомилась с Марьей Петровной, которая тоже собралась стать нелегальным иммигрантом в Испании. Нам посоветовали ехать вместе, чтобы быть подругами на время пересечения границы. В 2000 году одиноким женщинам получить шенгенскую визу было тяжело.

Марья Петровна была настоящей Марьей Петровной из знаменитой неприличной поговорки . Это была романтичная особа лет пятидесяти, с накрученной искусственной дулькой на голове, уверенная, что едет покорять Испанию восточными Учениями Совершенствования, которые она приобрела у какого-то необыкновенного то ли буддийского монаха, то ли у гуру , которому заплатила за обучение своей квартирой. С собой она везла дипломы об окончании нескольких уровней Учения Совершенства, а также два огромных чемодана, рюкзак, базарную полосатую сумку – символ челноков девяностых годов, шубу, две куртки.

Рядом с ней я выглядела бедно. Со мной была дорожная сумка с двумя трусами, лифчиком, платьем, майкой, легкой кофточкой, купальником и шлепками. Остальное было на мне.

С Марьей Петровной мы благополучно пересекли границы и нас вместе поселили в отель в городке Малграт де Мар. Для себя я решила, что если я оплатила недельное пребывание в отеле, то неделю я поваляюсь на пляже, наемся со шведского стола и отдохну перед неизвестностью.

Марья Петровна уехала в Мадрид через два дня. Я была рада, так как она постоянно спала, требовала, чтобы в 22:00 я была бы в номере и злилась на шумное веселье вокруг отеля.

Я наоборот! После многих лет скованности и ответственности почувствовала себя свободной! Мне хотелось балдеть, но на мои финансы, которые у меня были на тот момент, я могла позволить себе вечером только бокал вина на террасе. Мне было хорошо, несмотря на то, что я была одна.

Я наблюдала за отдыхающими: раскрепощенными немцами и англичанами. Россияне тогда вели себя скромно и дико.

Вино меня подбадривало, воспоминания дискотеки молодости давали мне смелость, и я без стеснения примазывалась к группе танцующих и от души танцевала так, как я чувствовала.

Я не собиралась ни с кем знакомиться. Это не входило в мои планы.

Да и никогда не доверяла курортным знакомствам, я считала, что они мимолётные, несерьёзные и болезненные для девушек.

Я сидела в вестибюле и рассматривала папки, где предлагались экскурсии. Мне очень хотелось поехать куда-нибудь, но я не могла себе этого позволить. Впереди меня ждала неизвестность, рассчитывать на кого-то не могла, не хотела и не смела.

Ко мне подошёл русскоговорящий гид, который помогал россиянам ориентироваться в отдыхе, и спросил, что меня интересует. Он так неожиданно спросил меня, что мне неудобно было отказать и я стала что-то мямлить, сама не понимая что. Но гид уловил моё настроение и предложил мне посетить Андалузский дворик. "Там вы от души повеселитесь," – добавил он и быстро оформил заказ.

Мне ничего не оставалось, как выложить деньги. Сначала я расстроилась: сумма была не маленькой, но потом по-детски себя успокоила: " Останусь без денег, вернусь домой пешком!"

Кстати, план вернуться домой пешком в случае моей неудачи в Испании я разработала ещё в России. Я четко расписала маршрут через Европу, точно определила, как добираться: пешком или автостопом. И рассчитала, что на все обратное путешествие уйдет около двух с половиной месяцев.

Этот план мне не понадобился, но дойти до России пешком у меня до сих пор в голове.

Наступил вечер экскурсии. К отелю подъехал автобус. Я была удивлена, что вместе со мной в автобус зашли человек восемь русскоговорящих отдыхающих. А вскоре автобус у других отелей заполнился россиянами. Как всегда сначала все сторонились друг друга, переговаривались только парочки и группки в три – четыре человека. Нас везли минут сорок, все вышли толпой, хором заговорили. Гид старался всех перекричать, я понимала плохо, что он говорил, несмотря на то, что говорил он по-русски.

Я шла в толпе в гордом одиночестве. Толпа заворачивала налево, и я туда же. Вдруг женщины отделились и побежали. Под их шепоток я поняла, что вместе с ними бегу в туалет. Это направление всегда важно для женщин!

Вот в туалете я и познакомилась с двумя подружками, которые непринужденно заговорили со мной. Я была не против быть третьей в их компании.

Рая и Надя были откуда-то с Севера, оставили там мужей и взрослых детей и уже второй раз отдыхали в Испании. Они с чувством наставления рассказывали мне, что надо посмотреть в Барселоне, что поесть и что выпить.

Чтобы выпить, далеко не надо было идти. Зайдя в Андалузский дворик, нас сразу усадили за столик, где стоял кувшин красного вина. Перед нами была сцена. Мы выпили по бокалу вина и сразу стало весело, уютно. На сцене появились испанки, они оттарабанили свой красно-черный танец. Затем пошли мужчины с песнями фламенко, потом опять женщины, потом все вместе.

А мы пили, кувшин наполнялся незаметно и быстро. Нам принесли закуски. Мы ели, пили и смотрели на сцену. А потом мы ели, пили и танцевали. Так было хорошо, что не хотелось, чтобы наступило завтра.

Нам было весело и безразлично. Мы потеряли ориентацию и сели не в тот автобус. В два часа ночи нас привезли в какой-то непонятный для нас городок на побережье. Мы пытались что-то объяснить водителю и гиду немцу, который тоже был хорошо навеселе, но все пожимали плечами и что-то говорили : ни испанского, ни немецкого мы не знали.

Что делать в два часа ночи непонятно где?

Здесь тоже было много отелей, где ещё шумели на террасах люди. Мы сели за столик, заказали ещё вина и уверенные, что в отеле кто-то говорит на русском, попытали счастье заговорить с официантом. Он подозвал девушку и она на русском нам объяснила, что мы находимся в Бланесе и что до Малграт де Мар пешком точно не дойдем. Девушка нам посочувствовала, но ничем помочь не могла. Рая и Надя попросили ее посодействовать переночевать в отеле. Но девушка ответила, что мест в отеле нет, всё занято. И мы решили переночевать на пляже, вернее прикорнуть до утра.

Веселье продолжалось и мы крепко сидели в мягких кожаных креслах отелевского бара. Мы не расстроились, а ржали. Нам было смешно, что мы заблудились в чужой стране и это нас возбуждало.

Музыка дразнила ритмами, мы иногда выбегали потанцевать и таким образом чуть трезвели. Вдруг нам принесли ещё три бокала вина и сказали, что нас угощает хозяин отеля. Вот это сюрприз! Рая и Надя помахали ему, так как нам показали, где он стоял: в тени. Я даже не разглядела его лица, только уловила, что он был высок и строен.

Время пролетело быстро и к пяти утра отдыхающая публика стала скисать и расходится по номерам. Нам тоже надо было тащиться на пляж, так как официанты забегали, быстро очищая столы от посуды и пепельниц. Вдруг к нам опять подошла русскоязычная официантка и сказала: "Шеф поинтересовался, кто вы. Я рассказала, что вы заблудились. Он предложил вас отвезти в Малграт де Мар".

Рая и Надя сразу отряхнулись, заулыбались и согласились.

Для меня было неожиданностью такая услуга, я подумать не могла, что хозяин отеля кого-то пожалеет. Это потом я узнала, что испанцам свойственна импульсивная солидарность. Но на эту солидарность надолго надеяться нельзя.

Глава 2

Оскар, так звали нашего спасителя, говорил на английском. Школьный курс английского языка я всегда помнила, поэтому что-то могла объяснить. Оскар сказал, что сначала завезет Раю и Надю, а потом меня. Мне было все равно, так как абсолютно не ориентировалась, где что находится.

Подружки уселись на заднее сиденье, а я оказалась рядом с Оскаром. На вид ему было лет сорок. Ничего особенного, но от него пахло морем, и поэтому он был притягателен. Я закрыла глаза, чтобы не мечтать, а прийти в реальность.

Рая и Надя попрощались со мной и мы договорились вечером встретиться у входа в их отель. Уже было начало седьмого утра. Спать мне не хотелось. Так бывает, когда перевозбудишься на вечеринке.

Оскар остановил машину и предложил мне выпить кофе.

Утренний бар был пуст. Сонный официант долго не подходил. Оскар не торопился, а я и подавно.

Мне хотелось только кофе. Чашечку я выпила сразу, а потом попросила кофе с молоком. Оскар засмеялся. Мне показалось, что он не ожидал такого моего кофейного трюка, и это его искренно развеселило. Я ему объяснила, что первая маленькая чашечка кофе для того, чтобы взбодриться, а кофе с молоком для завтрака. Оскар опять рассмеялся и попросил для себя тот же вариант кофе.

Мне было спокойно и хорошо. Я только жалела о том, что я не туристка и что через три дня мне надо ехать в Мадрид. Это была реальность.

Беседа с Оскаром была не о чем. И о чем можно было беседовать на моем скудном английском языке. Я ничего не спрашивала, а только отвечала на его редкие вопросы о семье, о поездке, о России. И вдруг он меня спросил, есть ли у меня планы на сегодняшний вечер. Я просто обалдела от этого вопроса, поэтому глупо пожала плечами.

Оскар спросил, нормально ли будет, если к девяти часам вечера он подъедет к моему отелю. Я потеряла дар речи, но утвердительно замахала головой. Оскар сказал, что приглашает меня на ужин.

Я глупо улыбалась всю дорогу до отеля, которая к моему удовлетворению заняла десять минут. Быстро выбежала из машины и без лифта примчалась на четвертый этаж в свой номер.

Меня испанец пригласил на ужин! Меня, которая готовится стать нелегалкой! Но он ведь думает, что я туристка! Он в меня влюбился? Очнись, он хочет с тобой переспать, так как ты чем-то его привлекла. Интересно, он женат? Зачем этот вопрос? Я уже строю планы! Я согласилась с ним поужинать, значит последует ночь и завтрак! А что я теряю? Ничего! Надо просто провести время и забыть! Перспектив никаких нет!

Я успокоила свои иллюзорные и реалистические мысли и теперь беспокоилась о том, в чем пойти на ужин. Как будто у меня был выбор! Я вытащила платье из сумки, освежили его под водой в ванне и повесила сушить.

Проблема была ещё в том, что я не знала, как себя вести с испанцем. И честно говоря, в мои тридцать два года, я не имела достаточного опыта общения с мужчинами.

В школьные годы я дружила с мальчиком, который мне нравился. Мы даже не целовались по-взрослому. Не успели. В институте была какая-то влюбленность, без отношений. А потом был секс, который я принимала за любовь. Не было у меня ни с кем долгих и интересных отношений, а всегда очень хотелось, но не получалось. А не получалось потому, что романтические книжки о возвышенной любви, на которых мы воспитывались, совершенно не походили на реальность. В Грузии женщинам вдалбливали быть гордыми и недоступными до свадьбы, и вообще и в принципе нас зазомбировали, что мы, воспитанные и образованные девушки, принцессы на всю жизнь. А принцессы достойны только принца, которого в реальной жизни не было и не должно было быть. И принцессы или оставались до конца жизни одинокими принцессами, или превращались в золушек навсегда.

Я не пошла на пляж и после дневного сна продолжила заниматься медитацией, внушая себе, что никто меня не осудит, я уже очень взрослая и ничего страшного, если сразу после ужина окажусь в постели с почти незнакомым мужчиной.

К вечеру я все-таки сбегала на пляж, вернее мне просто захотелось обмыться морем. Я любила своё тело после морского купания. Мне казалось, что тело становится упругим и по особому пахнет. Плавала я долго и всё время думала об Оскаре. Честно говоря, мне очень польстило, что из всего великолепия туристок он выбрал меня. Хоть и на одну ночь, а меня!

Потом я сбегала к Рае и Наде. Не похвасталась, а предупредила, что иду с Оскаром ужинать. И зачем я им сказала? Я их практически не знаю, в воскресенье покину отель в никуда, а тут ответственно предупредила на всякий случай! Рая и Надя заохали, заахали, пожелали отлично провести время и посетовали, что им не удалось кого-то зацепить.

В 21.00 я была в фойе отеля. Оскар уже меня ждал. Я только сейчас заметила, что он был голубоглазый шатен, смуглый от загара и с очень большой улыбкой. Я облегченно отметила, что одет он был просто: джинсы и светлая майка.

Оскар смущался. И это меня удивило. Он не знал, как меня приветствовать, но все-таки поцеловал в щёчку. Это я потом узнала, что у испанцев почти ежедневные поцелуи с коллегами, соседями, друзьями.

Оскар непринужденно взял меня за руку и повел к машине. Я считала себя взрослой, а тут сорокалетний мужчина просто берет меня за руку, как девочку, и просто ведёт за собой. В моей жизни это было только в школе, когда влюбленный в меня мальчик иногда брал меня за руку и вел за собой.

Ресторан находился далеко от шумных туристов. Здесь было немного столиков. Оскар сказал, что я единственная иностранка в этом ресторане.

Он спросил, что я буду пить и есть. Пить, конечно, вино. Какое? Мне было все равно: вина я различала только по цвету. Насчет блюд я вообще ничего не сказала, так как не знала испанской кухни.

Мне принесли зелёный салат, а потом рыбу. Я практически ничего не ела, а один бокал вина растянулся на весь ужин.

Я улыбалась, но дрожала от волнения, потому что чувствовала, что Оскар притягивает меня к себе и я готова была быть с ним.

За ужином Оскар что-то рассказывал мне, я его не слышала, я его желала.

Но он был корректен и не проявлял никак свой мужской интерес ко мне. Он только улыбался своей большой улыбкой.

Я думала, куда Оскар меня повезет после ужина? Наверное, в свой отель. Но мы приехали в ночной бар, где для нас был заказан столик, вернее глубокий диван с мини столиком. Нам принесли коктейль. Я не знала, что делать, как себя вести. Просто тупо сосала из трубочки желто-красный коктейль в высоком круглом бокале. Теперь Оскар находился не напротив меня, как в ресторане, а рядом. Я чувствовала его тело, его дурманящий мужской запах. Но я не могла начать, я ждала, что будет дальше. В баре было не шумно, музыка не гремела, а как будто мелодично нашептывала. На нас никто не обращал внимание. Оскар в какой-то момент наклонился ко мне и что-то сказал на испанском. Потом извинился и повторил на английском: « Я хочу заняться любовью с тобой». И тут же добавил, что на испанском это звучит красивее, поэтому сначала сказал на испанском. Я опешила, растерялась. Во-первых, я не ожидала, что мне это скажут прямо, а во-вторых, я не думала, что мне это скажут. Я представляла это все иначе, типично: поцелуи, страсть, раздевание.

Наступила пауза из-за моих размышлений и Оскар, не стесняясь, спросил меня: «А ты хочешь заняться любовью со мной?». Я ответила: «Да».

Мы резко встали и вышли из бара.

Завернув в первый попавшейся переулок, остановились. Я задрожала от ожидания. Вдруг Оскар схватил меня за плечи и грубо прижал к стене. Я застонала, принимая его поцелуи, готовая на всё. Но кто-то рядом сначала громко кашлянул, потом запел. Мы, не оглядываясь, стесняясь своего бесстыдства, побежали к машине.

Здесь в машине Оскар не смог удержать себя и медленными, но твёрдыми движениями заставил моё тело гореть. Мой мозг уходил в приятную пустоту. Я не знаю, сколько это длилось, но впервые в жизни я вдруг почувствовала сладостный прилив, который постепенно наполнил всё моё тело, а затем выплеснулся криком.

Я просто лежала на заднем сидении, растрепанная и полуголая. Оскар куда-то меня вёз. Ехали мы недолго. Машина остановилась. Мне не хотелось выходить: я просто ничего не хотела! Мне казалось, что я счастлива в этой машине и если выйду из неё, то снова попаду в реальность, где должна выживать.

Оскар открыл заднюю дверь, поцеловал меня и бережно стал приводить в порядок мою одежду. Потом приобнял меня и куда-то повёл.

Глава 3

Мы оказались в небольшой квартирке. Я приняла душ и пришла в себя. Оскар ждал меня на балконе. Здесь было свежо, но не холодно. Ночь была звёздной, негромкой.