Дмитрий Антонов успешно провел переговоры с поляками (о чем он доложил шефу по телефону двадцать минут назад) и уже спешил в пансионат на своем шикарном черном «Мерседесе».
А хозяйственная Риточка, накупив всевозможных деликатесов к праздничному столу, тоже отзвонилась Владиславу, сообщив ему, что их «компашка» выехала из Москвы. «Компашка» – это, собственно говоря, Риточка, Юрген и Яна. Зная, что Риточка никогда не лихачит, Владислав был спокоен, подсчитав, что примерно минут через сорок изящная серебристая «Хонда» Риточки будет на парковке пансионата.
Самсонов, слегка взбодрившись после чая, мурлыкал себе под нос какую-то джазовую мелодию и уже подумывал, что, пожалуй, спать-то он еще не ляжет…
Чай подействовал на него тонизирующе. «И в самом деле, – размышлял он, – пусть Тоня уложит ребятишек, и мы все пойдем посидим в одном из уютных полутемных барчиков».
Владислав хорошо был знаком с развлекательными заведениями Москвы и Подмосковья, а этот пансионат особенно любил: они частенько привозили сюда своих зарубежных партнеров и, благодаря обаянию Риточки Вербянской, умевшей сглаживать любые конфликтные ситуации, в этом пансионате был подписан не один выгодный контракт с поставщиками мясо-молочной продукции из Европы, а также Ближнего Зарубежья…
Риточка…
На минуту Владислав прикрыл глаза и вспомнил, как лет десять назад Маргарита Вербянская пришла наниматься к нему на работу. В то неспокойное для страны время многие потеряли почву под ногами из-за закрытия предприятий и различных контор. Риточка была одной из тех самых «многих», но до чего ж она была хороша тогда!
Владислав даже причмокнул, когда перед глазами у него возник тот далекий июньский жаркий день, когда в его кабинет робко вошла аппетитная шатеночка с умными оленьими глазами и необыкновенно чувственным ртом. Когда она спокойным, тихим голосом стала отвечать на очередной вопрос, задаваемый Владиславом, одна из тоненьких бретелек ее воздушного розового сарафана случайно съехала с округлого плечика, и Владислав потерял какую-то важную мысль и «пропал»…
В ту же самую минуту он понял, что Риточка будет у него работать… А когда, несколько отрезвев после первых месяцев их «полуслужебного романа», Владислав осознал, что ко всем своим положительным качествам (не конфликтна, хороша в постели, не собирается его разводить с Антониной) Риточка еще и необыкновенно умна, сметлива и замечательно ладит с людьми, то он тут же назначил ее исполнительным директором начавшей к тому времени серьезно разрастаться его компании.
Именно Риточка и предложила Владиславу реорганизовать его «Вкуснятину» в холдинг с более прагматичным и понятным западным партнерам названием «СамсоновЪ». Риточка была счастлива, Владислав тоже. И хотя их «роман» как бы сам собой сошел на «нет», но остались доверие и совместное дело, поскольку Риточка (Владислав и сам не заметил, как ей это удалось) стала акционером холдинга с довольно внушительным пакетом акций.
Владислав вновь открыл глаза. Посмотрел на жену, сидящую на сиденье у правого окна. Антонина, казалось, задремала. «Какая же у меня хорошая, добрая семья, – залюбовался Самсонов, – тихая, милая, все и всегда прощающая Тоня, да и Егорка с Анютой такие замечательные, спокойные дети».
Анюта в наушниках, одетых на смешную треугольную шапочку с бубенчиками, была похожа на очаровательную космическую пришелицу с далекой планеты. Она болтала ножкой в такт музыке, льющейся из наушников, и улыбалась чему-то своему, детскому. А Егор, уже успевший перебраться на переднее сиденье, рядом с Олегом Евгеньевичем, пытался постичь азы вождения.
«Подрастает парень-то уже, – радостно подумал Владислав, зевая, – еще пару-тройку лет, придется и ему машину покупать. А что… пусть катается, он парень серьезный, не наркоман какой-нибудь, не балбес, умный мальчишка, весь в меня…». Владислав горделиво приосанился на сиденье и взглянул в окно, надеясь увидеть свое изображение, но в окне ровным счетом ничего, кроме черноты, видно не было.
Внезапно, то ли от нависшей отовсюду темноты, то ли от ощущения, что их машина – мелкая песчинка в огромном заснеженном безлюдном лесу, мысли Владислава переключились на предмет, так сказать, болезненный и в некотором роде беспокоивший его чрезвычайно.
Особенно в последние дни…
Дело было в том, что его заместитель, Дмитрий Антонов, с недавнего времени гордо переименовавший себя в вице-президента холдинга «СамсоновЪ», стал вести себя не совсем адекватно. На официальном банкете в честь юбилея шефа, то есть его, Владислава, Димка вдруг отчебучил, иного слова и не подберешь, именно отчебучил такое… Вспоминать стыдно и противно даже…
Когда гости, устав поздравлять юбиляра, стали кучковаться и пить-есть совсем уж по-домашнему, забыв об этикете, произошло странное и пугающее событие.
Дмитрий Антонов при всем честном народе вдруг запрыгнул на один из банкетных столов и с диким, каким-то животным криком, стал ногами и руками распихивать посуду со скатерти и дико хохотать.
Со стола на пол с хрустальным звоном полетели бокалы, рюмки и дорогой фарфор. Секунд через тридцать в воцарившейся звенящей тишине Антонов упал на четвереньки и зарычал. Несколько дамочек взвизгнули. Кому-то стало плохо. Рядом стоящий мужчина было рассмеялся, но смех застрял в горле у весельчака, когда Дмитрий, не переставая дико и злобно рычать, стал кататься по столу, при этом пачкая кровью белоснежную скатерть, потому что успел сильно порезаться осколком разбитой тарелки.
Валерий Титов, начальник охраны Владислава, первым из всех окружающих пришедший в себя от увиденного, дал сигнал стоящим в недоумении у дверей секьюрити. И дюжие парни в черных костюмах с «бабочками» на шее гурьбой налетели на совершенно уже невменяемого Димку, у которого глаза закатились куда-то вверх и были видны одни белки, а изо рта шла пена.
– Эпилептик? – спросил кто-то негромко за спиной у Владислава. Владислав резко повернулся на каблуках, но за ним уже никого не было. Задавший столь опрометчиво вопрос, видно, смекнул, что может сильно навредить своей карьере подобными мыслями, и тут же затерялся в толпе.
Охрана унесла вяло сопротивлявшегося Дмитрия в соседний кабинет. Тут же налетевшие изо всех углов уборщицы быстро смели остатки разбитых тарелок и хрусталя в специальные пластиковые черные пакеты, сменили скатерть и обновили столовые приборы, и через минут пятнадцать никаких следов погрома не осталось.
Немного погодя, извинившись перед шокированными такой эскападой гостями, Владислав зашел в кабинет и увидел сидящего в кресле Димку с совершенно стеклянным взором. Секьюрити на всякий случай не отходили от вице-президента ни на шаг, но это уже были лишние меры предосторожности, поскольку было очевидно, что Антонов уже успокоился. Приступ странной звериной вспышки закончился.
– Что с тобой было? – начал негромко, чтобы секьюрити не очень-то вникали в разговор, спрашивать друга Владислав. – Ты вообще соображаешь, что ты натворил? Гости в шоке…
Димка не отвечал. Взгляд его по-прежнему был какой-то отсутствующий, усталый.
– Чего молчишь, Антонов? Я с тобой, между прочим, разговариваю, – начал злиться Владислав. – Действительно, хорошенькая реклама фирме: вице-президент скачет пьяной макакой на столе, изо рта пена… Хорошо еще, что Иван Степанович уехать успел, да все равно донесут, сволочи, – с раздражением выругался Владислав. – Ну, ладно, как-нибудь выкручусь, что-нибудь напридумываю…
– Она…, – вдруг каким-то чужим, незнакомым голосом произнес Димка, – это была она…
– Кто она, дурак? – рассмеялся Владислав, – «белочка», белая горячечка? Что ж ты, брат, нехорошо, до чертиков напился… Перед гостями меня опозорил…
Он не успел продолжить свою нотацию, как ему вдруг отчего-то стало не по себе, если не сказать, что жутко стало… Димка своей холодной, словно лед, рукой, схватил его за руку и снова сбивчиво забормотал:
– Понимаешь, Владик, это была она… Та, что нас не любит… Она меня чуть не убила…
Внезапно он зарыдал совсем по-детски, жалостливо, закрыв руками голову.
– Так, ребята, вам все ясно? – грозно скомандовал Владислав секьюрити. – Дмитрия Анатольевича срочно отвезти домой, выкупать, напоить чаем, чего там еще сделать с пьяным нужно – сами знаете, не маленькие… И обязательно до утра пусть с ним кто-нибудь останется. Мало ли что…
Охрана, молча, подхватила все еще ничего не соображавшего Дмитрия и отнесла его в машину.
С тех пор прошла неделя. Димка ни разу не давал повода для обсуждений, которые, под страхом увольнения, Владислав официально запретил вести на фирме. Более того, через два дня после своего «рычания на четвереньках», Антонов подписал с норвежцами такой выгодный контракт, что Владислав простил ему ту странную выходку на юбилее. И жизнь снова потекла в обычном русле: контракты, презентации, командировки, переговоры, опять контракты…
Но почему-то именно сегодня, в этот вечер, когда машина ехала по заснеженной дороге между стоящими с обеих сторон соснами-великанами, а снег падал так обильно, что «дворники» «Шевроле» работали непрерывно, Владислав, вглядываясь в густую темень, опять припомнил тот странный вечер и рычащего Димку на столе…
Он нахмурился. И попытался прогнать нахлынувшие на него невеселые мысли – о скоротечности человеческой жизни, о том, что ему уже стукнуло пятьдесят, и скоро, вероятно, начнутся разные недуги и болезни, равнодушие женщин и еще бог его знает чего…
Внезапно он услышал визг тормозов, машину резко качнуло в сторону и вся и все, находящиеся в салоне, покатилось-попадало на пол. Пребольно стукнувшись плечом о соседнее сиденье, Владислав перед тем, как оказался на полу, успел заметить в свете автомобильных фар какую-то черную фигуру на заснеженной дороге.
Буквально через секунду раздался испуганный плач Анечки, который подхватил баском Егорка. Он довольно больно ударился лбом о стекло, которое к счастью, не разбилось, но парнишка растерялся и теперь тер ушибленное место и ревел. Антонина птицей метнулась к детям и стала успокаивать их.
– Олег, какого черта, что случилось? – заорал Владислав, выбираясь из-под баулов, курток и потирая ушибленный «Блэк Джеком» локоть.
– Да я сам толком не понял, Владислав Игоревич, – виноватым голосом ответил водитель, – мне вдруг показалось, что впереди человек стоит.
– И тебе тоже? – удивился Владислав. – Вроде какая-то женщина в черном плаще с капюшоном. Да?
– Верно. А я уж думал, померещилось. – Олег Евгеньевич крякнул, перекрестился, открыл дверь машины и вылез в темноту. Через минуты три он, отчаянно попахивая крепким табаком, снова влез на сиденье и потер затылок.
– Ерунда какая-то получается, Владислав Игоревич, – стал он объясняться с шефом, – вроде бы никого нет, неужели показалось? Вот дурак старый я, извините уж меня. Почудилось, видно…
– Дураком-то погоди себя называть, – возразил ему Владислав, – ведь я же тоже кого-то видел. Могу поклясться.
– Может, массовый психоз? – робко вставила словечко Антонина, которая хотела тем самым разрядить обстановку и успокоить перепугавшихся детей.
– А я тоже тетю какую-то видела, – вдруг пропищала тоненьким голосочком Анечка. – Она еще рукой так взмахнула, как будто голосовала или не хотела нам дать проехать…
– Вот, это, пожалуй, вернее, – проворчал недоуменно Олег Евгеньевич. – Только куда она могла деться? Я все кюветы и слева и справа осмотрел – там все белым-бело…
– Да мы бы и услышали, если бы был удар, – произнес отчего-то дрогнувшим голосом Владислав.
– Какой удар, пап? – спросил Егорка, перестав хлюпать носом и уже вполне пришедший в себя.
– Все, хватит, поехали, Олег, – рявкнул Владислав, – Егорка, никакого удара не было, да и не могло быть. Нам всем привиделось, темно вокруг, вот и померещилось…
