Ведьмак

Вера нетерпеливо постукивала ножкой об пол. Она не любила маленькие города и провинциальные аэропорты. В Москве они давным-давно бы уже получили багаж и поехали по домам. А тут одна багажная лента на несколько рейсов. Все рейсы из Москвы. Или ей так казалось. Ей вообще казалось, что в столице жизнь есть, а за ее пределами – нет. Но компания, в которой она работала директором по персоналу, почему-то упорно открывала в регионах филиалы и отправляла ее контролировать процесс подбора персонала. Господи, да где же этот багаж?! И зачем она набрала столько нарядов в эту дыру?

– Может хватит уже топать? Каблук сломаешь.

– А?

Из невеселых раздумий ее выдернул коллега, прилетевший в командировку вместе с ней. Павел. Павлик. Молодой, перспективный, горячий… Точно! Вот зачем она потащила с собой гору платьев! Помимо скучных рабочих проверок, она рассчитывала на приятный совместный досуг с Пашей. У них уже полгода был легкий, необременительный роман. Интересно, в этом городке есть хотя бы куда пойти поужинать? Или они снова запрутся в номере и… а почему бы и нет? Но зачем тогда она перла чемодан? Если даже наряды выгулять не получится! Ну, и чушь лезет ей в голову. Это все чтобы отвлечься от томительного ожидания.

      Багаж был получен, Вера и Павел перешли в другой зал, такой же маленький, как первый. Мужчина в интернете на смартфоне пытался найти номер вызова такси.

– А ты уверен, что эта функция вообще тут работает??

– Веруня, ну что ты такое говоришь. Мы же не в лесу. – Павлик ласково посмотрел на неё.

Вера небрежно тряхнула уложенными волосами, чтобы скрыть, как ей приятно внимание молодого человека, и принялась осматривать зал. Люди были типично провинциальными: скучными, серыми. Вон разве что высокий мужчина отличался. С ровной спортивной осанкой. Он стоял у единственной стойки, спиной к залу – лица Вера не видела. Хорошо, дорого одет. И эта его прямая спина… Вере вдруг стало не по себе. Как будто секунду назад рухнули стены аэропорта, и она начала проваливаться куда-то в черное страшное небытие. Мужчина закончил свои дела у стойки и как в замедленной съёмке повернулся лицом к залу. Или это просто Вере показалось, что повернулся он медленно. «Я что, собираюсь упасть в обморок?» подумала она. Последнее, что Вера увидела перед тем, как провалиться в черную дыру своих воспоминаний, был падающий на плитку пола чемодан. Дорогущий чемодан от Луи Виттона, который она берегла и очень боялась поцарапать.

Мама умерла рано. Так рано, что Вера толком не помнила ее. Веру воспитывал отец. Мама была для девочки портретом на серванте в деревянной рамке. А папа был живым, веселым, в меру строгим, в меру щедрым и заботливым. Он никогда не приводил женщин домой, никогда не пил алкоголь. Вера чувствовала себя при таком отце вполне счастливой. Жизнь казалась устойчивой и размеренной. Никаких ураганов в их небольшой квартирке-крепости. Одна комната, светлая, украшенная девичьими безделушками – Верина. Другая, с аскетичной обстановкой – отца. В третьей стоял телевизор, диван и небольшая библиотека. Была еще четвертая комната, за закрытой дверью. Вера не знала размеров этой комнаты, не знала, что там внутри. Комната всегда, сколько она себя помнила, была заперта на ключ.

– Папа, что там у нас? Открой, я хочу посмотреть.

– Любопытной Варваре что сделали? – привычно отшучивался отец.

– Я не Варвара, я Вера. Ну, паааап. Что за секреты?

– Все. Разговор окончен.

Что же, окончен, значит окончен. Подолгу она не спорила. Вера любила отца, и не любила конфликты. Ей всё казалось таким прекрасным и надежным, просто идеальным. Поэтому, когда холодным зимним вечером в дверь позвонил участковый, Вера долго не могла понять, что происходит. Может быть, сотруднику милиции нужна соль? Или позвонить? Или он просто перепутал квартиры? Ну, конечно, он ошибся адресом. В их идеальной жизни не было места никакой милиции…

– Вера Николаевна, я понимаю, что это все трудно и неприятно. Но, вам придется взять себя в руки. Вы единственная родственница. Нужно поехать, в бумагах расписаться.

– В бумагах? – тупо переспросила Вера. – Разве в таких случаях не положено опознание… тела?

– Девушка, милая, ну что вы меня-то мучаете? Не собираетесь, вопросы задаете. Я же просто исполняю приказ. Давайте я вас просто отвезу, куда велено, а там вам уж всё объяснят, а?

Тоскливо было участковому. Тошно. Ему не так часто выпадали такие тоскливые вечера. Обычно вышестоящие ведомства и без них справлялись, а тут какой-то завал: снегопад, метель, аварии одна за другой. Одна страшнее другой. Вот и его дернули с теплого стула. Нарядили в гонца с дурными вестями. Иди, мол, Петрович, сообщи родственникам. Да привези кого-нибудь подписать бумаги. Погибший с твоего участка. Мало того, что тридцатилетнего Игорька ужасно напрягало, что он Петрович в столь юном возрасте. Так еще и в квартире оказалась девица с наивно распахнутыми глазами. Молодая, лет двадцати. Беззаботная. Смотрит на него непонимающим взглядом. Как вот ей такой сообщать, что отец её – отец, наверняка, – а может и старый муж, врезался на машине в бетонное ограждение. Всё сгорело, и опознавать там нечего. Только по номерам с покрытого гарью движка и определили владельца. Собиралась бы уже, ей Богу, не хочет он ей ничего такого говорить. Его дело маленькое, он отвезет, а там уж они сами. Сами… но девица с места трогаться не собиралась. Всё стояла и механическим голосом твердила про опознание. Игорь сначала не понял, а потом до него дошло: ей нужно было это опознание, чтобы убедиться в ошибке. Её отец, – как выяснилось, отец, конечно, – не мог врезаться в ограждение. Не мог погибнуть. Эдак никакой каши не сваришь. Игорь вздохнул. От тоски вздохнул. От того, что всё никак не мог научиться не принимать чужие беды, как собственные. Не мог перестать сочувствовать им. И находиться в квартире глазастой красотки, требующей опознания, он больше не мог.

– Вера, у вас есть какие-то родственники, кроме отца?

Она смотрела на него, как на идиота.

– Есть, или нет? Или что? Я что-то не то спрашиваю?

– У мамы есть сестра. Моя тётя. Но мы не общаемся… почти.

– Зря. – брякнул Игорь. – Надо общаться. А то вот сегодня новый год, а завтра стена бетонная.

– Новый год был месяц назад…

Игорь в ботинках протопал в квартиру, – ну а сколько можно-то, – снял трубку с телефонного аппарата, и сунул в руки Вере.

– Звоните. Тёте своей. Быстро.

– Зачем вы так? – у девицы задрожал голос. Но телефон она взяла, и стала послушно набирать номер. Пошли гудки.

– Затем, что я не в гости пришел. Сколько я тут с вами могу? У меня свои дела есть. – в трубке зазвучал женский голос. Вера стояла как истукан, и молчала. Игорь трубку отобрал, и отчеканил. – Участковый Лобанов. Представьтесь.

Тётка оказалась адекватной. И отзывчивой. Несмотря на то, что с племянницей и зятем от покойной сестры она не общалась… почти, – информацию восприняла четко. Сказала, что через полчаса будет. И очень деликатно попросила перед тем, как отключиться: «Я всё понимаю, Вы человек занятой, но побудьте с Верочкой. Очень Вас прошу!». Ну, что на такое можно ответить. Игорь, конечно, согласился «побыть».

– Но почему бумаги… почему не опознание? – опять она за своё.

– Да нечего там опознавать, девушка! Там всё сгорело. Дотла. Только на двигателе и смогли номер прочитать. А так… ничего. Ни вещей, ни документов. Но машина ваша, правильно?

– Да. – выдавила Вера.

– Ездил на ней папа ваш?

– Да. А что?

– Просто я не хочу слушать ничего, вроде: «это какая-то ошибка», «этого не может быть», «он сейчас должен быть там-то». Сейчас приедет ваша родственница, и я вас отвезу. А дальше сами.

– Но это какая-то ошибка. – послушно повторила Вера то, что он не хотел слышать. – Этого не может быть. Он прекрасно водит машину.

Она наконец-то заплакала. Сползла по стене на пол, и зарыдала. Горько и отчаянно. Уткнувшись лицом в худые коленки. Как трудно видеть чужое горе. Едва ли не труднее, чем проживать своё. И каждый раз одинаково трудно.

– Простите. – в сердцах сказал Игорь. – Простите меня, я не хотел.

Вера и сейчас помнила, как ощущала маяту этого бедного участкового. Она была потеряна, раздавлена, но эту его муку запомнила на всю жизнь. Ему было действительно больно за неё. Вместе с ней. Он сочувствовал искренне. Но даже такой добрый и сочувствующий, он всё равно сказал ей то, страшное, чего бы она не хотела знать никогда. А потом всё было быстро, но как в тумане.

Поездка в какое-то невзрачное здание, подписание бумаг в комнате, полной озабоченных мужчин в гражданском.

Вернувшись домой, они с тётей Леной завешивали в квартире зеркала. Непонятно, для чего, но Лена сказала «надо».

С похорон Вера запомнила большой деревянный ящик. Закрытый гроб. В нём лежали останки её отца, но опознавать там было нечего. Так тоже бывает. Всё сгорело, опознавать нечего. Тем более, не на что смотреть. Так и зарыли в землю закрытый гроб.

А закончилось всё поминками, на которые Вера даже сама готовила еду. Никаких ресторанов. Квартира у них была большой, а друзей у отца было немного. Пришли коллеги с работы, была сама Вера, пара соседок, и тётя Лена с семьей.

А после всего Вера осталась одна в своей большой квартире. Отчаяние и безысходность камнями лежали на её плечах. Отчаяние на левом, безысходность – на правом. Или наоборот.

Чтобы не сойти с ума окончательно, не сломаться под тяжестью камней, Вера придумала вскрыть дверь в комнату, которая всю её жизнь была закрыта. Так сразу дверь не поддалась. Вера ковыряла замок отверткой, и ножом. Потом, подумав, обыскала всю квартиру в поиске ключей. Испробовав все лёгкие способы, взялась за топор. Ей не было жалко сломанного косяка. Как можно жалеть деревяшку, когда умер единственный родной человек? Дерево трещало, стонало, распадалось на щепки. Наконец поддалось, дверь открылась. В комнате было темно. Вера провозилась до вечера, и сама не заметила этого. Щёлкнув выключателем, она увидела совершенно пустую комнату. Голые стены с розовенькими обоями, да плотные бордовые шторы на окне. Что за черт? Почему тут пусто? Ведь она не могла сюда войти… никогда! Ни разу в жизни, сколько помнила себя. И что? Не пустую же комнату скрывал от неё отец? А что тогда? И где оно, это что-то? Вера прошлась по комнате с топором в руке. Никаких тайников, насколько она могла видеть. Ничего. Пустое помещение. Вере хотелось крушить. Взять топор, и разнести в щепки, в клочья… но что? Пустоту? Пустоте наплевать на её гнев. Пустоте вообще на всё наплевать. Пустота в комнате. Пустота в квартире, без отца дома стало пусто. Пустота в душе. В сердце. Навсегда.

– Вера, да что происходит-то? Не пугай меня, я прошу!

Паша тряс её за плечо и смотрел испуганными кроличьими глазами. Интересно, сколько потребовалось времени, чтобы вспомнить столько всего. Мужчина… он успел уйти? Вера осмотрела зал. Человек, который спровоцировал в ней бурю воспоминаний, не спеша двигался в сторону выхода.

– Паша, ты справишься с вещами сам? У меня появилось дело. Но надолго я не задержусь.

– Какое дело? Ты что, сошла с ума? – поразился Павлик. – Мы же хотели по-быстрому поработать, а потом провести время вдвоем!

– Паша, вот поверь, сейчас вообще не до работы!

У Паши вытянулось лицо. Это было настолько не похоже на Веру, что он решительно не понимал, как быть. Ей некогда было сейчас быть деликатной, но Вера постаралась.

– Я тебе клянусь, что всё в порядке, и всё по плану. Я скоро подъеду в гостиницу. Просто сделай сейчас, как я прошу! Ну? Вот и отлично!

Вера стремглав бросилась к выходу из аэропорта. И с вещами, и с Пашей будет всё в порядке, она не сомневалась. Вера доверяла своему толковому помощнику. Да и не волновали её сейчас ни вещи, ни Паша. Ни даже чемодан от Луи Виттона. Главное, она успела выскочить из здания до того, как мужчина скрылся в неизвестном направлении. Он шёл к стоянке с машинами в несколько рядов. Вера оглянулась, и увидела у бордюра четыре машины-такси. Подбежала к первому, и шлепнулась на переднее сидение. Водитель дремал, и никого не трогал. Возможно, уже предвкушал завтрак и сладкий сон после долгой смены.

– Девушка, вы приезжая? Если вызовете машину – дешевле обойдется.

– Я приезжая из Москвы. И для меня сейчас на первом месте не цена. Вам что, не нужны деньги?

– Да почему… – протянул опешивший от такого напора таксист.

– Ну, тогда вот вам пятьсот рублей для начала. А вон человек, видите? Идет к стоянке?

– В сером пальто?

– Точно! Вот нам с вами нужно его не упустить.

– Да иди ты! – восхитился таксист, выруливая со стоянки. – И чтобы он не заметил, что за ним хвост?

– Безусловно. – Вера даже повеселела.

– Сделаем. Пристегнитесь.

Вера вспомнила свою московскую пристегнутую жизнь. Она вечно была пристегнута: к сидению в машине, к обязанностям на работе, к мужу и детям дома. Всё и всегда ровно, предсказуемо, пристегнуто. Никуда не отклониться. Кажется, она немного устала от этого…

– А можно не пристегиваться? Не люблю.

– Вы точно из Москвы? – пожал плечами водитель.

– А что? Не похоже? – усмехнулась Вера.

– Да у вас же там все помешаны на безопасности.

– А вы были в Москве?

– Был. Эка невидаль. Не понравилось мне.

– Вот как? Странно. Обычно всем нравится.

– А мне нет! – отрезал парень. – Суета да толчея. Нет уж. Нас и здесь неплохо кормят. Спокойнее зато.

– Как скажете. Ну, так я не буду пристегиваться?

– Как вам будет удобно. Смотрите, ваш перец в машину садится.

– Ну, вот и давайте за ним.

– Как скажете.

Они засмеялись. Вере вдруг стало так легко и хорошо в машине с этим парнем. Спокойно. Если бы ещё не странное дело, для которого она и села в это такси. Очень странное, но очень важное. Такое важное, что на задний план отошло всё: и работа, и Павлик. И Луи Виттон.

– Как тебя зовут? Можно на «ты»? – спросила Вера.

– Конечно, давай на «ты». Я Олег.

– А я Вера. Не потеряем мы… как сказать-то? Объект!

– Да не потеряем мы твой объект, не ссы. – Олег смутился. – Ой, прости!

– Нормально всё. Не парься.

– А ты весёлая тётка, Вера.

– А вот грубить не надо. – они снова расхохотались. Отсмеявшись, Вера добавила. – Но вообще, мне сейчас совсем не смешно.

– Чего за кекс-то? Муж твой? Мы его ловим на измене?

– Нет. Не муж.

– Да иди ты! Любовник?

– Олег, давай не сейчас. Следи за объектом, не теряй.

– Ты чего, Вер! – укоризненно сказал Олег. – Как можно потерять такую машину?

Да, машина была очень даже ничего. Мерседес-внедорожник. Интересно, что будет с такой машиной, если она впечатается в бетонное ограждение? Она тоже сгорит дотла?

Вера почувствовала себя сумасшедшей. Её отец погиб в аварии двадцать пять лет назад. Она не видела его тела. Не имела возможности опознать. Но он погиб. Сгорел. Они похоронили его. После похорон осталась пустота, и одно единственное фото. Почему-то никаких других фото отца дома не оказалось. Но одно Вера носила с собой. И тогда, двадцать пять лет назад, и сейчас. Она судорожно перерыла содержание сумки, вынула блокнот. В кармашке обложки хранилось это старое небольшое фото, сделанное для каких-то документов. Вера вытащила его. Зажала в руке. В этот момент такси плавно остановилось.

– Смотри, он припарковался. Как поступаем?

– А? – рассеянно отозвалась Вера.

– Мне парковаться тут. Слышишь? Он выходит из машины.

– Погоди, мне надо проверить кое-что. – она сунула фотку в руки Олега. – Скажи мне, похож?

Олег внимательно посмотрел на фото. Потом на мужика, который брелоком закрыл свой автомобиль и спокойно направлялся к жилому многоэтажному дому. Ещё раз посмотрел туда, и сюда. И ещё раз. И снова. Повернулся к Вере.

– Какого года это фото?

– Неважно. Похож?

– Копия. Один в один. Какого года фото? Это, наверное, его сын? Старое же фото. Это кто? – Олег весьма неделикатно потряс снимком у неё под носом. Провинциальный таксист, что от него ждать. Веселый зато. И внимательный. Таксист же. Вера забрала фото и очень аккуратно вложила в блокнот.

– Это мой… брат. Фото не очень старое, замызганное просто. Валялось где попало.

– Ну, да. – хмыкнул Олег. – Я так и понял.

– Слушай, мне сейчас надо в гостиницу. Сколько времени тут? Ну, в вашем городе? – спросила Вера у Олега.

– Полвосьмого утра.

– Да, в гостиницу. Какой адрес у этого дома? – она видела, что мужчина, так странно похожий на её отца, вошел во второй подъезд.

– Симонова 14. Видишь, табличка?

– Я с самолета, Олег. Ничего я пока не вижу. – она забила адрес в заметки телефона. – В гостиницу. Сатурн. Знаешь?

– Естественно знаю. Поехали. Можешь не пристегиваться. – попробовал пошутить Олег.

– У меня нет сил смеяться, но я оценила. Ты можешь дать мне свой номер телефона? Чтобы, если что, вызвать тебя в качестве такси?

– Говори свой, я наберу. Сохранишь.

– А визитки нету что ли?

– Ты и правда с Москвы. – захохотал Олег.

– Правильно говорить «из Москвы». – дурашливо поправила Вера. Этот парень непонятным образом разбавлял своим присутствием тягучую густую тяжесть её пустого размеренного существования. А вы думали, пустота – это легко? Да ни на минуту.

– Как скажешь. – подмигнул Олег.

Остаток пути до гостиницы Вера искала в гугле местные детективные агентства. И даже нашла несколько. Нужно было ещё почитать отзывы.

Поднимаясь по мраморной лестнице гостиницы «Сатурн» к себе в номер, Вера устало думала одну и ту же мысль. «Это не может быть мой отец». Мысль крутилась по кругу, мигая разными оттенками, от надежды до отрицания. Сердце смеялось над практичным, но неуверенным разумом. Сердце было убеждено, что это именно он.

Павел надул губы как следует. От души надул. И главное, не было-то её от силы час. И никуда они не опаздывали. Но её замечательно веселый обычно любовник всем своим видом показывал, что с ним так поступать никуда не годится. Где-то Вера дала ему воли. Позволила так себя вести. А где? И как? Просто своим хорошим отношением? Очевидно, так оно и было. Мужик, он что тот козел. Запустишь его в огород, пожевать капустки с краю, а он уже думает, что весь участок принадлежит ему.

– Паша, успокойся. Нам ещё работать весь день. Веди себя нормально. У меня нет ни времени, ни сил на твои истерики.

– Так может у тебя вообще на меня времени нет?

– Может быть и нет.

– Зачем ты вообще потащила меня с собой?! – взорвался Павлик. – Тут вдвоем делать нечего. Я рассчитывал на то, что мы хоть потусим нормально.

Потусим… угу. Молодой любовник – это очень даже неплохо. Молодой, образованный.

– Павлик, напомни мне, сколько тебе лет?

– Очень мило. Ты обо мне даже такой мелочи запомнить не можешь. – поводов оставаться с надутыми губами было хоть отбавляй. – Мне тридцать один год.

– Тридцать один… – мечтательно протянула Вера. – И уже такое нетерпение. Ну, потусим мы, потусим! Дай мне сделать свои дела, и я вся твоя.

– Да какие дела-то?

– Неожиданные. Но очень важные.

– Слушай, Вер… ты какая-то сама не своя. Может что-то случилось, и я могу помочь? – врубил мужика Паша.

Помочь он не мог. Да и рассказать Павлу она ничего не могла. Что тут расскажешь? Я увидела мужчину, который выглядит точно, как мой отец, погибший много лет назад в автокатастрофе. Так что ли? Бред. Вот Олег мог помочь. Отвезти её по адресу детективного агентства, который она скопировала в заметки. Нет, Олегу бы Вера тоже не рассказала, в чём дело. Но он был посторонним человеком, и при нём она могла вести себя странно. Ей было решительно наплевать, что он там про неё подумает. А с Пашей надо взять себя в руки. Совершенно не нужно, чтобы он говорил, что она сама не своя.

Взять себя в руки получалось не очень. На контрольном собеседовании Вера была рассеянной и отстраненной. Паша, который беседовал с соискателями за двоих, периодически кашлял и крутился на стуле, пытаясь привлечь Верино внимание. Она на минуту включалась в работу, а после снова выпадала в свои мысли.

Мысли упорно возвращали её к отцу. Она уже много лет носила с собой его фото, перекладывая из блокнота в блокнот. Фото матери, по которой она не скучала, потому, что не помнила её толком, Вера давно убрала в ящик стола. Под папки с документами. А отца ей не хватало все эти двадцать пять лет. И она упорно носила с собой его фото в блокнотах. Специально покупала блокноты, у которых в обложке был кармашек. Прятала там фото, и как будто частичка отца всегда была с ней. А сегодня Верин мир рухнул. Она увидела человека, который выглядел и двигался точно, как её отец. Она чувствовала, что это и есть её отец. И, в общем-то, технически история не была бы такой уж невероятной. Да, в это трудно поверить, что её отец на такое способен. Но подобные истории случаются. Нужно человеку исчезнуть по какой-то причине, – он инсценирует собственную смерть, и исчезает. Такое нечасто, но случается. Бог знает, по какой причине это могло потребоваться её отцу, но чем чёрт не шутит. Ничего особо сумасшедшего не было бы, если бы она вдруг встретила своего отца постаревшим на двадцать пять лет. Она бы подошла к нему сразу же. Сказала бы: «папа, это ты? Как же ты мог так со мной? Но я всё равно ужасно рада тебя видеть!». И прочие банальности. Но Вера не могла подойти к этому человеку, похожему на её отца, как две капли воды, кем бы он не был. Не могла, потому, что этот мужчина выглядел, как её отец двадцать пять лет назад. Вот что сводило её с ума. Совпадение или ошибка тут вряд ли возможны. Ладно, внешность. В природе встречаются очень похожие люди. Но как же походка? Поворот и наклон головы. Взгляд. Это был совершенно точно он. Но как?..

– Слушай, ты работать сегодня будешь, или как? – это Паше надоело кашлять и скрипеть стулом.

– Кто из нас чей помощник? Или ты не справляешься? Может быть, мне другого поискать?

Паша покачал головой, и ткнул ручкой в потолок. На потолке висела камера.

– И что?

– Да то, что всем будет очевидно, что ты ни хрена не делала. – в кабинет вошла очередная жертва собеседования, робко села напротив них. – Подключись уже, я тебя умоляю просто.

– Ладно-ладно. – Вера решила переключиться с однообразных мыслей об отце на работу. Скоро она обратится за помощью к частному детективу, и получит какую-то ясность. В этом городишке научились вставлять камеры в потолок. И вполне прилично обставлять переговорные. Может быть, и детективы тут хоть что-нибудь, да умеют.

Соискателей они опросили за полдня, сидеть в офисе до конца не входило в их обязанности. Главное, к утру предоставить директору свои выводы в письменном виде. Ну, Паша с этим справится. Нужно просто ему потактичнее намекнуть, что он должен всё сделать сам.

– Пойдем поедим? – потер руки Паша, обрадованный тем, что быстро всех опросил.

Нет, потактичнее не получится. Ну, как можно что-то тактично объяснять человеку, который ничего не понимает и всё забывает? Или он в этом городе так отупел? Сказала же: сначала личные дела, потом всё остальное.

– Или… что? – смешался Павел под её суровым взглядом.

Вера моментально смягчилась. Ссориться она не собиралась, просто уж очень не нравились ей с самого детства тупые люди. Аллергия была у Веры на тупых людей. И когда умные, вроде бы, люди вели себя неожиданно тупо, она испытывала тот же приступ аллергии. Чесалось прямо дать человеку в лоб. Ну, или развернуться и уйти куда подальше. Но сейчас ни один из этих вариантов Вере не подходил.

– Паша, прости, но мне правда нужно отъехать ненадолго.

– Но…

– А потом я всё-всё тебе объясню. Клянусь! Хорошо? – Вера оглядела коридор в поисках камер, и быстро чмокнула Павлика в нос.

Камеры, конечно, были. И Павлик засмущался. А всегда правильная Вера испытала настоящий восторг от своей хулиганской выходки. Наконец-то она хоть немного отвлеклась от своих невеселых мыслей, которые терзали её с первых минут в этом городе. Может быть, стоит почаще позволять себе какие-то вольности? Хотя… Вера не могла сказать, что она себе ничего не позволяет. Взять хотя бы роман с Павликом…

– Да, Вера. – бодро откликнулся Олег.

– Привет. Свозишь меня в одно место?

– Заплатишь – свожу.

– Ну, это само собой.

– Еду. Говори адрес.

– А ты свободен, что ли? – удивилась Вера.

– Я дома. Сплю. Говори адрес.

– Спишь? Черт, это как-то неудобно. Я вызову тогда.

– Ну, нет! – возмутился Олег. – У тебя там какие-то интересные дела творятся. Я отвезу.

– Тогда скидку сделай. – засмеялась Вера.

– Москвичам двести процентов оплата, без скидок. – отшутился Олег.

Удивительно, как с ним легко. Он ведь примерно одного возраста с Пашей. И наверняка не такой образованный, – нужно спросить, кстати. Почему ей с Олегом так просто? Потому, что незнакомый человек, и всё равно, что о ней подумает? Интересно… раньше она ни с кем такого не замечала. Ни со своими, ни с посторонними.