Крыса взял стакан, отпил половину, поставил обратно на стол.
– Вот смотри, Джей, все люди скисают, да?
– Ага…
– Но скисать можно по-разному. – Крыса машинально вытер губы тыльной стороной руки. – А посмотришь на людей, так никакого разнообразия. Два-три варианта, не больше.
– Наверно…
Потерявшие пену остатки пива собрались в лужицу на дне стакана. Крыса достал из кармана сплющенную пачку, сунул последнюю сигарету в зубы.
– Хотя, если подумать, какая разница? Пусть как хотят, так и скисают. Правильно?
Джей молча слушал, наклонив стакан с колой.
– Все люди меняются. А какой в этом смысл, я никогда не понимал. – Крыса закусил губу, уставился на стол и задумался. – Мне так кажется, что любые перемены и любой прогресс в конечном счете сводятся к разрушению. Или я не прав?
– Наверно, прав…
– Поэтому у меня нет ни любви, ни симпатии к тем, кто радостно идет навстречу пустоте. И в этом городе тоже.
Джей молчал. Замолчал и Крыса. Взяв со стола спичку, он медленно зажег ее с другого конца от тлеющей сигареты и закурил новую.
– Вся проблема в том, – сказал Джей, – что ты сам хочешь измениться. Правда ведь?
– Точно.
Протекло несколько ужасно тихих секунд. Десять или около того. Наконец Джей произнес:
– А люди вообще сделаны на удивление топорно. Ты даже не представляешь, до какой степени.
Крыса перелил в стакан остатки пива из бутылки и одним глотком выпил.
– Я запутался, – сказал он.
Джей покивал.
– Ни на что решиться не могу.
– Да оно и видно. – Джей улыбнулся, точно устал от разговора.
Крыса поднялся, сунул в карман пустую пачку и зажигалку. Часы показывали час ночи.
– Спокойной ночи, – сказал Крыса.
– Спокойной ночи, – ответил Джей. – И вот еще: кто-то сказал – ходите помедленней, а воды пейте побольше.
Крыса улыбнулся Джею, открыл дверь и поднялся по лестнице. Безлюдную улицу ярко освещали фонари. Крыса присел на дорожное ограждение и взглянул на небо. «Сколько же надо воды, чтобы напиться?» – подумал он.
20
Преподаватель испанского позвонил в среду, накануне нашего ноябрьского отпуска. Был обеденный перерыв, мой напарник ушел в банк, а я сидел в кухне-столовой и ел спагетти, которые приготовила секретарша. Они были минуты на две передержаны и вместо базилика посыпаны мелко нарезанной периллой – но на вкус получилось неплохо. В самый разгар прений о способах приготовления спагетти зазвонил телефон. Секретарша взяла трубку – и через два-три слова передала ее мне, пожав плечами.
– Я насчет «Ракеты», – раздался голос. – Она нашлась.
– Где?
– Не телефонный разговор, – сказал он. Некоторое время мы оба молчали.
– Что вы имеете в виду?
– То, что по телефону это трудно объяснить.
– В смысле «лучше один раз увидеть»?
– Нет, – пробормотал он. – Даже если увидеть, все равно объяснить трудно.
Я не знал, что сказать в ответ, и ждал продолжения.
– Это я не для пущей важности или чтобы подразнить. Я просто хочу с вами встретиться.
– Понятно.
– Сегодня в пять вас устроит?
– Вполне, – сказал я. – Кстати, может заодно и поиграем?
– Конечно, поиграем, – сказал он. Мы попрощались, я повесил трубку и снова принялся за спагетти.
– Куда это ты собрался?
– Играть в пинбол. Куда именно, еще не знаю.
– В пинбол?
– Ну да. Запускаешь шарик…
– Знаю, знаю… Только почему вдруг пинбол?
– Действительно… В этом мире полно вещей, которые наша философия не в силах истолковать.
Она подперла щеку рукой и задумалась.
– А ты хорошо в пинбол играешь?
– Когда-то играл хорошо. Это была единственная область, где я мог чем-то гордиться.
– А я вообще ничем не могу.
