– Что именно?
– Вы не заметили, у полицейских в последнее время не менялась форма одежды? Или модель пистолета в кобуре?
– В последнее время? – задумался он. – Это когда?
– На этой неделе.
Лицо мужчины озадаченно вытянулось.
– Да, и форма, и оружие у полиции действительно поменялись. Но это случилось несколько лет назад. До того ходили подтянутые, а потом их мундиры начали превращаться в одежду для выхода в магазин. И пистолеты стали автоматическими. С тех пор никаких особых изменений я не заметил.
– Погодите. Еще неделю назад все японские полисмены носили револьверы, нет?
Мужчина покачал головой:
– Нет. Пистолеты у них автоматические.
– Вы абсолютно в этом уверены?
От такого вопроса собеседник завис. Сдвинул брови, всерьез напряг память.
– Ну, всего не упомнишь, но насчет модернизации полицейских пистолетов тогда много шумели в газетах. Дескать, их новое оружие слишком… э-э… чувствительно для решения повседневных проблем. Куча организаций тогда заявили правительству серьезный протест.
– Несколько лет назад? – уточнила Аомамэ.
Мужчина подозвал бармена, человека, лет на пять старше. И повторил ему вопрос: когда именно поменялись оружие и форма сегодняшних полицейских?
– Два года назад, по осени, – ответил бармен, не задумываясь.
– Вот видишь? – рассмеялся мужчина. – Даже бармену в отеле об этом известно!
Бармен также усмехнулся.
– Да нет, что вы! – пояснил он. – Просто мой младший брат в полиции служит, вот я и помню… Он еще жаловался, что никак не привыкнет к новой форме. И что пистолет слишком тяжелый. До сих пор еще ворчит. Новая «беретта» у них автоматическая, переключил рычажок – и превращается в полуавтомат. А выпускает ее «Мицубиси» по эксклюзивной лицензии, только для полицейских всей страны. Но японцы слишком редко стреляют друг в друга. И по большому счету в настолько чувствительном оружии, да еще в таких количествах никакой нужды нет. Только больше головной боли, если такие игрушки крадут. Но что делать, если правительство решило повысить боеспособность полиции?
– А что стало со старыми револьверами? – спросила Аомамэ как можно безразличнее.
– Все изъяли на разборку и переплавку, – ответил бармен. – Помню, еще в новостях показывали, как их разбирают. Вы представляете, сколько нужно времени и сил, чтобы разобрать такую гору револьверов и утилизировать такую кучу патронов?
– Лучше б за границу продали, – вздохнул лысоватый клерк.
– Экспорт оружия запрещен Конституцией, – напомнил бармен.
– Вот видишь? Даже простой бармен в отеле… – снова начал было мужчина, но Аомамэ перебила его:
– Вы хотите сказать, что вот уже два года полиция вообще не носит револьверы?
– Насколько я знаю, нет.
Аомамэ нахмурилась. Может, у нее с головой не в порядке? Не далее как сегодня утром она встретила полицейского в старой форме и с револьвером в кобуре. Мало того, до сих пор ей ни разу не доводилось слышать о том, чтобы все револьверы в стране – все до единого! – вдруг уничтожили. Но, с другой стороны, не могут же лысоватый с барменом ошибаться одновременно – или тем более морочить ей голову, сговорившись заранее! Выходит, заблуждается она сама?
– Спасибо! У меня больше вопросов нет, – сказала она бармену. Тот улыбнулся профессиональной улыбкой и вернулся к работе.
– Значит, тебе нравятся полицейские? – уточнил лысоватый.
– Глупости, – покачала она головой. – Просто память заплутала немного.
Они выпили очередной «Катти Сарк» – он с содовой, она со льдом, – и мужчина заговорил о парусниках. Дескать, в одной из бухточек Нисиномии[21 - Нисино?мия – западный пригород Осаки.] у него пришвартована небольшая яхта. И как только выдается свободное время, он ставит парус и выходит в Закрытое море[22 - Закрытое, или Внутреннее Японское море (яп. Сэто-Найкай) – море Тихого океана, со всех сторон окруженное островами Хонсю, Кюсю и Сикоку.]. Он пытался убедить ее, как это здорово – остаться с собой наедине и всем телом чувствовать морской ветер. Но Аомамэ было плевать на его море. Рассказал бы лучше об изобретении шарикоподшипников или о системе энергоснабжения на Украине – все интереснее. Она скользнула глазами по часам на руке.
– Уже поздно. Можно задать откровенный вопрос?
– Конечно.
– Даже, как бы сказать… очень личный вопрос?
– Отвечу, как могу.
– У тебя крупный пенис?
Мужчина приоткрыл рот, сощурился и пристально посмотрел на нее. Словно не поверил своим ушам. Но лицо Аомамэ оставалось серьезным. По глазам было видно: она не шутила.
– Как сказать, – так же серьезно ответил он. – Я не сравнивал. Наверно, обычный. Так внезапно спросила… Не знаю, что и ответить.
– Тебе сколько лет?
– Пятьдесят один, – произнес он неуверенно. – В прошлом месяце стукнуло.
– Мужик в пятьдесят один год с мозгами, работой и яхтой не знает, большой или маленький у него пенис?
– Ну… может, крупнее среднего, – выдавил он, задумавшись на пару секунд.
– Уверен?
– Да на что тебе сдался мой пенис?
– Сдался? Кто сказал, что он мне сдался?
– Н-никто не говорил. Просто… – Мужчина заерзал на табурете. – У тебя с этим какие-то проблемы?
– У меня с этим никаких проблем нет, – отрезала Аомамэ. – Просто лично я предпочитаю крупноватые. Визуально. Это не значит, что от маленьких я не кончаю. Это также не значит «чем больше, тем лучше». Просто люблю размеры чуть больше среднего. Что тут странного? У каждого свои предпочтения. Вот, скажем, совсем огромные уже не по мне. Только больно и ничего больше. Понимаешь, о чем я?
– Ну тогда, может, тебе и понравится, не знаю. У меня не то чтобы очень огромный, но чуток побольше обычного. Вроде бы в твоем вкусе.
– Не врешь?
– Да зачем мне врать-то?
– Хмм… А показать можешь?
