Диотима встала и подвела Геракла к большим каменным кубам.
– Смотри, – сказала она, присев на корточки и показывая на первую из чаш, – это Дочь нашей богини, а рядом с ней – это ее сестра.
На чаше были действительно нарисованы две женские фигуры. Роспись была совершенно безыскусной, если не сказать, грубой. Художник, делавший ее не знал другого способа изображения кроме тонких линий – ими намечались контуры тел и ими же тянулись от тела конечности. Дети на песке рисуют примерно так же.
– Можно узнать, сколько лет этой чаше? – спросил Геракл. – Ведь так не рисуют наверное уже очень давно.
– Этого никто не знает. Ни моя предшественница, ни предшественница моей предшественницы не знали, когда она появилась у нас. Все, что я знаю о ней, как и о другой чаше, – это то, что в разное время, но много столетий назад, их привезли к нам критяне. Обрати внимание на этот цветок. На следующей чаше Дочь держит его в руках, но теперь она увлекается под землю темным бородатым богом.
Вторая чаша была выполнена с заметно большим искусством. Мужское и женское тело хорошо различались, формы и одежда прорисованы объемнее и только лица были еще недостаточно определены.
– Диотима, теперь я вижу, что твоя богиня не ошиблась. Мне кажется, я знаю и ту, что ты называешь Дочерью, и ее сестру. Я видел их.
– Где же? – вставая и направляясь обратно к столу, спросила жрица.
– Дочь я видел в том самом подземном царстве, куда увлек ее бородатый бог, в Аиде.
– Как так? – Диотима прикрыла рукой рот от испуга. – Ты был там один?
– Нет, конечно нет. Я был ведом сестрою.
Жрица облегченно вздохнула.
– Ты порядком напугал меня. Так что же ты скажешь о Дочери?
– Она проводит в Аиде треть года, помогая страждущим душам. Ни стражники, ни тамошний царь больше над нею не властны. Так рассказала мне ее сестра.
– А что же она делает в остальное время?
– Готовится к следующему Нисхождению, набирает силы.
– Вот оно что… – задумалась Диотима. – Понимаешь ли, Геракл, тайна наших мистерий состоит в том, что с какого-то времени Дочь стала нам являться в день Нисхождения, когда, как мы считаем, она была похищена.
– А как давно это стало случаться?
– Ты, должно быть, был в то время еще ребенком. Девятнадцать лет назад. Тогда была жива еще моя предшественница. И через какое-то время к нам снова прибыли критяне и привезли еще одну чашу.
– Я помню этих людей. Мы всей семьей переезжали тогда из Тиринфа в Фивы, а их корабль налетел на мель, и они не могли подойти к святилищу. Мы подвезли их.
– Верно-верно, их привезли на нагруженной всяким скарбом повозке. И мальчик там был. Мне сразу понравилась мать этого семейства. Она была одной из первых, кого я уже сама посвящала в мистерии. Точно-точно, Алкмена, дочь Электриона, родом тиринфянка, ныне живущая в Фивах. Кто бы мог подумать, что у нее такой удивительный сын! Так вот, – продолжала служительница, – те критяне тоже говорили о том, что Дочь освобождена, и потому является нам. Но я не понимала, почему мы тогда должны по-прежнему справлять Нисхождение. Теперь благодаря тебе я знаю.
Геракл не знал, что ответить радующейся Диотиме. Он лишь неотрывно смотрел на нее: ему казалось, он понял, что за свет исходил от нее – через нее светила сама Персефона. Впрочем, безотчетная радость ее длилась недолго. Свет как будто-бы притух. Видимо, что-то продолжало ее тяготить.
– Знаешь, что меня удивляет, Геракл? – вдруг спросила она. – Почему появляется столько новых богинь?
– А что в этом удивительного?
– Вот, послушай. Каждая главная служительница Матери Земли должна совершить путешествие на Крит. Совершила его в свое время и я. И вот, что рассказывают тамошние служители моей богини. Когда-то давно люди не возделывали землю, не знали металлов, не плавали на кораблях. Все, что им было нужно – это добыть себе пропитание и продолжить свой род. Из богинь они почитали лишь одну Великую Мать. Рожавшая детей мать оставалась владычицей и на земле. Но затем люди узнали металл, подняли паруса и вспахали борозды. Править племенами стали мужчины, и тогда люди узнали и богов-мужчин, в числе которых и твой отец Зевс. Вот я и не знаю, для чего же появляется столько новых богинь-женщин?
Диотима посмотрела какое-то время на Геракла, затем опустила глаза, словно в раздумье, и снова продолжила:
– И еще, на Крите рассказывают, что где-то сохранились женщины, так и не смирившиеся с главенством мужчин. Но чтобы сохранить свое племя, они вынуждены были стать столь же воинственными, как и мужчины: они носят медный панцирь, щит и меч и могут быть безумно свирепы в бою. Если же к ним в руки случайно попадет мужчина… нет, я лучше не буду этого рассказывать – да уберегут тебя боги от такого несчастья. Так вот, что я думаю, Геракл, не их ли время сейчас настает?
– Знаешь, – почти незадумываясь отвечал юноша, – сестра Дочери являлась мне очень похожей: она носит и панцирь, и щит и к тому же очень умело правит колесницей. Меча только я не видел при ней никогда. Но она по ее же словам – душа нашего ахейского народа. Так что, если эти воинственные женщины, о которых ты говоришь, сунутся к нам, она должна быть на нашей стороне несмотря на внешнее с ними сходство.
– Твои слова, Геракл, внушают надежду. Я благодарна тебе. Для меня многое стало ясно.
– Я рад, что мог быть полезен тебе, Диотима. Мне пора продолжить путь, мои спутники ждут меня. Но прежде, скажи мне, ведь у тебя есть и третья чаша, не так ли?
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
