– ИИТ. Чем могу помочь?– тот же неприятный голос слышится в трубке.
– Могу я поговорить с профессором Сомовым? Это его сегодняшняя гостья София Бергольц.
– Подождите минуточку, я попробую вас соединить.
Не такая уж она и вредная, как сложилось мое впечатление.
– София – как же приятно слышать столь родной голос.– Как твое самочувствие?
– Прекрасно, Лев. – я тоже позволяю себе перейти на “ты”. – Что произошло?
– Давай встретимся. Телефонная линия – не лучший канал связи. Не самый безопасный, я бы сказал.
– Хорошо. Когда? Где?– головокружение как рукой сняло.
– Сегодня в десять я за тобой заеду. Поужинаем в ресторане. До вечара. – вешает трубку.
Такого поворота я не ожидала. Хотя, признаюсь себе честно, горячо хочу увидеть его как можно раньше.
– Мам, у тебя есть краска для волос?
Как же я сейчас красива. Мне кажется, я не выглядела так хорошо даже на собственной свадьбе.
Острое воспоминание о разводе слегка сжимает мое сердце и тут же отпускает.
Есть более неприятные в жизни вещи, чем неудавшийся брак: например, кража моего авто, преступники, политические заговоры, остановки времени в конце концов.
Через несколько минут я снова буду с тем, кто знает больше многих на этом свете, с тем, кто заинтересован в моей безопасности и поможет во всем разобраться.
Ровно в десять под окнами моих родителей появляется черный седан. Как предсказуемо. Я невольно закатываю глаза, но тут же себя поправляю, ведь вульгарность – не моя черта.
– Добрый вечер, София. Прекрасно выглядишь.– мужчина в смокинге сидит на заднем сидении, словно агент контрразведки или шпион. Мурашки забегали по моей коже. Но я сажусь.
– Добрый вечер, Лев. Ты тоже. Мы разве едем на светское мероприятие? – неловкий вопрос застает Сомова в расплох.
– Да, прости. Я забыл тебя предупредить. Это не просто ужин. Сегодня в «Золотой роще» соберется тайное заседание всех кинетиков Старого Холма. Я представлю им тебя.
Поперхиваюсь глотком воздуха.
– Что, прости?
– София. Я понимаю, для тебя это большой стресс, и ты даже потеряла сознание от моих рассказов. Но я ничего не могу поделать, таков мир. И, к сожалению, он катится ко дну. Мы сдаем свои позиции, несмотря на численное превосходство.
Число масштабных преступлений растет, а за последние полгода, мы не поймали ни одного антикинетика. Возможно, твои сегодняшние показания помогут нам. Если честно, у меня на тебя большие надежды.
Мне остается только тяжело вздохнуть.
– Не переживай. Сначала я тебя как следует накормлю. – на прекрасном мужском лице появляется нежная улыбка, а я расслабляюсь.
«Золотая роща» славится на всю губернию своей роскошью, незабываемыми блюдами от итальянского шеф-повара и живой цыганской музыкой.
Сомов заказал для меня сальтимбокку, а себе рибай-стейк. Вино выбирал он, применяя свои лингвистические навыки к самелье. Мне удалось понять только, что оно из Тосканских виноградников.
Откуда у Сомова столько денег, я даже в мыслях боюсь себя спросить. Это уже не тот бедный сельский учитель. Это настоящий аристократ.
После пары бокалов вина, мой кавалер приглашает меня на танец.
– Лев, скажи, ты когда-нибудь был женат?– глупый, глупый, глупый алкоголь. Меня вовсе не интересует его прошлое. Зачем я это спросила?
– Нет, никогда. У меня есть тридцатилетний сын, на его матери я не был женат. Мы редко видимся, но я очень люблю сына. На людях мы даже не появляемся, это большой риск. Я держу его подальше от себя, чтобы мой сын был в безопасности.
– Да, понимаю. – выдерживаю паузу. – А как же я? Ведь здесь все сливки общества, папарацци, а мы танцуем в центре зала.
–Ты сама можешь защитить себя, и через полчаса узнаешь, каким образом. А теперь просто отдайся музыке.
Я отдалась.
И все же ощущение обладания неведомой силой, захлестнуло мое существо. Я кинетик. Я создаю движение этого мира. Вся вселенная движется благодаря моей энергии и еще полутора тысяч таких же существ.
У меня вновь закружилась голова. Лев аккуратно отводит меня за стол.
И как я могу двигать вселенную, если даже не могу совладать с этим телом?
– Не волнуйся. Это просто вино. – будто читая мои мысли, говорит учитель.
Через полчаса мы спускаемся на минус третий этаж, ниже парковки, в просторное закрытое помещение с одним лишь входом, яркие светильники на стенах и оргомная хрустальная люстра посреди зала создают атмосферу таинственности девятнадцатого века. Мебель из тех же пород деревьев, что в кабинете Сомова.
За нами заходит последний гость и закрывает за собой двустворчатые двери на ключ. В зале примерно полсотни человек. Мужчины и женщины с иголочки одетые сидят за большим овальным столом. Мы занимаем два свободных места, а я никак не могу отпустить руку Сомова. Мои пальцы впились в его ладонь. Я дрожу словно молоденькая актриса на сцене столичного театра.
Сейчас сердце выпрыгнет из груди, и я снова потеряю сознание. Если бы не вино, мышцы наверное свело судорогой. Спасибо моему спутнику, он знал, как я буду волноваться.
– Дамы и господа. Приветствую вас на внеочередном совете нашего братства. – мужчина с густыми рыжими волосами в хвостике начал свою речь. Фрак и скандинавская внешность придают ему значительную солидность. – Несколько часов назад многоуважаемый профессор Сомов нашел важную зацепку, наши враги допустили огромный промах. И если сегодня мы разработаем верный план, то возможно в ближайшее время сможем значительно сократить численность антикинетиков на планете.
Сегодня? Я смотрю на часы. Полдвенадцатого ночи. Но спешить мне некуда, поэтому можно полностью отдаться во власть времени.
Так что же такого понял Сомов из моего рассказа?
Всю ночь я слушала разных людей. Их рассказы, доводы и аргументы вводили меня в ужас. Вопросов становилось еще больше. Где-то к шести утра мне стало легче. Все становилось на свои места.
Так почему же им понадобилась именно моя машина?
Оказывается, кинетики от рождения находятся в полубессознательном состоянии. В определенный период времени годам к сорока они в первый раз сталкиваются с остановкой времени. И тогда их приводят в наше сообщество. Кого привозят даже из психушек, потому что опытные кинетики не успевают найти их прежде, чем те наведут панику.
Я приглядываюсь ко всем сидящим в зале. И вправду, этим людям не меньше сорока-пятидесяти лет. А мне всего лишь тридцать семь. Я вдруг на секунду подумала, что я особенная, но тут же прогнала такую мысль. Это было бы слишком прозаично.
А кого-то так и не успевают доставить в общество кинетиков, потому что они оказываются в очень жалком состоянии.
Кто-то вообще не просыпается. Они до самой смерти живут в подавленном состоянии.
