“Воодушевляющее будущее”
1 Посвящение
Эта книга посвящается всем «девочкам» из Паттайи, которые рассказали мне свои истории и поддерживали меня при написании книги.
1 Благодарности
Девушку на обложке зовут Чалита.
Пожалуйста, задавайте мне вопросы о ее работе, и я переадресую их ей.
Оуэн Джонс
1 1 РИСКОВАННОЕ ПОЛОЖЕНИЕ
«О, черт возьми, девочка! Во что ты вляпалась на этот раз?» - снова просыпаясь, подумала Лек.
Этой ночью ей почти не удалось поспать. Ее «бойфренд», Али, все еще спал, и по запаху из его приоткрытого рта она поняла, что вчера он здорово напился. Тогда она не заметила, поскольку и сама была не слишком-то трезва. У нее все еще болела задница — Али пытался взять ее, и, когда у него ничего не получилось, от разочарования избил ее. Она могла бы попросить одного из мальчиков отделать его за это, с некоторым удовлетворением подумала она, или даже написать заявление в полицию. Она решила, что так и сделает, если на ней остались синяки. Но вчера он показался ей таким хорошим. Никогда нельзя угадать сущность человека.
Она хотела встать и уйти, но он еще не заплатил ей обещанные тысячу батов; но она боялась, что, проснувшись, он снова захочет что-нибудь попробовать. Лек была не того характера, чтобы взять деньги из его кармана и убежать, хотя они уже были ее по праву. Ей ничего не оставалось, кроме как лежать без сна и оставаться настороже, и надеяться, что он проспится и успокоится. Лек снова искоса взглянула на него и приготовилась ждать его пробуждения. Часы показывали 5:35, а он вряд ли проснется раньше девяти.
Вчера Лек работала в «Daddy’s Hobby»
, баре на Бич Роуд, и к ней подсел тридцатилетний араб. Клиентов у нее тогда не было, хотя почти все «девочки» были заняты. Лек подошла к нему принять заказ и сделать так, чтобы он почувствовал себя как дома; она уже тысячу раз так делала. Лек и Али представились, и Али заказал бутылку виски «100 Pipers», газировку и лед. Через пару минут он проявил свое арабское дружелюбие и предложил ей выпить, она с благодарностью согласилась. Все-таки, как она тогда подумала, никогда не угадаешь, как дело обернется, было уже поздно и она заскучала.
Оглядываясь на события вечера, Лек подумала, что уже тогда почувствовала какой-то тревожный звоночек. Ну почему она не прислушалась к своей интуиции? Она всегда служила ей верную службу. Али уже был пьян, когда дошел до ее бара, это она заметила, но он заказал еще виски. Пьяные арабы не были такой уж редкостью, но он пил слишком быстро и настаивал, чтобы пила и она. Может быть, и не настаивал, но он точно хотел, чтобы она пила с ним наравне и отказов не принимал.
Они допили бутылку, и Али спросил ее, «не хотела бы она где-нибудь перекусить» - одно из кодовых выражений ее профессии, которое могло означать щедро оплачиваемую работу на всю ночь.
А иногда даже и ужин в придачу.
Она согласилась, но он повел ее не в ресторан и не в отель, а на шумную дискотеку, где развлекалась группа его друзей. (Она так и не поняла, откуда он приехал: он плохо говорил по-английски, а она почти не знала арабского; она предположила, что из Абу-Даби).
Она не знала это заведение, здесь было слишком людно и шумно для нее. Туалеты были грязными, и Али «выделывался» перед друзьями, хвастался; хвастался ей; и просто пускал им пыль в глаза. Он купил еще одну бутылку виски и танцевал странные танцы, слишком сильно ее дергал, лапал и даже кусал, выставлял ее напоказ своим друзьям.
Она должна была понять, чем все обернется, подумала она. Десять лет в Паттайе научили ее многому, но она все еще не слушалась своего внутреннего голоса. По крайней мере, не всегда. Если бы она не была с рождения такой благонравной, Паттайя превратила бы ее в чудовище.
Слушаться ли внутреннего голоса сейчас? Встать, одеться и улизнуть, лишаясь тысячи батов? Ну нет! Пусть идет в задницу.
Она улыбнулась себе под нос: вчера он попытался сделать с ней именно это. Вот мудила! Но у него не встало! Так ему и надо — сочувствовать она не станет. Вчера он не сказал, чего хочет, иначе она бы не пошла с ним. Ну… не за тысячу батов, мысленно усмехнулась она. Они ушли с дискотеки примерно через час, около часа ночи, и отправились в его отель. Его друзья пошли за ними. К счастью, внутрь они не зашли, но шутили и смеялись странно, хотя она и не понимала, что они говорят.
Они хлопали его по спине, а ей пошло подмигивали. Тогда она подумала, что они вели себя слишком по-детски для своего возраста. Может быть, они жили в отдаленной деревне, и теперь впервые наслаждались свободой и отсутствием наблюдателей. Некоторые жители таиландских деревень вели себя точно так же, впервые приехав в Город Греха, также известный как Город Веселья, Рай или Паттайя, в зависимости от ваших моральных принципов. В конце концов они дошли до номера, и все вроде бы пришло в норму. Али был пьян, конечно, но и она выпила. Он предложил ей сходить в душ, и она согласилась.
Он дал ей чистое полотенце и подождал снаружи, пока она не закончит, и, пока она устраивалась в кровати, вымылся сам. Все вернулось в норму, подумала она, она справится — она снова была на знакомой территории. А потом он включил свет и подошел к кровати, запнувшись по дороге о ботинок или еще что-то. Он пробормотал что-то по-арабски, она хихикнула, а потом он залез в постель, и снова повел себя странно. Трудно было объяснить, что изменилось. Он сорвал с нее простынь, но не причинил ей боли. Конечно, она напугалась, но не сильно. По крайней мере, сперва. Затем он развернул ее лицом вниз и, ухватив за талию, поднял за бедра к себе.
Ну ладно, подумала она, по-собачьи — это неплохо! Но он пытался вставить не туда и злился, что она сопротивляется. Он снова забормотал по-арабски и начал шлепать ее по заднице — сильно, как лошадь в фильмах про ковбоев. Очень сильно — слишком сильно. Вот козел! Может, она и расскажет про него мальчикам. Скотина!
Впрочем, минут через десять он упал на кровать рядом с ней, так и не достигнув желаемого. Он сказал что-то неразборчивое и, похоже, быстро заснул. Она уже такое видела: парень выпил, пошел вразнос, выпил еще, не смог и винит в своем бессилии женщину. Скотина! Руки-то зачем распускать?
Многие мужчины в постели вели себя как мальчики, эгоистичные, истеричные и ранимые. Когда-нибудь она найдет себе хорошего мужчину, который позаботится о ней, будет ее любить… и будет не женат. Она улыбнулась.
Она лежала и думала, оставил ли он на ней синяки. Может, и царапины остались! Она надеялась, что нет! Ну а если оставил, она заставит его заплатить! Но она была не злопамятна, и скоро ей наскучило придумывать варианты мести, тем более, что она вряд ли претворит их в жизнь.
Но ей надо было чем-то занять время, и вскоре она снова заснула — в который раз за ночь.
Просыпаясь, Али почувствовал кого-то рядом с собой, но кто это, и даже какого оно пола, он вспомнить не смог. Он лежал к нему лицом, но еще не открывал глаз. Он решил перевернуться спиной к своему партнеру и поглядеть на него углом глаза. Пожалуйста, пусть это будет женщина, подумал он. Ему очень не хотелось, чтобы его коллеги с нефтяной вышки поймали его с парнем. Он же видел их вчера по дороге в отель?
О, пожалуйста, пусть это будет женщина, повторил он и перевернулся. О, слава Богу! И довольно красивая! Более того, очень красивая, и в расцвете жизни, где-то за двадцать пять. Теперь он сможет с гордостью похвастаться товарищам о своих способностях. Он не мог вспомнить, что они делали, но сейчас ему было все равно. Во рту у него пересохло, как в пустыне. Ему срочно нужна вода и аспирин. Если он встанет, она проснется; как же ее зовут? Вот черт! Но он сможет что-нибудь придумать — по крайней мере, это не мужчина и не мальчик!
«Лак, Лек, Лик», - задумался он. Звучало знакомо. Он остановился на втором варианте, потому что и он был средним сыном. Аллах милостив! Он решил действовать, соскочил с кровати, подобрал полотенце и направился в ванную. Внутри он осушил стакан воды, нашел аспирин и присел на унитаз прийти в себя. Он двигался слишком быстро, и у него закружилась голова. Вот это была ночка!
Неудивительно, что пророк Мухаммед запрещал алкоголь. Само это слово было арабским, а вот изобретение — нет. «Начиная с сегодняшнего дня, - сказал он себе, - я буду хорошим мусульманином и больше не буду пить». Родители и писание были правы. Он включил душ, смотрел, как льется вода и пытался припомнить события вчерашней ночи.
Ему нравился танцор-ледибой из бара « Night Fever» в квартале Бойз Таун. Он ходил туда, когда ему удавалось отстать от товарищей. Вчера он был там, но он же не заговорил с ним? Нет, он знал, что еще слишком стесняется «выйти из шкафа». Так что он немного погулял, на обратном пути зашел в тихий пустой бар и позвал друзей.
Должно быть, там он и встретил Лак-Лек-Лик, решил он. А, да. Он выпил бутылку виски вдобавок к тому, что выпил раньше. Он встал под душ; вода рассеяла туман в голове и уменьшила боль, и к нему начали возвращаться воспоминания.
Потом он все-таки отправился к друзьям, и в качестве извинения за часовое опоздание купил еще одну бутылку виски. Они хорошенько повеселились и разошлись. Вот и все — ничего страшного! Сейчас он выйдет, улыбнется Лак-Лек-Лик; заплатит ей, сколько она попросит — в разумных пределах — и все будут счастливы. Он наскоро вытерся и открыл дверь.
Она сидела на кровати, по шею закутавшись в простыни, и смотрела ему прямо в глаза. Она выглядела испуганной, как заяц, попавший в свет фар. Он не знал, почему, но это его встревожило.
- Доброе утро, Луаек, - собрав волю в кулак, пробормотал он. - Хорошо спала?
- Имя Лек, - надулась она. - И нет. Я не хорошо спать. Ты хотеть в попу. Я не любить. Ты ударять меня много! Я не рада. Может быть, я идти полиция рассказать про тебя. Полиция везти тебя в тюрьму и мужчина тебя в попу. Ты не любить. Я тоже.
А вот и осложнения, подумал Али, но сказал:
- Venez, venez
. Иди в душ, Лек, поговорим, когда ты закончишь.
Лек обернулась полотенцем — жизнь научила ее держать его рядом с подушкой — и похромала в ванную, больше не глядя на Али. Она заперлась на замок так громко, как могла, и начала шумно всхлипывать.
По крайней мере, она надеялась, что ее слышно снаружи. Затем она включила душ и закричала от боли, чтобы ее точно услышали. Она рассмотрела себя в зеркале и обрадовалась: на ней не было ни царапин, ни синяков. Прохладная вода сняла боль с ее красивой задницы, и Лек придумала план.
После душа она снова завернулась в полотенце и похромала в комнату, где ее ждал уже одетый Али. Хороший знак, подумала она, повторения вчерашней ночи не будет. Она осторожно присела, старательно демонстрируя, как ей неудобно, и взвизгнула от боли.
- Ой! Ой! Ой! Я болеть! - простонала она и потерла правую ягодицу. - Али, почему ты ударять меня много вчера? Я хорошая девочка для тебя, но ты ударять меня много. Я думать, ты убить меня. Ты псих. Я думать, я идти к мамасан и спросить, что делать. Может быть, идти полиция, ты не хороший человек, Али.
Она одевалась, не показывая ни сантиметра кожи, как умеют только женщины, выросшие в маленьких домах с большой семьей. Али не посмел попросить ее показать синяки. На самом деле, он был добрым и порядочным человеком, и смутные воспоминания о событиях прошлой ночи заставили его почувствовать стыд. Он никогда раньше не бил женщин. Он знал, что ему придется ее успокаивать, а это значило — дать ей денег, хотя и не обязательно много. Он сказал:
- Лек, я правда очень сожалею. Я не знаю, что произошло. Я очень пьян. J’еtais mal
. Я думаю, кто-то подмешал мне в бокал наркотик. Я хочу, чтобы ты радовалась: я купить тебе хорошую еду в хорошем ресторане и заплачу за то, чтобы ты сказала «спасибо». Je suis desolе
. Я очень жаль, пожалуйста, прости меня. Я хороший, правда. Я не ударять мадемуазель раньше.
Лек посмотрела на него большими печальными карими глазами и стерла слезу.
