Бегство

Глава 1

Он стоял в оцепенении. В ушах звенело. В горле пересохло. Вид, открывшийся ему, приводил в ужас. Зрелище было настолько жутким, что мозг просто отказывался верить в реальность происходящего. Сложно было понять, сколько всё это продолжалось. Из ступора его вывел грохот, раздавшийся слишком близко к его правому уху.

      Его осыпало рыхлой землей, и волна горячего воздуха с легкостью повалила изможденное тело прямо в грязь, покрывающую все, куда доставал глаз. Когда он оказался на земле, его руки начали увязать в той самой грязи, которая уже испачкала только вчера стиранный халат. Она оказалась вязкой и холодной. Видеть и ощущать ее на коже было нестерпимо противно, но именно это ощущение и дало понять – все это реальность.

      Спустя некоторое время к герою начали возвращаться чувства. Холодно. Несмотря на утеплённую форму, было зябко, а руки и вовсе горели от низкой температуры, тепло словно выходило из лёгких вместе с воздухом. Горло тоже жгло, отчего вздохнуть было болезненно.

      Еще один взрыв. Не так близко, но все равно вибрации от нескончаемых ударов разносились землей на многие километры.

      Только сейчас он обратил внимание на то, что грохот был просто нестерпимым. Сам воздух словно состоял из звука. Звука пуль, проносившихся повсюду, как невидимые нити. Время от времени в это полотно вплетались более тяжелые нити – выстрелы пушек. Свист и взрывы соединялись воедино, образуя поистине невообразимый рёв, похожий на утробный рык разъярённого монстра.

      От этих звуков сердце героя бешено заходилось, и только сейчас к нему, наконец, пришло осознание нависшей над ним опасности. Чувство самосохранения говорило ему бежать, но всё было бессмысленно. Он знал это. Бежать некуда. Не было ни одного места, не объятого этим хаосом.

Глава 2

Серым было всё: небо, здания, улицы, лица. Казалось, всё состоит из камня и серости. Даже люди, которых почти не было на улице в такую погоду. Никому не хотелось выходить наружу. Единственным желанием было забраться в теплую постель в натопленном доме, зарыться лицом в простыни и забыться дрёмой до наступления тепла. Но это вряд ли возможно. Возможно где-то, но уж точно не здесь. В Червене будто другой погоды и не существовало вовсе.

      Несмотря на условия, город жил. Хоть на улице и было пусто, наличие дыма из труб выдавало признаки жизни. То здесь, то там на крышах можно было увидеть дымоход, плавно выдыхающий теплые клубы. За ними было сложно увидеть небо, но если бы это и удалось, то разницы бы никто не заметил. Оно было серым, как и всё здесь.

      Один из таких дымоходов мостился и на прочном каменном здании неподалеку от центра столицы. Монолитное, добротное здание почти не выделялось на фоне других. Архитектура была однотипной, невыразительной. Все постройки города были похожи друг на друга, словно близнецы. Приезжий, волей случая оказавшийся здесь, наверняка бы заблудился, свернув с одной невзрачной улицы на другую такую же. Единственное, что отличало именно это здание от сотен других – размер. Оно было значительно крупнее соседей и как бы ютилось между ними, словно пыталось согреться и выжить.

      На прочном фундаменте, заметно просевшем со времён строительства, взгромоздилось неповоротливое железобетонное тело. Среди всей этой тяжелой массы то там, то здесь виднелись деревянные оконные рамы с мутными стеклами, которые трудно было заметить, так как их скрывали перемычки. Могло даже показаться, что здание выросло из земли, само, но это не так. Об этом можно было судить, так как у постройки был фасад, на котором все еще возможно заметить следы былых украшений.

      Со стороны главного входа здание встречало дубовой дверью, прочно сидевшей глубоко в портале. Высоко над ней сохранились части карниза и фронтона, избежавшие плачевной участи, чего нельзя было сказать об обрамляющем фронтон фризе. От него мало что осталось. Сверху все это покрывалось двухскатной крышей, которая, наверняка, была тоже не в лучшем состоянии.

      Строение было ветхим, но, несмотря на это, активно использовалось. Вопреки своей невзрачности, внутри было многолюдно. Даже невзирая на морозное утро марта, здесь сновали люди. Разговаривали мало: здешние жители не слишком общительны. Но морозный воздух был полон многочисленных звуков: скрипом старых дверей, звоном стекла, стуком каблуков по мраморным полам, шелестом халатов. И именно сейчас, в это мартовское холодное утро, воздух прорезал еще один звук – первый крик. Его издал младенец, который только что появился на свет в этой стране.

      Еще один человек. Еще один гражданин.

      Хвала Червене!

Глава 3

  Вскоре после рождения гражданин обзавелся и именем. Брэзен. Маленький, сморщенный розовый комок никак не соответствовал этому громкому имени. Но именно на нем настояла его мать, Ода – спорить с ней было в высшей степени бесполезно. Такого упрямого человека нужно еще поискать.

      Вскоре после рождения Брэзен перебрался в свой дом, который ютился на задворках столицы, в районе, состоящем из однотипных домов, возведенных для рабочих близлежащих заводов, коей была и его мать.

      Теперь же он лежал в деревянной люльке, которая была выменяна на половину рабочей зарплаты незадолго до его рождения. Дом отапливался, но внутри по-прежнему было прохладно – большая часть тепла просачивалась сквозь щели. Младенец этого, кажется, не замечал. Он был бережно укутан в теплый платок и сладко посапывал.

      Помимо него в комнате находилось еще двое. Их тени подрагивали на стене от света пламени свечи.

– Да не волнуйся ты так. Это всего на пару лет. Вернусь я еще.

– Знаю, но на душе все равно неспокойно.

– За меня не переживай. Со мной все будет хорошо. Я больше о вас с ребенком волнуюсь. Но ничего, зато будешь больше льгот получать, пока я там.

– Да, с этими деньгами и с моей зарплатой должно хватать. Не на все, конечно, но на самое необходимое уж хватит.

      Ода с мужем сидели за столом. Разговор был нелегким и время от времени затихал. В тягостной тишине был слышен только ход напольных часов. Тяжелая секундная стрелка, кряхтя, отмеряла такт. Ода, теребя в руках платочек, поглядывала то на сына, то на мужа. Подобрать слова было сложно. Ее муж, чувствуя это, поднялся.

– Ну все, уже поздно, спать пора. Что сидеть?

– Да, ты прав. У меня завтра ещё много дел.

      После долгой паузы она добавила:

– Мы увидимся завтра?

– Нет, у нас сбор на рассвете. Я уйду рано, ты еще будешь спать.

– Вот как.

      Пламя свечи снова дрогнуло от сквозняка. Ода подалась вперед, обнимая мужа. Объятие было крепким, долгим, прощальным.

– Будь осторожен.

– Буду.

      Они простояли так какое-то время. Наутро он ушел. Была война.

Глава 4

 Сквозь невесомые шторы лился свет. Он словно согревал спертый воздух внутри помещения. Легкие тени жались по углам, спасаясь от лучей летнего солнца. Хоть и было лето, температура едва ли поднималась до двадцати пяти градусов, но уже этого оказывалось достаточно для того, чтобы назвать день погожим.

      В комнате стоял тяжёлый воздух, то там, то здесь прорезанный тусклыми солнечными лучами. Иногда можно было заметить частицы пыли, поднимающиеся от движений. Этот вид успокаивал и дарил чувство приятной дремоты.

      Где-то издалека слышались размеренные звуки, которые выводили из сонного состояния. Брэзен старательно отгонял от себя сон. Сосредоточится на задании было сложно, и ритмичность звуков этому никак не способствовала.

– Что это? Что ты нарисовала?

      Над девочкой с белокурыми волосами, собранными в хвостики, склонилась фигура. Изящно подогнув юбку с передником, воспитательница наклонилась вперед, заглянув девочке через плечо.

– Это медаль!

      Девочка явно была довольна проделанной работой. Еще бы. Она самая первая из всей группы детей закончила рисунок. Лицо воспитателя озарила нежная улыбка – рисунок пришелся ей по вкусу. Получив похвалу, девочка вернулась к рисованию. Остальные дети старательно водили карандашами по бумаге. Все хотели как можно быстрее покончить с делом. После этого в детском саду наступало время обеда.

      Не то чтобы это была самая замечательная часть дня. Сегодня, наверняка, снова давали кашу и овощи. Еда не отличалась большим разнообразием. Зато после обеда начиналось свободное время, в течение которого дети были предоставлены сами себе и вольны делать все что угодно. Большинство предпочитало пойти на улицу. Не так часто в Червене выдавались солнечные дни, поэтому никто не хотел тратить их, сидя в затхлом классе.

      Воспитатель проходила мимо парт, останавливаясь около каждого ребенка и рассматривая каракули, которые складывались в умах детей в какие-то определенные предметы. Хоть они и казалось каракулями, воспитатель искренне расспрашивала детей о них, продвигаясь все ближе. Даже не глядя на нее, ему было слышно, что воспитатель близко – её длинная коричневая форменная юбка, касаясь парты, оставляла в воздухе едва слышимый шорох.

– Брэзен, а ты что не рисуешь?

– Не знаю, что нарисовать.

– А чего бы тебе хотелось? Давай подумаем вместе.

      Она участливо присела рядом с ним. От этого движения в воздухе качнулся едва уловимый запах накрахмаленного белья.

– Не знаю. Папу?

– А где твой папа?

– На войне.

– Вот как, так он солдат. Нарисуй его. Он обрадуется рисунку, когда вернется.

      Брэзен не помнил, как выглядел его отец. Но по рассказам матери у него было волевое лицо, тёмные волосы и глубокие карие глаза. Брэзен больше походил на мать.

      Рисовать того, кого никогда не видел, казалось непосильной задачей, но Брэзену нравилась идея обрадовать отца. Он знал, что тот был добрым и обязательно бы похвалил его за хороший рисунок. Поэтому мальчик решил попробовать.

      Начать он собрался с формы. У всех военных она была единообразна. Потянувшись, Брэзен взял серый карандаш и нарисовал прямоугольник, который был ни чем иным, как двубортной шинелью. Старательно его закрасив, он добавил две неровные палочки снизу – бриджи такого же мышиного цвета. Дополняли их чёрные кавалерийские сапоги. Было принято решение фуражку не рисовать – её место заняла копна тёмных волос на бежевом круге, который явно иллюстрировал лицо.

      Рисунок был совсем простым (что еще можно ожидать от ребенка), но даже этого хватило для одобрения.

      К концу занятия уже почти все закончили работы и по одному сдавали их. Было решено вывесить их на стенде в холле. После выставки обещали вернуть рисунки авторам.

      Отодвигая стул, очередной ребенок вставал, относил свой рисунок, получал похвалу и садился на место. Пушка, солдат, ружье, самолет. Темы рисунков повторяли друг друга. И только несколько работ не удостоились чести висеть в холле. Они были не о войне и выбивались из нарисованного.

      Быстро расправившись со сдачей рисунков, дети поспешили в столовую, чтобы получить свою порцию безвкусной еды. Остальная часть дня пролетела незаметно – дети резвились на жухлой траве, играли в догонялки и, конечно, не обходилось без самой любимой забавы – игры «Захват флага». Правила были очень просты: нужно пробраться на территорию противника и захватить флаг врага так, чтобы он, в свою очередь, не успел захватить ваш собственный. Дети так часто играли в нее, что уже разработали свои стратегии, контратаки и обманные маневры. Было принято играть – девочки против мальчиков. Девчонки редко проигрывали, мальчишкам не уступали.

      За играми время пролетело незаметно. О том, что пора заканчивать, оповестил голос воспитателя – начали приходить родители.

      Брэзен был одним из тех, кого забирали последним. Смены на заводе заканчивались поздно. Однако, хоть и с опозданием, но и его забрали.

      Взяв сына за руку, Ода засеменила вниз по улице. Тихий обычно, Брэзен был сегодня достаточно разговорчив, но мать слушала его в пол-уха – она слишком устала, а нужно было еще успеть забрать льготы, начисляемые женам солдат. Необходимо спешить: Бюро Общественных Дел скоро закрывается. И еще надо придумать, что приготовить на ужин. Еды дома было мало.

– Мам, ты меня слышишь?

      Из задумчивости женщину вывел упрямый голос.

– Да, детка, что ты говоришь?

– Я спрашивал, как ты думаешь, папе понравится мой рисунок?

– Конечно, ему точно понравится.

      Мальчик явно оживился. Он хотел спросить что-то еще, но Ода ускорила шаг. Опаздывать было нельзя.

      Пара поспешила дальше. Они еще не знали, что эти льготы будут последними. Совсем скоро они останутся без них. Своего мужа Ода больше никогда не увидит.

Глава 5

Брэзен плотнее запахнул ворот пальто. Это не помогало. Холод предательски проникал сквозь него, жаля голую шею. Теплый пар, выходивший из горла, быстро таял в зимнем воздухе.

      Мальчик ускорил шаг. Его поступь гулко отозвалась по мощеным камням, эхом катясь над ними. Уже проносясь по полупустой улице, мальчик свернул на более оживленную. По ней сновали мужчины и женщины, пытаясь как можно скорее убраться отсюда и юркнуть в теплое место.  Несмотря на раннее утро, люди спешили на работу, большинство из них двигались в сторону промышленной части города. Там располагались заводы. В основном там работали женщины.

      Брэзен спешил, маневрируя между прохожими. Все они были похожи, как один. Наверное, так казалось потому, что женщины носили однотипные шерстяные стеганные куртки, из-под которых выглядывали потертые штаны – элемент повседневной рабочей одежды. Немногочисленные мужчины были одеты в военные шинели.

      Весь этот гул шагов заглушали свежие новости, доносившиеся из громкоговорителя. Диктор, хорошо поставленным голосом, вещал об актуальных вестях с передовой. «Благодаря доблестным действиям командира дивизии Прюлома войска Шанмайской армии были отброшены. Задача оказалась чрезвычайно трудной, так как, помимо упорного сопротивления врагу, наша доблестная армия проделала большой путь, сопряженный с опасностями, в числе которых: преодоление минного поля, а также засада, устроенная 1-му и 3-му полкам. После неожиданного налета, совершенного этой ночью, Шанмайскую армию застали врасплох. Это дало преимущество для контрнаступления, которое и было осуществлено бесстрашным командиром Прюломом. В результате боев уничтожено колоссальное сосредоточение вражеских сил. Шанмайская армия деморализована. Победа Червены уже не за горами. Хвала Червене!»

      Мало кто обращал внимание на голос из громкоговорителя. Дело было вовсе не в холоде. Такие громкоговорители были установлены повсюду: на главных площадях, улицах, заводах, везде, где их могли бы услышать. Актуальная сводка новостей обновлялась каждые несколько часов, и уверенный, звучный голос зачитывал их. Эти сводки были уже настолько привычны, что не могли выдернуть людей из их задумчивости.

      Брэзен тоже не вслушивался. Новости всегда были похожи. Вместо этого он еще прибавил скорости. В этот раз он проспал, что было на него совсем не похоже. Мальчик отличался примерным поведением, оценки тоже были хорошие, у учителей он на хорошем счету. То, что случилось сегодня, было досадным недоразумением, но слушать его никто бы не стал. Дисциплина – одна из основополагающих системы обучения.

      Рванув из последних сил, мальчик юркнул в железные ворота, которые ограждали школу от остального мира. Взбежав по массивным ступеням, он чуть не наскочил на своего друга. Повалэч его заждался.

– Ну где ты ходишь?! Звонок уже прозвенел. Идем скорее. Сегодня первым уроком география. Профессор Пэчлива от нас мокрого места не оставит, если увидит, что мы опоздали!

      Схватив своего друга, Повалэч потащил его в аудиторию. Мальчикам повезло. Дверь не выдала их появления. Приоткрыв ее, два приятеля протиснулись внутрь. Профессор стоял спиной к классу, старательно вычерчивая на доске тему урока. Этого хватило, чтобы Брэзен и Повалэч пробрались к своей парте.

      Остальные присутствующие с любопытством наблюдали за этим маневром. Многие не скрывали удивления. Брэзен был среди лучших учеников класса. Регулярно получал высокие отметки и благодарности от учителей. Его часто ставили в пример, поэтому было крайне странным, что он опоздал. Чего нельзя было сказать о Повалэче. Так же, как Брэзен славился своим отличным поведением, Повалэч – своими выходками. Но несмотря на такое страшное нарушение, как опоздание, никто не подал голоса. Выдавать своих было не принято.

– Итак, кто готов продемонстрировать знание домашнего задания? – резко обернулся профессор.

      Он был одутловатым мужчиной лет сорока, с лицом настолько непримечательным, что сложно описать. Наверное, самой характерной чертой этого лица была дряблая, неестественного цвета кожа, которая складывалась во второй подбородок.

      Ученики резко прекратили разговоры. Отвечать не хотелось никому. Профессор Пэчлива славился своей дотошностью. Даже если ты знал материал, то не был застрахован от дополнительных вопросов, которые неизменно сыпались как из рога изобилия. Высокие отметки по географии получить было сложно.

– Кто готов?

      Учитель повторил свой вопрос, отрясая руки от мела.

– Брэзен, может быть Вы?

      Брэзен поднялся и вышел к доске. Предмет, конечно, он знал, но отвечать ему смертельно не хотелось.

– Итак, расскажите нам, что вы усвоили из прочитанного?

– Как мы знаем, существует три вида промышленности: добывающая, обрабатывающая и электроэнергетическая. Дома мы должны были разобрать обрабатывающую промышленности Червены. В нашей стране получили развитие такие отрасли обрабатывающей промышленности, как машиностроение, металлообработка и легкая промышленность, в частности, текстильная. Особое место в нашей стране занимают черная и цветная металлургия. Мы являемся лидерами по производству чугуна, что, в свою очередь, обеспечивает производство различных деталей машиностроительной отрасли. Что касается цветной металлургии…

– Хорошо, Брэзен. Вижу, вы ознакомились с домашним заданием. Давайте тогда проверим Ваши знания относительно старых тем.

      Этого-то Брэзен и опасался.

– Итак, сколько, как мы знаем, существует стран?

– Шесть.

– Назовите их.

– Червена, Королевство Люмье, Вилт, Мванамке, Восточный Шанмай, Коэлум.

– Хорошо. Кажется, в прошлом году мы разбирали формы правления, политические режимы и системы стран нашего мира. Давайте-ка вспомним это. Вы назвали Королевство Люмье, очевидно, что там…

– Абсолютная монархия.

– И главой этой монархии является…

– Король. Вэйонс IV.

– Все верно. Что ж, давайте сложнее. Что вы можете рассказать о Вилте?

– Вилт – это соседнее государство, которое граничит с Червеной на западе. Так же, как и Червена, является северным государством. На территории Вилта преобладает умеренный, а на самом севере – субарктический климат. Формой правления является сословно-представительная монархия. Во главе страны Вождь и группа приближенных, которая…

– Довольно. Нет времени на все подробности. Дальше.

– Мванамке. Расположено на юге. Здесь матриархат.

– Чем известно Мванамке?

– Хм… Известно своими достижениями в химической промышленности, медицине и новых технологиях. Развитое государство.

– Хорошо. А что вы скажите о Восточном Шанмай?

– Как следует из названия – расположено на востоке. Имеет древнюю историю и культуру. Нет единого правителя. Формой правления является аристократия. Страной управляют двенадцать феодалов, каждый из которых происходит из высокого рода.

– Хм… Что ж, последнее, Коэлум.

– Теократическая монархия. Главой государства является епископ Ветерис.

– Расскажите о верованиях Коэлума.

– Что? Религия? Ну… Мы знаем, что существует единственная религия. Все жители разделяют ее.

– Подробнее!

– Эм… Основой религии является поклонение богине. Богине Империум. Это все, что мне известно.

– Этого мало.

– Мы большего не проходили…

– Нужно было изучать дополнительные материалы. Садитесь, Брэзен. Ваш ответ был неудовлетворительным. Только помня о Ваших прошлых заслугах, так и быть, ставлю Вам четвёрку. В следующий раз готовьтесь основательнее.

      На негнущихся ногах Брэзен добрел до своей парты. Сердце все еще гулко стучало. Брэзену казалось, что его сердце слышат все, так как в классе стояла мертвая тишина. Оказаться у доски не хотел никто.

      Сев за парту, он посмотрел на друга. Лицо Повалэча выражало странную смесь эмоций: сочувствие, страх, удивление. Но Брэзен был уверен, что думали они об одном и том же – профессор понял, что они опоздали. Их догадки подтвердились, когда Повалэча вызвали следующим.

      Этот, и без того неприветливый, день начался для Брэзена сурово и беспощадно. Остальные преподаватели его тоже не жалели, однако на других уроках успехи были лучше. Под конец дня мозг кипел, поэтому было принято решение отдохнуть. Для этого Брэзен, Повалэч и другие ребята собирались сделать то, что они делали в таких случаях – бродить по городу. Других развлечений все

Глава 6

Об окончании занятий оповестил, как обычно, гулкий звонок. Ученики были свободны.

      Выбравшись из переполненного класса и накинув верхнюю одежду, Брэзен и Повалэч поторопились к выходу. Встретиться с остальными они условились около ворот. Ожидание было недолгим. Спустя пять минут к друзьям подтянулись их приятели из других классов.

      Всех объединял Повалэч. Он, без преувеличения, был душой компании. Он же их и познакомил.

      Повалэчу, как и Брэзену, двенадцать лет. Но даже в толпе сложно его спутать с кем-то еще – он был намного выше своих ровесников. При всем при этом он ужасно тощий и похожий на шпалу. Дополняют его образ русые патлы, вечно торчащие во все стороны и противящиеся любым попыткам их уложить. Однако, несмотря на довольно несуразный вид, никто даже не думал его дразнить. Характер у Повалэча боевой, а рука довольно тяжелая. Поэтому любые попытки его дразнить он пресек на корню еще давно. Теперь же он завоевал мальчишеское признание и считался негласным лидером, по крайней мере у всех двенадцатилеток.

– Ну что, куда пойдем? – Повалэчу не терпелось как можно скорее покинуть стены родной школы.

– Куда-куда. Как будто тут мест много, куда сходить можно. Нет же ничего.

– Давай по магазинам пройдемся? Говорят, в некоторые новые поставки завезли. Может, пряжку на ремень найдем, прям как у настоящих военных, или еще чего лучше.

      Остальные мальчишки не разделяли его энтузиазма. Денег было мало.

– Тогда кино. Вроде, фильм новый крутят.

– Да не. Они все одинаковые. Еще и деньги такие платить.

      В городе был только один кинотеатр, который располагался напротив городской площади, одного из самых популярных мест досуга горожан. Но хотя бы он и был расположен в престижном районе, успехом он не пользовался, и дело заключалось вовсе не во входной плате. Дело было в том, что фильмы, которые крутили в кинотеатре, были исключительно местного производства. Показ иностранных картин строго воспрещался. За такое преступление директора ждало как минимум изъятие зарплаты и несколько десятков часов общественных работ, а как максимум… Никто не знал. Знали только, что это запрещено. В связи с этим фильмы шли только отечественные. Такие фильмы не отличались разнообразием. В большинстве своем они просто в красках пересказывали события на фронте. Это сопровождалось черно-белыми кадрами хроник, снятых на передовой. Были, конечно, и художественные фильмы. Они уже были цветными, но, несомненно, описывали нелегкую жизнь солдата, отправленного на фронт, либо жизнь женщины, которая обычно занималась важной общественной работой. Таковой считалась работа на одном из бессчётного числа заводов, производивших, в основном, ткань или боеприпасы. Иногда бывали фильмы о женщинах-медсестрах. Других фильмов ждать не приходилось. Горожане, по большей части не обладающие большими средствами, не торопились тратиться на билет, чтобы увидеть то, что они и так видят в повседневной жизни, поэтому кинотеатр пустовал.