Джони оказался при перепалке. Это было его боевое крещение. Здесь и сейчас он должен был защитить братьев торгашей и товар. Джони не мог предположить возможных последствий, но от того, как он себя поведет, зависела дальнейшая судьба. У каждого своя правда, как ни крути.
Арбузы покатились в разные стороны. Девушки кричали. В ход пошли ящики, затем палки. Драчуны не понимали – в крови они или в арбузном соке. Джони залихватски ввязался в драку. Но силы оказались не равны, уж больно соперник попался крупный, Джони выхватил нож…
Вороны слетелись на рыночную площадь, как на Куликово поле после побоища. Битые арбузы, раскиданные ящики, мелькание лиц, рук, ног… бабий визг, мат, стоны, милицейская сирена… все поглотил мрак ночи.
С утра по рынку прокатилась череда милицейских рейдов. Везде сновали штатские. Потревожили «гнездо» и разогнали всех окрестных бомжей по соседним бомжатникам. Опрашивали всех, кто мог что-либо видеть, слышать, знать. Все попряталось, притаилось. Страдала торговля, в том числе и нелегальная. Убытки превысили терпение хозяина рынка. Он пообещал правоохранительным органам найти и выдать виновника беспорядков.
Стал рыскать по следу голодный и злой шакал.
За дело принялся Алик – пройдоха среднего пошиба. На рынке Алик был незаменимым человеком. Таким незаменимым, что заменить, а точнее, подсидеть его хотели многие. Да что там хотели, многие пытались, но… Алик как был незаменимым, так и оставался. Если привезли товар без документов, вам к Алику. Если негде разгрузить фуру, вам к Алику. Найти точку под реализацию, вам к Алику. Скинуть товар за полцены, вам к Алику. Короче говоря, любые манипуляции с товаром проворачивались через Алика. Помимо посреднических услуг на рынке, Алик имел долю от нелегальной торговли и азартных игр. Ситуация с милицейскими рейдами била по нему напрямую. Он нес убытки. Закрылся катран и все точки лохотрона. Ветром сдуло кайфариков всех мастей. Был под ударом бизнес, который Алик выстраивал с неимоверными усилиями и риском. Поскорее разрешить проблемы, свалившиеся как гром среди ясного неба, считал первостепенной задачей, требующей личного участия.
Показываться сейчас на территории рынка и в чайхане было не безопасно. По-восточному умиротворяющий интерьер чайханы в данный момент раздражал сотрудников правоохранительных органов, и следовало поберечься от попадания под горячую руку. Алик неспешно курсировал на машине по району, нервно барабаня пальцами по рулю. Колеса мягко считали выбоины. Августовское солнце пускало зайчиков через кроны деревьев. С утра куда-то подевались солнцезащитные очки, Алик раздражено щурился. Тихо говорило радио. Алик просчитывал возможные варианты и пути их решения.
Вдруг радио заговорило так, что Алик сделал погромче.
«Происшествия. Вчера в уличной драке пострадал олимпийский чемпион по плаванью Александр Попов. Неизвестный нанес удар ножом. Вследствие чего Попов был доставлен в больницу. Врачи диагностировали проникающее ранение. Была сделана операция. Дальнейшая спортивная карьера олимпийского чемпиона под угрозой. Ведется следствие. Далее о погоде…»
Так вот чем вызван ажиотаж. Пострадал не рядовой обыватель, а спортсмен… известная фигура. Олимпийский чемпион. Надо полагать, что даром этот инцидент не пройдет. Если быстро не найдут виновника, мало никому не покажется.
Алик размышлял, как человек бывалый, битый жизнью. Сорока еще нет, а виски щедро украсило черненым серебром. Такая инкрустация говорила о многом. Алик понимал, что это скорее всего хулиганка, банальная уличная хулиганка. Но пострадать может общее дело и лично каждый, в первую очередь он сам. А это в его планы никак не входило.
На этот счет у Алика были кое-какие соображения.
Поздно вечером в комнату общежития, где проживала студентка Катя, постучали. Девушка поправила ворот халата, подтянула поясок и вышла в прихожую. Дверь, недовольно скрипнув, впустила тишину. Казалось, тишина собирает в мешок недобрые шорохи… Катя вернулась в комнату.
– Джони, это к тебе.
– Кто?
– Твой земляк… Кажется Алик.
Джони выглянул в окно. Ночной город дышал прохладой, пульсировал мерцанием огней: фонари, окна домов, блуждающие фары машин.
– Пусти его, – бросил Джони, подавив тревогу.
На пороге, лениво крутя четки, появился Алик.
– Салам алейкум!
– Алейку… сал!.. Как ты меня нашел?
– Добрые люди помогли. Чаем не угостишь?
В углу загудел электрический чайник.
Алик достал папиросу. – Будешь?
– Нет, – отказался Джони. – Не сейчас… Голова болит.
– Э-э… да ты на измене, брат, – деликатно пошутил Алик. – Правда есть от чего… Неприятные новости, – раскурил он папиросу и разогнал рукой дым. Посмотрел на Катю. – Ничего, что я?..
Катя открыла форточку.
– Она понимает… Зачем пришел? Чаю попить? Что за новости? – резковато проговорил Джони. Что больше его раздражало – Алик или сама ситуация – он не понимал.
– Джавида менты повязали.
Джони коршуном зыркнул на Алика.
– Не может быть… За что?
– Не знаю, брат. Говорят – подрезал какого-то пловца… олимпийского чемпиона… гордость России.
У Джони помутилось в глазах. Загудело в голове… Такого он не ожидал. Не мог представить и в страшном сне – Джаву, его брата-близнеца, повязали.
Джава учился в московском институте. А по мнению Джони так просто протирал в аудиториях штаны. Джава вел добропорядочный образ жизни. А Джони считал, что брат из-за мягкого характера предпочитает компании ботаников и маменькиных сынков. Джава готовился стать юристом. Вот это Джони одобрял, тут ему нравилась цитата из гангстерской саги: «Один законник с портфелем в руках награбит больше, чем сто невежд с автоматами». Короче говоря, насколько они были похожи внешне, настолько отличались по характеру.
– Когда повязали? – пришел в себя Джони.
– Третьи сутки в ИВС парится.
– Как взяли?
– Прям из института… его опознали… и свидетели, и терпилы.
– Его отпустят!
– Это еще почему?
– Я подрезал этого чемпиона.
– Как это ты?.. – удивленно повел бровью Алик. – Кто тебе поверит?
Джони показал нож-бабочку.
– Вообще-то от палива надо сразу избавляться. Но сейчас даже лучше, что есть нож. – Алик покрутил улику в руках. – Как получилось?
– Да как-то само собой. На точке впрягся за наших. Этот амбал на меня попер. Руки у него, как у меня ноги. Я выдыхаться начал. Достал из заднего кармана бабочку…
Алик неодобрительно помотал головой.
– Ты накуролесил, ты и отвечай. Это будет правильно. А Джава не при делах, – заключил Алик. – Когда пойдешь сдаваться?
– Сейчас и пойду.
– Подожди. Не торопись. Сейчас начальства нет. Джаву не отпустят, а тебя посадят. Лучше завтра. Все равно Джава провел там несколько дней. Одной ночью больше, одной меньше…
Джони пребывал в оцепенении. Голова не соображала. Шорохи, собранные тишиной в мешок, рассыпались в голове, не давая сосредоточиться. Одолевал страх перед неизвестностью, ходил по извилинам мозга и хлопал дверьми. Моментами пробивала и передавалась конечностям трясучка. Жизнь Джони кардинально поменялась в тот момент, когда он полез в карман за ножом. Но понял он это только сейчас.
