– Ты не должен этого делать предо мной, – сказала она, – как и я перед тобой!
Он удивленно рассмеялся и задержал ее руки в своих, с откровенным любопытством ее рассматривая.
– Откуда ты знаешь, что я искал тебя? Ты, значит, шла ко мне, когда тот человек…
– Нет-нет. Я убегала… от него… от… от бандитов… я пыталась попасть домой, вот и все.
– На Атуан?
– Ах нет! На свою ферму. В Срединную Долину. Это здесь, на Гонте. – Она тоже засмеялась сквозь слезы. Слезы безудержно лились у нее из глаз, сейчас их можно было наконец выплакать. Она выпустила руки короля, чтобы утереть свои слезы.
– Где это – Срединная Долина? – спросил он.
– На юго-востоке острова, за холмами. Там есть еще город Вальмут.
– Мы тебя туда отвезем, – сказал он, радуясь тому, что может ей это предложить и чем-то помочь.
Она улыбнулась и кивнула.
Король обернулся к шкиперу:
– Стакан вина, немного еды, отдых, а еще постель помягче для девочки.
Шкипер внимательно слушал, отдавая соответствующие приказания. Жилистый матрос, которого она помнила, казалось бы, с незапамятных времен, вышел вперед, собираясь взять Терру на руки, но Тенар преградила ему путь. Она никому не могла позволить коснуться девочки.
– Я сама понесу ее, – сказала она звенящим, как натянутая струна, голосом.
– Там трап, госпожа. Давайте лучше я, – предложил матрос, и она поняла, что он добрый человек, но все-таки не могла позволить ему коснуться Терру.
– Можно мне? – спросил молодой король и, взглянув на Тенар, опустился на колени, взял спящую девочку на руки, понес к люку и стал очень осторожно спускаться по трапу. Тенар шла следом.
Он положил Терру на койку в тесной каюте. Неуклюжий, ласковый. Заботливо подоткнул плащ. Все это Тенар ему позволила.
На корме, в большой каюте с широким окном, обращенным в сторону окутанного сумерками залива, король попросил Тенар присесть за дубовый стол. Сам взял из рук юнги поднос, сам налил красного вина в тяжелые хрустальные кубки, сам предложил ей фрукты и печенье.
Она пригубила вино.
– Очень хорошее вино – правда, не Года Дракона, – сказала она.
Он ошарашенно посмотрел на нее, растерявшись, как мальчишка.
– Это вино с Энлада, не с Андрадских островов, – кротко пояснил он.
– Отличное вино, – заверила она его, отпив еще глоток. Потом взяла печенье. Печенье было сухое, рассыпчатое, очень сдобное и не слишком сладкое. Зато зеленый и янтарно-желтый виноград казался почти приторным и чуточку терпким. Живой вкус еды и вина был для нее точно швартовы для корабля: он вновь привязывал ее к этому миру, к ее собственному разуму. – Я была очень напугана, – сказала она, как бы оправдываясь. – Теперь, наверное, скоро оправлюсь. Вчера… нет, сегодня, сегодня утром… случилось… на меня было наложено заклятие… – Оказалось непереносимо трудно, почти невозможно произнести это слово. Тенар стала заикаться: – П-п-проклятие… я была п-п-проклята… у меня отняли речь и разум. И тогда мы сбежали, но попали прямо в руки тому человеку, который… – Она в отчаянии подняла глаза на молодого короля, который внимательно слушал ее. Его мрачный спокойный взгляд помог ей выговорить то, что выговорить было необходимо: – Он был одним из тех, что изувечили девочку. Он и ее родители. Они изнасиловали ее, избили до полусмерти и сунули в костер; такое тоже порой случается, господин мой. Такое порой случается даже с детьми. И этот человек продолжает преследовать девочку, пытается во что бы то ни стало до нее добраться. И…
Она заставила себя передохнуть, отпила немного вина, стараясь неторопливо насладиться его вкусом и ароматом.
– И это от него я бежала к тебе. В рай. – Она огляделась, осмотрела низкие резные балки под потолком, полированный стол, серебряный поднос, тонкое спокойное молодое лицо короля. У него были темные и мягкие волосы, чистая кожа цвета красновато-золотистой бронзы; одет он был хорошо и просто, никакой цепи или кольца, ни единого символа королевской власти. Но по его виду сразу можно было сказать, что это король.
– Мне очень жаль, что я его отпустил, – сказал Лебаннен. – Но его еще вполне можно найти. А кто проклял тебя?
– Один волшебник. – Ей не хотелось называть его имя. Не хотелось вспоминать все это. А хотелось, чтобы все поскорее осталось далеко-далеко позади. Никакой мести, никакой погони. Пусть разбираются со своей ненавистью сами, пусть остаются там, позади, пусть забудутся.
Лебаннен не настаивал, однако спросил:
– А будешь ли ты в безопасности на своей ферме?
– Надеюсь. Если бы я тогда не так устала, не растерялась бы так… если б голова у меня работала как следует – а то ведь я даже думать не могла, – я бы и Ловкача не испугалась. Да и что бы он, собственно, мог мне сделать? Когда кругом полно народу – на улицах и везде? Мне не следовало убегать от него. Но тогда я чувствовала только ее страх и ничего больше. Она еще так мала! Пока что она умеет только бояться его. Ей нужно еще научиться его не бояться. Я должна научить ее этому… – Она размышляла вслух. Думала она по-каргадски. Неужели она и говорила по-каргадски? Он вполне может подумать, что она сошла с ума, старая, безумная, что-то бормочущая. Она остро глянула на него. Его темные глаза смотрели не на нее, а на язычок пламени за стеклом лампы, что висела низко над столом. Маленькое, спокойное, чистое пламя. Его лицо было слишком печальным для столь юного существа.
– Ты приплыл сюда, чтобы найти его, – сказала она. – Верховного Мага. Ястреба.
– Геда, – поправил он, глядя на нее с едва заметной улыбкой. – Ты, и он, и я – все мы зовемся подлинными именами.
– Ты и я – да. Но он – только с тобой и со мной.
Король кивнул.
– Он сейчас в опасности. Ему грозят всякие завистливые люди… злоумышленники… а у него сейчас нет… нет никакой защиты. Ты об этом знаешь?
Она не могла заставить себя выражаться яснее. Лебаннен сказал:
– Он говорил мне, что его могущество, его волшебная сила исчерпаны во время того подвига, что спас и меня, и всех нас. Но в это так трудно поверить! Мне не хотелось верить ему.
– Мне тоже. Но это так и есть. И поэтому он… – Снова Тенар колебалась. – Он хочет побыть один, пока раны его не зарубцуются, – осторожно договорила она.
– Он и я, мы вместе были в темной стране, в иссушенной пустыне, – сказал Лебаннен. – Вместе мы умирали. Вместе прошли через те горы. Сюда можно вернуться, если пройти через те горы. Там есть еще один путь. И он это знал. Но имя тех гор – Горе. Камни… Острые камни тех гор наносят такие глубокие порезы – очень долго не заживает…
Он посмотрел на свои руки. Она вспомнила руки Геда, израненные и обожженные, судорожно стиснутые, все в запекшейся крови. Он все старался зажать свои раны…
Ее собственная рука сжала в кармане тот камешек – то самое слово, что она подобрала на крутой горной дороге.
– Почему он прячется от меня? – вскричал юноша в тоске. И тихо прибавил: – Я так хотел, так надеялся увидеть его. Но если он сам того не желает, то, разумеется, и говорить не о чем. – В этих словах она услышала ту же холодноватую вежливость, то же достоинство, что и в речах посланцев Хавнора; она высоко ценила подобную воспитанность; она хорошо знала, чего это стоит. Но юноша был дорог ей именно потому, что у него вырвались эти слова тоски.
– Он, конечно же, придет к тебе. Только дай ему время. Он получил такой тяжкий удар – у него отнято все… все… Но когда он говорил о тебе, когда произносил твое имя – ах, в такие минуты я снова видела Геда таким, каким он был когда-то!.. Каким он будет снова… Гордым!
– Гордым? – повторил Лебаннен удивленно.
– Да. Конечно гордым. Кому и гордиться, как не ему?
– Я всегда считал его… Он был так бесконечно терпелив… – Лебаннен помолчал и засмеялся собственным противоречивым словам.
– Ну а теперь терпения-то ему как раз и не хватает, – сказала Тенар, – и он беспредельно жесток по отношению к себе. Мы ничего не можем для него сейчас сделать, разве что не мешать ему следовать тем путем, который он сам для себя избрал – «чтобы на другом конце привязи обнаружить себя самого». Так здесь говорят, на Гонте… – И вдруг сама она почувствовала, будто ходит вокруг колышка на привязи, и такая предельная усталость навалилась на нее, что показалась ей болезнью. – По-моему, мне пора отдохнуть, – сказала она.
Он тут же поднялся.
– Госпожа Тенар, ты сказала, что бежала от одного врага и встретила другого; зато я явился сюда в поисках одного друга, а нашел двоих!
Она улыбнулась его сметливости и доброте. «Что за чудесный мальчик!» – подумала она.
