– Выход… Я собирал камни Вселенной двадцать четыре года, – уже печально вымолвил Наседкин, глядя в пол. – Если бы кто знал, как это трудно – добиться гармонии звезд в замкнутом пространстве.
– Скажите, как, и я помогу вернуть гармонию. – Сергей Николаевич чувствовал себя мерзко, однако признаться в содеянном не имел права.
– Чем ты поможешь? Где ты найдешь камень с Инеры?
– Но вы же нашли! Укажите, где – поеду и привезу.
– Мы привезем! – оживилась Саша. – Мы найдем!
Целитель молча ушел на кухню, достал из шкафчика бутылку водки, налил в стакан и выпил. Только теперь Самохин понял, что и бледность, и неповоротливый взгляд – и в самом деле от тяжелого похмелья.
– Думаете, так легко? – спросил он, закусывая чем-то из кастрюли. – Найдем, привезем… Если бы я знал, где, сам бы поехал. Инера погибла больше двух миллионов лет назад. На землю упало всего несколько обломков…
– Но у вас еще два! – Сергей Николаевич показал на щит.
– А должно быть три! – дожевывая, Наседкин встал в дверном проеме. – По три частицы от каждой звезды.
– Научите, как искать! – Саша вдруг встала перед ним на колени и схватила безвольную руку. – Пожалуйста, Николай Васильевич! Я хочу лечить людей! И творить чудеса, как вы!
Он вроде бы подобрел, присел возле нее на корточки.
– Дурочка ты… Камешек вышел, так уж и чудо? И уже готова жизнь отдать? Молодая, красивая…
– Готова, Николай Васильевич! Только научите!
Целитель резко распрямился и прошел мимо нее, чуть не толкнув на пол.
– Да нет никакого чуда, нет! Это не я лечу – метеориты! Посланцы с других звезд. Они приносят энергию Вселенной, которая может вылечить человека, но может и принести зло. Не нужно учиться лечить, нужно научиться собирать камни.
– Я научусь!
– Но они падают и уходят глубоко в землю или заносятся песком. Найти – полдела, надо еще выкопать…
– Буду копать! Я умею…
– Приходится копать очень глубоко!
– Ну и что? Я сильная!
– Ты глупая! И твердолобая! – будто бы рассердился он, тем самым вселяя надежду. – Я же сказал, не возьму!
Она вдохновилась:
– А я останусь у вас! Не прогоните же? Останусь и буду учиться!
– Ты что, смерти моей хочешь? – Целитель вдруг заговорил зло и отрывисто. – Сначала обокрали, а теперь еще и убить хотят!
– Что вы говорите?! – испугалась она. – Вы меня не поняли! Я хочу учиться у вас!
– Как только научу кого-нибудь, так сразу умру! Это понятно?.. А я еще жить хочу, сколько мне отпущено. Мне вон еще придется равновесие восстанавливать.
Самохин поднял Сашу с колен – она плакала тихо и безутешно.
– Пойдем отсюда… Видишь, ему нельзя брать учеников, – уговаривал он ее, будто ребенка. – Ты же не хочешь, чтобы Николай Васильевич умер?
– Конечно, не хочу! – Она давилась слезами и делала слабые попытки вырваться.
– Уведи ты ее отсюда! – закричал целитель. – Терпеть не могу женских слез!
В машине Самохин посадил девушку на колени, прижал к себе и долго слушал, как она, съежившаяся и несчастная, с поплывшими глазами, всхлипывает и горячо дышит ему в грудь. И кроме жалости к ней, Самохин ничего не испытывал, словно те легкие искры чувства, возникшие при первой встрече, вдруг погасли, залитые слезами.
Саша наконец затихла и даже, показалось, уснула, как наплакавшийся ребенок, однако рука ее шевельнулась, ожила, нащупала сумочку и достала платочек.
– Не смотри на меня, – сказала она уже отрезвленным голосом. – Мне нужно умыться.
Она перебралась на сиденье, отвернулась к окну и стала стирать плывущую с ресниц краску. Самохин подъехал к ближайшей колонке, нажал рычаг, а Саша подставила руки, ожидая, когда потечет вода. В трубе обманчиво захлюпало, зашуршало, и вдруг вырвавшаяся струя ударила с таким напором, что окатила обоих, – Саша запоздало отскочила, засмеялась:
– Ледяная!..
Потом она умыла лицо, напилась из ладоней и, распрямившись, снова стала высокой и стройной.
– Ты не думай, я сильная, – оправдываясь, проговорила она. – Просто мне стало обидно. Хотелось сделать первый самостоятельный шаг…
– У тебя еще не пропало желание лечить?
– Нет. – Она, как чуткий боксер, умела мгновенно становиться в настороженную защитную стойку. – Почему ты спросил?
– Если хочешь, познакомлю с целителем, который ищет себе ученика.
– А что он лечит?
– Он настоящий костоправ. И творит чудеса без всяких метеоритов и заумных теорий. Ставит на ноги людей, которые лежали в полной неподвижности по десять лет.
– Каким же образом?
– Только с помощью своих искусных рук.
– Ты говоришь со мной, как с ребенком! – внезапно обиделась Саша и открыла дверцу машины. – Не нужно утешать меня! Мне не нужна новая игрушка, если сломалась старая…
По дороге он несколько раз пытался заговорить с Сашей, отвлечь, но она отвечала без интереса и односложно и лишь у метро, когда надо было выходить, то ли смирилась, то ли сделала одолжение:
– Хорошо… Когда едем к твоему костоправу?
А он помолчал, прислушался к себе и еще раз отметил полнейшую пустоту там, где еще недавно, сегодняшним утром, существовало приятное и согревающее притяжение к ней, смешанное с ожиданием некой будущей радости и бездумного веселья.
– Наверное, мы часто влюбляемся в свои мысли, – вслух сказал Самохин.
– Что? – с вызовом спросила Саша.
