Жили-были сказки

© Проект Медиа Групп, 2022

От издателя

«Что за прелесть эти сказки!» – воскликнул однажды величайший из наших классиков, а уж он-то точно знал, о чем говорил. Действительно, сказки подобны самоцветам: вроде бы кочующие сюжеты роднят их между собой, но приглядитесь – и двух совершенно одинаковых не сыщете. Кроме того, ничто не расскажет о национальном характере лучше и вместе с тем поэтичнее, чем сказка. Ведь сквозь фантастическую фабулу, волшебные образы и ироничные, как бы вскользь полунамеки тут отчетливо проступают главные жизненные принципы народа, нормы его морали, самобытное мироощущение, уникальный бытовой колорит.

Задумывая книгу сказок, которую вы держите в руках, мы много думали, что отличает нас и наших соседей друг от друга. Какие сюжеты ярче проиллюстрируют особенности наших «корневых систем» и мировоззрений. Но еще больше размышляли о том, как показать нашу общность. А потом поняли, что не надо ничего придумывать. Сказки говорят сами за себя, каждой строчкой открывая нам единственную простую истину: где бы мы ни жили, на каком бы языке ни говорили, нам светит одно солнце и под единым куполом неба любой из нас мечтает о счастье, победе добра над злом и торжестве справедливости.

В этом сборнике вас ждут современные авторские переложения 26 народных сказок – России и наших стран-соседей. Сразу оговоримся, соседями мы считаем не только тех, с кем граничим по суше или по морю, но и тех, с кем нас связывают общее прошлое, настоящее и, уверены, общее будущее. Какие-то истории вам наверняка знакомы с детства, другие, возможно, станут неожиданным открытием. Надеемся, вас порадует и жанровое разнообразие выбранных нами сказок: вы найдете тут и смешные побасенки, больше смахивающие на анекдоты, и поучительные мудрые истории со «вторым дном», и печальные романтические легенды о любви и смерти. Их можно и нужно читать с детьми – когда еще выдастся возможность всем вместе исколесить мир, побывав на Аляске и в Японии, в Китае, Корее и Монголии, в Средней Азии, Прибалтике, на Кавказе и в Скандинавии? И пусть каждый выберет себе любимого героя – хитроумного или лирического, который однажды непременно придет на помощь, когда жизнь – не сказочная, а реальная – подкинет очередную задачку.

Наконец, «Жили-были сказки» – проект не только литературный и социокультурный, но еще и художественный. Показать, чем и как живет сегодня книжная иллюстрация, было еще одной нашей задачей. Надеемся, мы с ней справились, пригласив 27 именитых иллюстраторов из России, Италии, Литвы, Германии, Украины, Белоруссии, Казахстана, Грузии, Армении и Эстонии.

Каждый тут со своим почерком, чувством цвета и света, линии и штриха. Каждый – со своей историей успеха. Это невероятная удача – уговорить встать под одну обложку целый сонм звезд современной книжной иллюстрации, молодых мастеров, уже признанных и профессиональным сообществом, и читателями всего мира. Наши художники – лауреаты самых громких международных конкурсов и арт-премий, участники смелых и необычных инициатив. Вы убедитесь в этом сами, познакомившись с их творческими биографиями в финальном разделе книги.

Издательский дом «Проект Медиа Групп» и онлайн-медиа Perspectum выражают признательность руководству Национального исследовательского института развития коммуникаций (НИИРК), чья всесторонняя помощь и поддержка помогла книге увидеть свет.

…Друзья, мы даже завидуем вам. Сейчас вы впервые откроете эту книгу и погрузитесь в невероятный мир красоты и фантазии.

Уверены, когда дойдете до последней страницы, ваша жизнь станет чуть более сказочной, а значит, и более настоящей. Читайте волшебные истории, рассматривайте иллюстрации и помните, что сказка – ложь, да в ней намек…

Алина Гасумянова, директор Издательского дома «Проект Медиа Групп» и онлайн-медиа Perspectum

Ивовый росток

У одного богатого купца с острова Хонсю был чудесный сад. Какими только диковинными растениями не украсил его хозяин. Цвели там нежные лотосы и орхидеи невиданных оттенков, а ветви фруктовых деревьев клонились к земле под тяжестью сладчайших плодов. В бамбуковых зарослях нашли приют диковинные животные и птицы.

А когда на склоне дней родилась у купца долгожданная дочь Айяно, с кожей белой, как снег на склонах Фудзиямы, велел счастливый отец посадить на берегу стремительного ручья ивовый росток редчайшей породы – тонкий, гибкий, с нежными серебристыми листьями.

И вот однажды собрался купец в дальний путь и наказал своему старому слуге глаз с любимого деревца не спускать. Поливать, окапывать, но главное – следить, чтобы ни одна живая душа к нему и на тё[1] не приближалась. А уж слуге этому можно было доверять – вернее и исполнительнее его пойди поищи.

Через несколько месяцев вернулся купец домой. Поцеловал любимую Айяно (как же похорошела!) и стремглав кинулся в сад – проверить свою любимую ивушку. И что же он видит? Росток поник, к земле склонился, а некогда прекрасные листья его увяли и пожелтели. С кулаками набросился хозяин на слугу:

– Ах ты негодяй! Сгубил мое бесценное дерево!

– Что ты, хозяин мой, такое говоришь! – обиделся слуга.

– Да ты, бездельник, верно, и не поливал его вовсе! – продолжал кипятиться купец.

– Как так не поливал?! – всхлипнул слуга. – Едва солнце озаряло своими лучами горизонт, я поливал и окапывал твое любимое деревце. Потом садился рядом и весь день отгонял от него сладкоголосых птиц и даже легкокрылых бабочек. А как только Аматэрасу[2] уводила своих коней за море, я выкапывал росток и прятал его в самом большом сундуке в твоем подвале – от греха подальше.

Услышав это, захохотал купец и пошёл играть с женой в сёгу[3].

Очень уж он это дело любил.

Как мышь замуж выходила

Жила-была мышь. Беленькая, гладенькая, с длинными нежными усиками – королева, да и только! И вот в один прекрасный день решила она, что пора ей замуж. Дело вроде бы нехитрое, но больно гордая была эта мышь, абы кого брать себе в спутники жизни не хотела, а все соплеменники как один казались ей личностями серыми и никчёмными, её лапы и сердца недостойными. Хотелось ей такого мужа, чтобы сильнее и могущественнее его в целом свете не сыскать. И пошла она к месяцу – уж больно ей нравился его тонкий острый серп, серебрившийся на ночном небосводе.

– Месяц, а месяц, правда ли, что сильнее тебя никого в целом свете не сыскать? – спросила мышь.

– А вы с какой целью интересуетесь? – прищурился месяц.

– Да замуж мне пора, – кокетливо улыбнулась мышь. – Но хочу я такого жениха, чтобы в силе и могуществе никто с ним тягаться не мог.

– Что есть, то есть: я очень силён! – согласился месяц. – Нет такого уголка земли, куда по ночам, когда царю я в небе, не проникал бы мой свет. Да вот беда: утром восходит солнце. И с первыми его лучами власть моя иссякает. Выходит, солнце сильнее меня.

Ступай к нему, красавица, и будь счастлива.

Дождавшись рассвета, мышь направилась прямиком к солнцу.

– Байрай[4], Солнце, – низко поклонилась мышь. – Слышала я, что никому с тобой не тягаться, – настолько велика твоя мощь! Возьми меня замуж…

Рассмеялось солнце:

– С радостью взял бы я в жёны такую хорошенькую мышку, но увы… Подвластен мне ночной мрак, подвластны лоза и колосья, наливающиеся соком под моими лучами. Но стоит набежать тучам, и меркнет мой лик. Выходит, тучи сильнее меня. Ступай к ним, авось среди них сыщешь себе достойного жениха.

Вздохнула мышь и вновь пустилась в путь. Суровая грозовая туча внимательно выслушала красавицу мышь и пролилась печальным дождем:

– Правду говорит солнце. Силён его свет, и звёзды, и месяц меркнут перед его величием. Но мой сумрак ещё сильнее. Стоит мне застлать небо плотным ковром, и тьма окутывает мир.

– Ты мне вполне подходишь, – радостно воскликнула мышь.

– Не торопись, дева, выслушай до конца. Ветер – мой злейший враг. Его дыхание смертельно для меня. Подует он, и я спасаюсь бегством. Ступай к ветру. Он – твоя судьба.

И отправилась мышь к ветру.

– Если бы всё было так просто, – завыл ветер, – уже завтра сыграл бы с тобой пышную свадьбу. Но не бывать этому: быки на пашне куда сильнее меня. Сколько я ни дую, сколько ни бушую, а они упрямо идут вперёд. И ничто не собьёт их с пути. Ступай и возьми себе в мужья быка, ведь он сильнее меня.

Но и бык отказался жениться на мыши, сославшись на то, что куда сильнее его железный плуг. Ведь только он зацепится за корень, ни один бык уже не сдвинет его с места.

И пошла мышь знакомиться с плугом.

– Ты такой красивый, такой железный – возьми меня в жёны!

Долго думал плуг, но и он отказал мыши:

– Мы могли бы быть очень счастливы – ты и я. Но, однажды узнав о том, что есть противник сильнее меня, ты не простила бы мне обмана. Древесный корень, притаившийся под землёй, всегда преграждает мой путь. Не в моей власти справиться с ним.

А потому корень и должен стать твоим избранником. Совет вам да любовь.

Едва завидев мышь, задрожал могучий корень:

– Пощади меня, прекрасная мышь! Я сильнее плуга, но ты легко перегрызёшь меня, потому что мыши – самые могущественные создания на земле.

От удивления мышь даже рот раскрыла. Это что же получается:

нет на свете никого сильнее её народа?! А значит, и замуж ей надо выходить за сородича. Вернулась домой и сыграла свадьбу с соседом, который уже давно и безответно был в неё влюблён. И жили они долго и счастливо, в мире и согласии.

Почему рыжая лиса и белая лиса порознь живут

В стародавние времена рыжая лиса и белая лиса вместе жили, в одном иглу[5]. Каждое утро рыжая лиса шла к морю, опускала в лунки рыболовные крючки и ловила на них треску. Тем обе подруги и сыты были.

Но однажды рыжая лиса не выдержала:

– И не совестно тебе, сестрица, без дела целыми днями сидеть да моими трудами кормиться? Сходила бы, что ли, тоже порыбачила!

– Так я же не умею! – воскликнула белая.

– Глаза боятся – лапы делают, – назидательно тявкнула рыжая и скрылась в иглу, давая понять, что сегодня она – не охотница, а если кто хочет с голоду помирать, так это его личное дело.

– Да и пожалуйста, да и пойду, – фыркнула белая лиса и отправилась к морю.

Но, как она ни старалась, как хвостом ни мела, ни одного крючка приладить к лунке так и не сумела. Треска, проплывая мимо, только посмеивалась.

Озябла лиса, продрогла, но вернуться домой без добычи гордость не позволяла. Вдруг смотрит, вдали что-то чернеет. Что-то большое и непонятное.

– Что бы это могло быть? – в недоумении почесала за ухом лиса. – Раньше я этого тут точно не видела. А если это еда?!

Много-много еды. То-то же утру я нос рыжей зазнайке.

И бочком-бочком да ползком-ползком отправилась на разведку.

Большое и непонятное на деле оказалось старым моржом, сладко посапывающим среди ледяных торосов.

– Вот это удача! Вот это ужин! – радостно взвизгнула белая лиса, но тут же глубоко задумалась: – А как же я его до дому-то дотащу, тушу эдакую?! Вдруг он проснётся? И тогда ещё неизвестно, кто чьим ужином окажется. Ну нет, пойду-ка я отсюда подобру-поздорову.

И вернулась в иглу ни с чем. Услышав о «подвигах» сестрицы, рыжая лиса рассвирепела:

– Нет, ну это же надо быть такой бестолковой неумёхой! Вот и живи теперь одна, а моих сил больше нет!

И убежала в горы.

С тех пор рыжая лиса и белая лиса живут порознь. Рыжая – в лесу и в горах, а белая – у моря. Всё думает, как моржа на ужин себе заполучить.

Откуда на небе солнце, луна и звëзды

Давным-давно, в те далёкие времена, когда прадед твоего прадеда ещё и на свет не родился, небо висело над землёй так низко, что только руку протяни – и дотронешься.

Дети портного Томаса любили взбираться на огромные валуны, тут и там разбросанные по берегу моря, и проделывать в небе крошечные дырочки. Очень уж им было любопытно, что происходит по ту сторону небосвода, где обитают Великий Старик и его прислужники.

Увидев однажды, что небо превратилось в настоящее решето, Великий Старик рассердился не на шутку и кликнул своего главного помощника:

– Яан, а Яан, поди-ка сюда да посмотри, что эти негодники сотворили! Выпороть бы их за такое безобразие. Никакого воспитания, право слово! И что теперь со всем этим прикажешь делать?

Яан долго рассматривал дырки в небесной глади, огорчённо хмыкал и чесал в затылке. День думал. Два думал. А на третий его осенило:

– Да всё же проще простого! Надо всего лишь поднять небо повыше, чтобы сорванцы до него не дотянулись, пусть хоть на самый высокий камень залезут.

– Ай да Яан, ай да голова! – обрадовался Великий Старец. – Как ты это хорошо рассудил. Всё-таки не зря я тебя своим главным помощником назначил. Но… Теперь мне надо подумать. В таком деле спешить не следует, кабы чего не вышло…

А в это самое время портной Томас печально разглядывал свои единственные штаны, которые от долгого сидения за работой совсем прохудились. Рядом с ним горестно вздыхала его жена Линда. Её юбка тоже давно истрепалась и стала прозрачнее рыболовной сети. Пересчитал Томас оставшиеся у него медные гроши – нет, не хватит, чтобы купить доброй холстины на заплаты, а если и хватит, то чем потом семью кормить прикажете?!

– Так, жена, слезами горю не поможешь, пойдём-ка в лес, я кое-что придумал. Да ножницы с собой прихвати – пригодятся.

Линда пожала плечами, но ослушаться мужа не решилась. Как стемнело, пришли они в лес, огляделся Томас по сторонам – не подсматривает ли кто, вскарабкался на поросший мхом валун и ловко вырезал из небесного полотна две аккуратные круглые заплатки.

Наутро Великий Старец только руками всплеснул, увидев, что сталось с небом:

– Твоя правда, Яан, пора с этой ерундой завязывать!

И вот поднатужились они, подхватили небо за края и, кряхтя от напряжения, подтянули его на высоту, для людей недостижимую.

А дырки решили залатать. Но небесно-голубой ткани под рукой у них не оказалось. Так и появились на небосклоне жёлтое солнце, белая луна и серебристые звёзды. И светят нам до сих пор.

Подарки для Санта-Клауса

У каждого из нас под Рождество дел невпроворот, и столяр Йоханссон, живший в крошечной деревушке близ Кируны[6], не исключение. Заказов тьма, а ещё ёлку сруби, поросёнка заколи, о подарках для детишек – Эвы, Карин и Олафа – подумай, а в Сочельник – обрядись Санта-Клаусом и гостинцы домой доставь.

И вот, когда жена с ребятишками затеяли наряжать ёлку, Йоханссон незаметно выскользнул во двор и направился прямиком к дальнему амбару под холмом, где были припрятаны конфеты и хлопушки для детей. Облачился в красный суконный кафтан с весьма потрёпанной, некогда лисьей опушкой – в кафтане этом ещё его дед Санта-Клауса изображал, – погрузил гостинцы на санки и в обратный путь пустился.

Дом его стоял на пригорке, к вечеру сильно подморозило, поскользнулся Йоханссон на накатанной тропке и, не удержавшись на ногах, кубарем вниз покатился. Санки за ним. И вместе они – и Йоханссон, и санки – на полном ходу врезались в незнакомца, неизвестно откуда появившегося под холмом.

– Покорнейше прошу меня извинить, – фыркая, как загнанная лошадь, промямлил несчастный столяр, пытаясь открыть залепленные снегом глаза.

– Что вы, любезнейший, это моя вина, – кряхтел незнакомец, тщетно старавшийся выбраться из соседнего сугроба. Как и Йоханссон, он был облачён в красный кафтан и колпак Санта-Клауса.

– Столяр Йоханссон, – галантно, насколько это было возможно в сложившихся обстоятельствах, представился столяр.

– Санта-Клаус, – поклонился незнакомец.

– Очень смешно… – хмыкнул столяр и на всякий случай проверил, не забило ли ему уши снегом.

– И правда смешно, – расхохотался незнакомец. – И пусть будет ещё смешнее. Давай я отнесу подарки твоим детям, а ты навестишь моих. То-то обрадуется малышня. Ведь они в жизни не видели живого столяра и уверены, что вас сказочники выдумали.

Только сними, бога ради, этот скучный кафтан, иначе никто тебе не поверит.

– А что же я подарю твоей ребятне?

– Странный ты человек, – улыбнулся Санта-Клаус. – А говоришь – столяр! Захвати с собой инструменты – стамеску, молоток да пару-тройку чурбачков и покажи моим домашним настоящее чудо.

На Йоханссона неожиданно напало какое-то детское веселье, возможное, наверное, лишь в Сочельник. Этот план показался ему крайне забавным, а потому он заскочил в сарай за инструментами и со всех ног бросился к дому Санты. Следы на снегу указывали путь. Через сосновый лесок, а там – направо – перемахнуть через ручей, у старой ели свернуть налево и всё прямо-прямо до вересковой пустоши. А там уж рукой подать до неприметной землянки, притаившейся под поваленным деревом.

Йоханссону пришлось чуть не вдвое сложиться, чтобы в землянку попасть, но внутри она оказалась необычайно просторной.

Вместо стульев и лавок – пеньки, а кровати застланы не одеялами, но ярким зеленым мхом – мягким-премягким.

– Ты кто? – хором спросили его три маленьких Санта-Клауса в точно таких же, как у отца, колпаках.

– Я – столяр Йоханссон, пришел поздравить вас с Рождеством!

– Вот это да, настоящий живой столяр, – взвизгнули дети. – А не обманываешь? Докажи!

Улыбнулся Йоханссон, разложил свои инструменты, и работа закипела.

Для старшего мальчишки гость смастерил крошечные лёгкие санки. Для смешной девчушки – рыжие косички и нос в веснушках – кукольную кроватку с резной спинкой. Для задорного малыша – лошадку-качалку. А тут и четвёртый отпрыск Санты в колыбельке проснулся и радостно загулил – ему Йоханссон подарил птичку-синичку из лёгких стружек.

Дети были так счастливы, что никак не хотели отпускать Йоханссона. Пришлось пообещать непременно навестить их в следующий Сочельник.

Вернувшись домой, столяр застал дома праздничный переполох.

Эва, Карин и Олаф распаковывали подарки и за обе щеки уплетали конфеты.

– Папочка, в этот раз роль Санты тебе особенно удалась, – радостно закричали дети, завидев отца.

– Глупенькие, – рассмеялся Йоханссон. – Так не я ж это был, а самый настоящий Санта!

– Ну да, ну да, – закивала старшая Эва, – а где-то за морем люди живут в домах из бумаги и едят птичьи гнёзда.

– И собак с синими языками, – захихикала Карин.

– И кузнечиков, – зашёлся от смеха Олаф.

Столяр не стал с ними спорить. А просто пришёл ко мне и попросил записать его приключения пером на бумаге. Ведь всё, что записано, – не может быть выдумкой.

Как старуха одеяло шила

Надумала как-то старая Маарит сшить своему старому Матти новое тёплое одеяло. Уж как старалась, и так, и эдак лоскуты складывала, но одеяло всё равно вышло коротким, и утром старик пожаловался, что всю ночь у него ноги мёрзли.

– Что за беда, сейчас исправлю! – воскликнула Маарит. Схватила ножницы, отрезала верхнюю часть одеяла и пришила её снизу.

Поглядела пристально на дело рук своих, ещё полоску сверху отмахнула и снизу её приладила.

– На, – говорит, – держи, Матти, нынче точно не замёрзнешь.

На целых два куска твоё одеяло теперь длиннее и теплее стало.

Покрутил старик одеяло в руках и ничего не сказал. А что тут скажешь, если любящая жена дважды твоё одеяло удлинила. Вот только ноги, правда, у Матти по-прежнему мёрзли.

Как старый Остап в школу ходил

Зашёл как-то старый Остап к школьному учителю. А тот как раз обедать садился. На столе перед ним – целый горшок борща. Да такого, что и саму матушку-императрицу попотчевать не совестно: на густых, наваристых, духовитых волнах, как на лимане, безмятежно покачивается целая флотилия бледно-розового нежного сала. У Остапа аж слюнки потекли.

– Как же это получается, господин учитель, в вашем борще ложка стоит, а в моем – буряк за цибулей гоняются, да никак друг друга не словят?

– Что ж в этом странного? – усмехнулся учитель, утирая рот. – Я же образованный, а ты – нет. Вот и вся разница. Да ты ешь, Остап, ешь, не стесняйся.

– А что нужно, чтобы стать образованным и каждый день такой борщ есть? – не унимался Остап.

– В школу ходить нужно, – отвечал учитель, отправляя в рот очередной кусок сала.

– Это я могу, – старик от радости даже из-за стола выскочил.

– Ну, Остап, теперь-то уж поздно, опоздал ты малость…

На следующий день Остап проснулся до первых петухов и, как рассвело, уже стоял на пороге школы.

– Чего тебе, Остап? – удивился учитель, завидев старика.

– Учиться пришел, вы же сами вчера сказали, что уже поздно и я малость опоздал.

Засмеялся учитель:

– Да ты меня не так понял, дед! Не к уроку ты опоздал, а учить тебя уже поздно, больно стар.

Пригорюнился Остап, домой поплёлся. Бредёт по дороге, глядь – в пыли сумка лежит, а в ней золота столько, что и не пересчитать.

Обрадовался старик, сумку схватил, домой принёс, и зажили они со старухой припеваючи. Каждый день на столе у них борщ, да такой, что саму матушку-императрицу не стыдно в гости звать.

Вот только старуха – до чего же вздорная баба! Чуть что не по ней – сразу в драку и ну Остапа за чуб таскать. А тут, в очередной раз поссорившись со стариком из-за какой-то безделки, побежала к уряднику и донесла, что Остап сумку с деньгами украл.

Повязали Остапа, в участок свезли, а там его уже молодой пан дожидается – хозяин, значится, той самой сумки. И пошли они прямиком в суд.

Судья спрашивает:

– Откуда, Остап, у тебя сумка с такими деньжищами?

– На дороге нашел, – пожимает плечами Остап.

– И когда это было?

– Когда-когда?! Когда в школу ходил!

Посмотрел судья на Остапа: тому уж годков семьдесят – не меньше, а пан – совсем юнец, ещё молоко на губах не обсохло. Не мог он потерять сумку, когда дед в школу ходил! И за давностью лет дело закрыл, а деньги старику оставил.

Вода бессмертия

Могуч и грозен был царь Искандер Двурогий[7]. При одном его имени трепетали племена и народы подлунного мира. Огненным смерчем пронеслась по земле его непобедимая армия, оставляя за собой лишь слёзы да смерть. И там, где восходит солнце, и там, где оно садится, шептались люди, что Искандер бессмертен и, покуда стоит свет, будет сеять страх и разорение, ведь не берут его стрелы и не выковано ещё то копьё, что пронзит его каменное сердце.

Но всё же настал тот день, когда бесстрашный царь был тяжело ранен в бою. По капле уходила из него жизнь, а крылатая смерть уже парила над его шатром, готовая принять Искандера в свои ледяные объятья.

Но Искандер не хотел умирать. Он хотел жить и царствовать вечно, а потому приказал собравшимся у его одра лекарям отыскать эликсир бессмертия. Но даже лучшие врачеватели не знали, как помочь своему повелителю. И вдруг один знахарь вспомнил, что дед его деда рассказывал, будто где-то во чреве бесплодной пустыни бьёт из земли родник с живой водой. И каждый, кто пригубит из него, уже никогда не познает ни болезни, ни могильного хлада.