– Понятно.
– Сейчас вас отведут в общую камеру, там сидят люди этого бизнесмена, четыре человека. Если договориться не сможете, стучите и кричите. Помогу, правда, не сразу, но помогу. Отправить вас к ним мне придется.
– Понимаю.
– Да, я хочу работать дальше.
– Понимаю, будем решать проблемы по мере их появления.
– А что, правда, есть городок Заднепровск?
– Понятия не имею, это для этого наглого лейтенанта сказал.
– Хорошо, завтра вас и оформим.
«Если меня завтра оформят, то тогда пиши – пропало, ночью в СИЗО в камере удавят или на заточку нарвусь. Значит, решать вопросы надо сегодня», – подумал я, пока еще сидя на стуле.
Какой-то сержант спокойно, а неугомонный младший лейтенант, периодически пихая меня и подгоняя, подвели к двери камеры, где с меня сняли наручники.
– Иди, отдохни, Заднепровский или Заднепроходский, забыл как тебя, а утром продолжим общение.
Я зашел в камеру, где сидело четверо здоровых лбов. Я видел и слышал, о чем они беседовали с Рыжуковым, поэтому представлял, с кем мне придется иметь дело.
Я подошел к стенке, ожидая начало шоу.
– Слышь, мужик, а чё, представляться не надо? Поговори, про себя расскажи?
– Я представился в отделе, говорить не хочу, а ты не прокурор, чтобы я тебе о себе рассказывал.
– Борзый.
– Мужики, я тут посижу немного и уйду, вы уж без меня беседуйте.
Слово взял довольно здоровый мужик, самый старший по возрасту из сидящих: «Брателло, ты серьезно разозлил очень большого человека. За это отвечать надо».
– Эти обкуренные подонки хотели похитить двух девушек. Представь, если бы это была твоя родственница.
– У меня нет родственницы, но нам приказали поговорить с тобой.
– Парни, я бывший военный, пока вы росли, в школе учились, я в Афгане, в других странах свою кровь проливал. Давайте разойдемся спокойно.
Парни поднялись и стали походить ко мне, охватывая полукругом.
– Брателло, я все понимаю, но за дела ты должен ответить. Так что не обижайся.
– Хорошо, тогда и вы без обид.
– Чего?
Я шагнул ему навстречу и ударил кулаком в кадык – один труп есть. Второй получил ногой в пах и согнулся, громко причитая, а третьего я наповал свалил ударом кулака, проломив височную кость. Последний, оставшийся один на один со мной боевик, рванул к двери и стал орать, чтобы его выпустили. Я свернул шею болезному, который сидел на полу и держался за пах, и приблизился к кричащему о помощи.
– Кто вас послал, за что?
– Мужик, все скажу, не убивай.
– Говори.
– Ты завалил сынка Ореховикова, это конкретный местный бизнесмен. Нам приказал тебя прессануть Громов, мой босс, начальник службы безопасности Ореховикова.
– Снова Громов, теперь у меня появились пересечься с ним уже личные мотивы.
– Мужик, без обид, мне приказали, я должен был сделать, иначе смерть.
– Но, ты же не сделал того, что тебе приказали, значит, что?
– Нет, не надо, мужик!
Он стоял напротив меня, выставив кулаки. Я сделал шаг вперед, он выбросил кулак в меня, я блокировал удар, отбив в сторону, и нанес встречный в лицо, от которого тот попятился назад и ударился спиной о дверь, а я подскочил, обхватил его за голову и с хрустом позвонков свернул шею.
– Вот так, ребята.
Рассадив убитых мужиков у стен, я затарабанил в дверь и стал орать «Помогите».
– Посмотреть бы, что там делается!
«Сиди на месте, лейтенант. Нет, иди, выпусти мужика. И шевелись, давай, – добавив более тихо, – разъел себе жопу, работничек».
Рыжуков ушел к себе в кабинет, позвав кивком головы одного из сержантов, а в дежурке осталось сидеть двое сотрудников. Быркин подошел к двери, глянул в глазок, пробормотав: «Непонятки какие-то, только что орали, а сейчас сидят вдоль стен, словно мертвые?»
Он открыл дверь и вошел в камеру.
– Что за крики, почему орали?
Сильный удар ногой в колено от сидящего на полу человека свалил лейтенанта на пол. Он заорал от боли и схватился за ногу. Я же подскочил к нему, нанес удар по шее, чтобы он заткнулся, а затем от души кулаком по челюсти. После проведенной экзекуции достал из его кобуры табельный «ПМ» и, проверив патроны, вышел в коридор.
Подойдя к дежурке, открыл дверь со словами: «А ну-ка, парни, достали кассетку из видеомагнитофона системы теленаблюдения, живо!»
– Вы понимаете, что вы делаете!
Я взвел курок и наставил пистолет в лицо сержанта.
– Живо!
Тот вытащил кассету и передал ее мне, а я в ответ ударил того кулаком в лицо, свалив на пол. Затем подошел ко второму: «Наручники давай сюда».
Тот передал, а я пристегнул его руку к ноге лежащего в нокауте милиционера. Затем быстро вышел из отделения, оставив у выхода пистолет Быркина, и растворился в ночи.
Я шел по темной улице, удаляясь от отделения милиции и размышляя.
