Оказался
Любовь Спицына
Оказался
ПРЕДИСЛОВИЕ 1
(написано после того, как прошел целый год)
Хочется начать, перефразируя А. Ф. Лосева. Для негуманитариев это имя ничего не значит. Для филологов… в общем, чуть ли не святыня. Но не буду давать обширную биографическую или библиографическую справку. Захотите, тогда сами посмотрите.
Перефразируя А. Ф. Лосева, хочется начать примерно так: сначала напишите свое произведение и положите написанные от руки страницы в стол. И только когда пройдет 15 лет, вернитесь к своей рукописи и отредактируйте ее.
Предлагаемое сочинение было написано еще летом 1999 года, и настоящий вид содержит только ряд добавлений, к которым пришлось прибегнуть небезболезненно. Хотя два года и не очень большой промежуток времени, но если принять во внимание, что еще в 1998 году эта работа была только резюме долгих размышлений о природе имени и всего русского языка и означала их фиксацию и тем самым некое завершение/начало, то в 2000 году я и подавно имею право на некоторые новые точки зрения и новые факты, нисколько, разумеется, не исключающие прежних, но значительно их исправляющие и дополняющие и во многом проходящие совсем в иных областях. Фехнер рекомендовал когда-то печатать книги через девять лет после их написания. Мне понадобилось целое десятилетие, чтобы четко сформулировать свою теорию и придать ей благопристойный вид. Теперь я точно знаю, что можно слушаться данного совета. Я, по крайней мере, до чрезвычайности не жалею, что не напечатала это произведение еще в 1996 году, когда написала первый вариант. Дело в том, что тогда бы я за него отвечала бы целиком. Тогда мне было все ясно, о чем я писала. Но было что-то, какая-то неудовлетворенность. Теперь же похвалиться в полной мере этим никак не могу. Зато могу отойти от той позиции (не концепции, в которой я еще больше уверилась). Конечно, изменить те или другие главы теперь было бы не так трудно, хотя это и скучно. Но поскольку человек мыслил тогда так, а не иначе, поскольку вообще это было какой-то последовательной – пусть плохой – системой, постольку такая работа, кажется, могла иметь право на существование. По этим причинам я перепечатываю это произведение совершенно со всеми добавлениями и изменениями, которые смогла отыскать в своих черновиках. Следует отметить, что все нововведения были написаны до конца 2000 года. Остальные составят основу другого романа – продолжения этого. Опорой для такого (скажут, быть может) несерьезного и самоуверенного отношения к своим писаниям является, однако, то, что мои старые (еще институтских времен) идеи, по крайней мере в русской филологии, еще никем не разрабатывались с предлагаемых мною точек зрения. Эта новизна, независимо от качества работы, надеюсь, есть некоторое оправдание для напечатания ее даже в этом, с моей теперешней точки зрения, не вполне совершенном виде.
ПРЕДИСЛОВИЕ 2
(из научного дневника, датируемого 2000 годом)
Это произведение (имеется в виду не весь роман, а только раздел «Подражание фантастической литературе») – проекция меня на фантастический мир, придуманный задолго до меня, поэтому практически ни одно слово не будет расшифровано. Оно закончено и не закончено. Закончено, потому что такой фантастический мир меня уже не устраивает, он не интересует меня сегодняшнюю, ибо я из него выросла. Не закончено, потому что, как любой другой мир, он не имеет конца. Герои там живут сами по себе. И вы вправе войти в него, вносить собственные изменения и остаться в нем. Да, вот еще одно интересное наблюдение: в фантазиях никогда не остаешься одна. Тебя постоянно окружают люди или ситуации. Иногда даже забываешь, какой мир более реален. Да и вопрос о том, почему ты выбираешь именно такие персонажи, остается открытым.
Еще интересно описать то состояние, когда создаю. У меня лично появляются не картины или кино, а только слова. Правда, раньше были отдельные картинки, со временем превратившиеся в самостоятельные сюжеты. А потом как «крутится» кино. Впрочем, я до сих пор люблю смотреть дома кинокартины по телевизору. А самым большим достижением техники считаю изобретение видеомагнитофона. И еще мне нравится в одиночестве просматривать пленки, чтобы никто не отвлекал, не мешал «погрузиться в ситуацию» или насладиться необычным сюжетным поворотом. Но, как я уже писала, это дело прошлого. Сейчас наступило иное время. И в голове возникают только предложения или уже написанные кем-то тексты.
Интересно, а что с нами происходит, когда мы читаем или обдумываем мысль? Самое интересное, что никто точно не давал своих собственных теорий. Хочу с вами поделиться только своими наблюдениями. Во-первых, мы всегда можем ответить на вопросы: «Что тебе нравится?» и «Что тебе не нравится?» Во-вторых, я заметила, что книга затрагивает какие-то струны в человеке, на что ничто другое просто не способно. Постоянно упускается из виду эмоциональное воздействие и субъективное восприятие. По-моему, гораздо важнее узнать мнение другого человека, но только после того, как сам прочитаешь произведение. Или же надо познакомиться с критикой, а уж потом, когда у тебя будет такое же состояние души, как у пишущего или рассказывающего (имеется в виду лектор в институте), вот только тогда ты возьми в руки книгу и читай произведение. И даже в этом случае ты не застрахован от самого глубокого разочарования или самого потрясающего открытия: роман тебе может не понравиться или же ты найдешь в нем проблеск гениального творения. А почему? Могу предложить только собственную версию. Твое личное восприятие не совпало с разбором предшественника. И так как мы все в основном негативные максималисты, то возникает реакция неприятия произведения или же преклонения перед талантом автора, потому что текст до тебя не поняли. И с этим связана вторая ситуация: читатель не понял содержания или описанной проблемы. Ему нужен комментарий, но сделанный на одном с ним уровне, в одной лексическо-знаковой структуре. А вообще-то неплохо было бы составить книгу с разными разборами одного произведения. А главное – составить сопроводительный комментарий к тем терминам и к языку в целом, на котором пишут авторы (не произведений, а комментариев). Нет, я ни в коем случае не отрицаю все литературоведение в целом. Как, впрочем, и лингвистику. Дело тут в другом.
Оказался он живой
(первый вариант романа со всеми добавлениями)
Перед вами мой первый опыт в таком разветвленном и давно уже разработанном жанре, как научная фантастика. Но написано это произведение на основе материалов не технических, а гуманитарных наук. Ведь наука не ограничивается только физикой или математикой, химией или биологией, она относится также к литературоведе-нию и языкознанию. И, как и в других науках, в филологии есть свои нетрадиционные, достаточно фантастические теории, которые давно пора изложить и поразмышлять о том, а что если это не фантастика, не вымысел.
ПРОЛОГ
Сейчас, когда я наконец вернулась в родной город, мне стало многое понятно и ясно. Причем ясно в моем старом понимании: ясно – это я + сон = ясно (чередование нулевого звука и О), то есть все прошлое превратилось в сон, который я видела наяву. Но все нужно рассказывать по порядку: сначала причина, а потом следствие. Возможно, это и не нужно, потому что так ли уж правильна привычная нам с детства цепочка «причина – следствие», то есть сначала причина события, а затем его следствие. Или по-другому: у каждого поступка есть своя причина, то есть смысл, чувство… можно продолжать до бесконечности этот ряд. Разве всегда мы с вами поступаем, исходя из полученной информации или следуя конкретным собственным прихотям? Нет. И еще раз нет. Скорее, наоборот: я часто вижу, что люди поступают именно так, когда не знают (точнее не могут себе четко представить) конечного последствия своего поступка или же одержимы каким-то одним желанием. Когда же точно, а еще лучше в красках представляют себе в своем воображении все последствия, то практически никто так не поступает. Но правила на то и существуют, чтобы появлялись исключения. Я вот лично не поручусь, что мой читатель полностью со мной согласится и не станет таким исключением. Но продолжим наш разговор.
Причину мы всегда находим после события. По крайней мере я в своей жизни еще не встречала человека, который сначала выделял причину, а затем совершал действие, то есть следствие. Наоборот, чаще всего я, как и многие мои знакомые, поступаю интуитивно, не раздумывая, и сразу принимаю решение. Только потом сажусь и обдумываю свой поступок. И вот, чтобы понять любое событие своей жизни, человек мысленно выстраивает искусственную цепочку «причина – следствие». Проанализировать же свое эмоциональное состояние, степень нагруженности мозга, владевшие им в тот момент желания, и свое окружение ему явно не приходило в голову. И в конце появляется знаменитый вывод: «Жизнь такая непредсказуемая штука!»
Как это ни парадоксально, но детективы укладываются в эту теорию. Сначала для читателя описывается следствие, а причину он узнает потом. В любом детективе вначале появляется труп или другое преступление (следствие), а уж затем преступник (причина).
А про голливудские боевики и говорить нечего. Они тянут только на детскую считалку, причем с одним и тем же повтором. Сейчас поясню свою мысль:
Раз, два, три, четыре, пять.
(это жизнь полицейского до преступления, как правило, она скучная, нудная. Иногда ее можно опустить, что и делают.)
Вышел зайчик погулять.
(совершено преступление)
Вдруг охотник выбегает
(появляется преступник)
прямо в зайчика стреляет.
(появляется какое-то осложнение: иногда арестовывают невиновного; иногда сам полицейский попадает под арест; иногда полицейский попадает впросак; в общем, вариантов навалом)
Пиф-паф… Ой-ой-ой…
(много стрельбы и погони, иногда ранят или как-то по-другому убирают полицейского)
Умирает зайчик мой.
(официально признают полицейского мертвым; или полицейский сам разочаровывается, сам самоустраняется от расследования)
Привезли его домой.
(когда все смирились с потерями, то обязательно появляются или всплывают новые факты. И тогда расследование начинается заново.)
Оказался он живой.
(или якобы умерший полицейский оживает, или полицейский вычисляет преступника, но, в общем, полный хэппи-энд)
Да, вижу, что не забыла своих старых размышлений. В любом случае сейчас я хорошо знаю следствия, знаю конец: современные жизни или смерти своих персонажей. Кстати, у меня большая просьба к тем, кто почувствует себя обиженным из-за того, что я правильно не отразила его жизнь или же слишком правдиво описала конкретных людей. Как говорил профессор нам на литературоведении, «не следует путать произведение и персонажей с реальной жизнью, которая гораздо богаче и многограннее».
С причинами же у меня туговато. Скорее всего, мне как раз и надо выяснить, где именно скрывается начало. Ведь не случайно нам на истграмме[1] говорили, что слова «начало» и «конец» имели и сейчас имеют один корень. Получается, что в конце заложено начало, а в начале заложен конец.
Часть первая
Раз, два, три, четыре, пять…
Завязка-воспоминание
Я еще с детства любила читать фантастику. Так хорошо оторваться от реальности и парить где-то там, в далеком и прекрасном мире, где тебя никто не найдет. Читала все подряд, благо списков фантастических произведений в то время не было. И никто не совал-ся с дурацкими вопросами: «А ты это читала? В твоем возрасте вот эту книгу надо обязательно прочитать». В общем, фантастику полюбила за нее саму и сейчас продолжаю любить. И второй урок, который я уяснила, заключается в следующем: никто, кроме меня самой, никогда не сможет меня заставить что-то сделать качественно. Через пень колоду, кое-как – пожалуйста, сколько угодно, но на совесть, чтобы потом можно было гордиться, – никогда. Обязательно нужно согласие и желание человека, будь то взрослый или ребенок.
Возвращаюсь к школе. Классику я тоже читала, но по-другому. Иногда потому, что так было надо, то есть задали. Но с того времени осталось наслаждение от своего увлечения, от своих личных открытий и теорий. Конечно, из всего прочитанного многое исчезло, растворилось во времени. Но то, что осталось, живет со мной и по сей день. В общем, когда много читаешь чего-то одного, будь это литература одного жанра или по одному вопросу, то быстро учишься отличать оригинальные мысли от подделок. Так и людей потом я стала делить на две категории: конъюнктурщики (которые повторяют чужие мысли и не произносят ни одной своей) и творцы (генераторы новых идей или мыслей).
После окончания школы я поступила на филологический факультет. Возможно, тут сказалась моя любовь к литературе. Не знаю точно.
Первый курс я как бы проспала. Я никак не могла понять, что именно от меня хотят; слишком много было новой информации и слишком мало времени для ее осмысления. Мне был необходим тайм-аут, чтобы понять все новое. Но в то время я этого еще не знала, поэтому и потерялась в быстром потоке научных знаний, к которым никто почему-то не добавлял умения их систематизировать, и навыков, как их усвоить. В общем, ЗУНы (знания, умения, навыки) никак не хотели образовываться в моей голове. К тому же провалила первую сессию: все экзамены пришлось пересдавать. И чуть было не вылетела из института. Но в конце концов собралась и ликвидировала все свои долги.
На втором курсе со мной случилось много чего нового. Во-первых, я, наконец, начала понимать филологию. Как мы тогда выражались, «въехала в предмет». Во-вторых, открыла для себя переводы с иностранных языков и закономерно пришла к идее своего творчества. И, как написано в китайской «Книге Перемен», под его влиянием начала себя изменять. В итоге написала две фантастические повести (о них речь пойдет потом), осталась ими недовольна и решила послать все всерьез и надолго. Но ничего путного из этого не вышло. Возможно, из-за того, что мое собственное творчество решило главную проблему, волновавшую меня в то время. Оно на какое-то время помогло избавиться от скуки и охватывавшего меня периодически чувства полного отупения. Но в то время я еще не могла точно определить свое состояние, поэтому сдалась, погрузившись в жуткую депрессию. Казалось, что ничто меня из нее не выведет.
Перемены никогда не касаются чего-то одного. Так и в моей жизни: они коснулись не только внутреннего мира, вылившись в творчество, но и внешнего, материального. Мне предложили поработать по специальности. И я пошла работать в школу.
Сначала мне не очень понравилось, но потом «вклинилась» в учебный процесс. В общем, приобрела привычку, и даже стало нравиться. Да и сейчас никогда не прекращаю преподавать.
В плане учебы перемены заключались в следующем: мне стало интересно учиться. Наконец-то в моей голове сложились мои собственные ЗУНы, поэтому стало очень просто усваивать новую информацию. К этому времени я заметила, что преподаватели постоянно говорят об одном и том же, как бы разжевывают один и тот же факт или одни и те же примеры с разных сторон. Помню, что в голове постоянно крутилась одна ассоциация: начиная со второго курса, мне персонально расшифровывали «темные» вопросы из первого. И еще интересное наблюдение: во время изучения курса современного русского языка практически все примеры в учебниках и мы приводили для разбора на практических занятиях из литературы конца XIX века или начала XX века. А всю современную прозу и поэзию наши преподаватели «окрестили» как «проявление вырождения современного русского языка и поэтому недостойную для изучения». А про переводы у нас просто не заговаривали, как будто их и не было в природе, хотя большинство из нас читало и сейчас читает переводную литературу. И мне всегда было интересно узнать, а как же к ним следует относиться. Но вернемся к описываемомому периоду. В то время, насколько я помню, мне было проще самой придумать пример, нежели «копаться в старой литературе», которая уже давно устарела, ибо мы говорили на жаргоне конца ХХ века. И эта способность подыскивать свои собственные предложения помогла моим мыслям принимать более точную и выразительную форму. И еще она помогла мне лучше понимать саму себя. Я, наконец, осознала свой творческий и научный потенциал, который до того времени дремал где-то в глубинах моего интеллекта и никак не хотел просыпаться на свет божий. Кажется, если говорить словами М. М. Бахтина, то три области человеческой культуры – наука, искусство и жизнь – обрели единство в моей личности, которая приобщает их к своему единству. За то, что я пережила и поняла в искусстве, я стала отвечать своей жизнью и своей научной работой, чтобы все пережитое и понятое не осталось бездейственным в ней. В некотором роде я себя пересилила, потому что, возвращаясь к М. М. Бахтину, «связь между этими тремя областями человеческой культуры сначала механическая, внешняя, а потом становится внутренней связью элементов личности» (попробуйте найти заложенные здесь перифразы и искажение смысла вышеприведенных цитат). В конце концов моя жизнь стабилизовалась, и я начала хорошо учиться, а самое главное – легко.
И вот тогда мне стало ясно, что нужно еще что-то. Необходимо найти какое-то увлечение. Переводы к тому времени уже надоели, захотелось «живого» общения, выйти в свет.
Забыла сказать, что в описываемый период я закончила небольшие произведения, в которых явно пыталась передать, как именно мне хотелось видеть окружающую меня действительность.
Подражание фантастической литературе 1
Перед вами моя первая маленькая повесть, с которой начались мои перемены. Во многом она незрелая, во многом она мне не нравится, но без нее не будет понятен ни последующий разбор, ни ход моей творческой мысли. К этому следует добавить, что даже в таком незавершенном виде многим из тех, кому я давала ее прочитать, до сих пор нравится. Они мне посоветовали оставить текст без изменений, ведь иначе получится нечто совсем иное. Да и мне неплохо вернуться к тому времени, поэтому я ее и не редактирую, а оставляю все, как записано в моей старой тетради. Единственно напомню, что она была написана на втором курсе, а на четвертом вернулась к ней и написала продолжение, которое представлю немного позже.
Спектакль перед посторонне заинтересованными лицамиВремя действия: 1991–1992 год (или около того).
Место действия: Москва, Кафедра и другие
здания Института.
Действующие лица: если ты добросовестный читатель, то сам их выпишешь.
От автора:
Уважаемый читатель!
Я ставлю тебя в известность, что далее ты прочитаешь явно не пьесу. И я, взяв на себя роль автора, позволю себе некоторую вольность: я оставляю за собой право писать прозу, состоящую в основном из литературных штампов (кроме некоторых рассуждений и описаний). Твое право, читатель, состоит в выборе: ты можешь вообще ничего не читать, ты можешь найти или угадать предложенные тебе литературные штампы, ты можешь сам придумать продолжение. НО! Если уж ты взялся за чтение, ты должен хоть немного подумать над прочитанным.
Пролог для пролога
Трудно в современной прозе найти действительно хорошее описание Института. Возможно, это связано с тем, что для каждого студенческие годы проходили в своей уникальной для этого человека атмосфере. Только полностью погрузившись в институтскую среду, вы поймете всю прелесть хорошо прочитанной лекции или радость от добросовестной подготовки студента, особенно обладающего искрой оригинальности.
В подобные дни тебя охватывает неосознанная энергия. А счастье, как некая высшая сила, полностью поглощает твое «Я». Да, в такой день невозможно ни на кого сердиться или смотреть на мир грустным взглядом пессимизма. (Даже не к месту вспоминаются слова одного профессора, сказанные на какой-то лекции: «А те, кто знают, пусть молчат».) Тогда понимаешь, насколько здорово делиться со всем миром своими знаниями, дарить их. И на первый взгляд скучная повседневная жизнь превращается в тот спектакль, где ты можешь сыграть любую роль, придумать любой сценарий.
Глава первая
Будни резидента странной организации «Солегард»
IПо московским улицам медленно брела молодая женщина. Выглядела она как-то непонятно. То казалась школьницей из выпускного класса, то казалась хорошенькой двадцатилетней женщиной, то выглядела на все тридцать лет. Все зависело от ее походки. К тому же она была одета на удивление универсально: в коричневую куртку с капюшоном и синие джинсы. На лице не было никакой косметики, что сильно ее молодило. Менялась только манера поведения и выражение лица. Казалось, что она разучивает какую-то роль, да не одну, а несколько. Но прохожим не было до нее никакого дела. Все спешили по своим делам. И такое положение вещей ее очень устраивало.
Хаотично покружив, женщина решительно остановилась. Она явно никак не могла понять, где находится, поэтому стала искать на зданиях название улицы. Но, как назло, нигде не было видно никакого указателя.
Вдруг остановилась машина. Из нее вышел элегантный молодой человек и решительно к ней направился.
– Екатерина Анатольевна, неужели это вы? Вот уж не ожидал вас тут встретить! – радостно произнес он.
Женщина прищурилась и близоруко посмотрела на незнакомца. Она никак не могла припомнить, где именно встречала этого обворожительного типа. А он продолжал что-то верещать по поводу, как здорово, что они встретились. Нет, она явно не могла воспринимать его словесный поток, который буквально отключил ее сознание. Кроме первых фраз, все пролетало мимо ее уха.
Наконец поток слов иссяк. А ее зрительная память, как назло, решила уйти в отпуск. Ну и ладно, она хорошо потрудилась за последние дни и вполне может расслабиться.
В итоге мужчина пристально посмотрел на собеседницу, явно ожидая ответа. Женщина же решила просто переспросить:
– Что вы только что сказали? Извините, у меня страшно разболелась голова. Совершенно не могу сидеть дома. Вот и брожу без всякой цели, пока не приду в норму.
– Ничего, ничего. Я вас понимаю. У самого такое бывает. Я просто хотел сказать, что ваше выступление на последней кафедре было замечательным. Не хотите ли вы участвовать в конференции? Все-таки ее организует наш Институт. По-моему, надо поддерживать репутацию нашего благословенного колехио. Так как?
– Возможно. Но я еще подумаю. Кое-что прикину. Проверю расписание. В общем, ничего точно не могу обещать. Но подумаю. Только, простите, я вас почему-то совсем не помню. Извините, но кто вы? – спокойно проговорила женщина.
– Ну, конечно, – мужчина рассмеялся. – Я присутствовал на вашей последней кафедре. Вообще-то меня зовут Игорь Владимирович. Я работаю на кафедре английского языка. Нас познакомила в прошлом месяце Надежда Григорьевна. Не припоминаете?
Точно… Конечно, точно в прошлом месяце Надька неожиданно объявилась и стала рассказывать о своем очередном романе. На сей раз с преподавателем из ее же Института. И ей срочно требовалась консультация. В тот день, когда окончания занятий совпали, она потащила подругу знакомиться со своим кавалером. Но этот эпизод не отложился в памяти, поэтому она никак не могла его вспомнить.
– Да, припоминаю. Извините мою забывчивость. Но я подумаю над вашим предложением. Можете мне перезвонить на той неделе.
– Вот и хорошо. Я не требую от вас сразу ответа. Но тезисы обязательно подготовьте.
– А почему вы проявляете такой интерес к предстоящей конференции?
– Все очень просто. Я вхожу в состав организационного совета и отвечаю за публикации тезисов.
– А… Тогда понятно. Ну, жду звонка.
– Вас куда-нибудь подвести? Я-то на машине, а вы так яростно ищете адрес, как будто сюда случайно забрели.
– Да, спасибо. Мне бы к какому-нибудь метро.
– Ну что ж, садитесь.
Мужчина и женщина сели в машину, которая направилась к ближайшему входу в метро.
Через неделю мужчина перезвонил, а Лоран (так мысленно называла себя женщина) дала согласие на участие в конференции.
Позже, когда отчет был отослан, и все благополучно разрешилось, она попыталась выстроить все события в одну линию и разобраться для себя в произошедших событиях. Тогда почему-то припомнилась давно забытая повесть, казалось бы, никакого отношения не имеющая к тому моменту. В ней рассказывалось, как человек может обрести счастье в нашем быстро меняющемся мире.
Той ночью ей приснился спектакль такой яркий и захватывающий, что сразу захотелось его записать. Но время было четыре часа утра, а до начала конференции осталось только пять часов, что вызывало в душе дикую бурю гнева. Хотелось одновременно и выбежать из дому, и кого-то убить, и срочно позвонить в деканат и отменить все занятия, и броситься в постель и крепко заснуть, и сесть и погрузиться в работу, и собраться и пойти погулять по Москве, и повторить конспект лекции, и проверить написанные студентами работы. В конце концов она оказалась на кухне и занялась созерцанием холодильника. Ей так помогала абсолютная тишина квартиры, особенно в сочетании с буйством дождя на улице. Это создавало иллюзию защищенности и абсолютной уверенности в себе. Расслабившись и обретя душевную гармонию, она медленно пила холодный чай. В тот момент все казалось той абсолютной истиной, которую потеряло в суете повседневности человечество.