Книга последней Тьмы

Банемиды дали серьёзный отпор и, не смотря на длительную осаду, не оставляли захваченный ими Ллорн. Этот неприступный город-крепость было невозможно штурмовать, не потеряв при этом армию. А магия, позволившая Железному банемиду взять столицу Земель Стражей, была недоступна людям. К счастью или нет, но человечество лишилось знаний о магии, когда Тёмный Чародей искоренил её из Единого мира. Жаль только, что банемиды могли использовать магическую силу естественным образом, производя её собственными телами, и им не приходилось учиться годами, чтобы хоть как-то применять это на практике. Конечно же, обернуть магию в серьёзное оружие требовало немалых лет оттачивания умений. Но даже минимальный уровень владения ею был весомым преимуществом в бою.

Армия Стражей, пополненная рекрутами из Земель Королей, стояла лагерем напротив столицы уже второй месяц. Лазутчики людей постоянно отслеживали какие бы то ни было перемещения банемидов внутри стен и вне их, передавая сообщения своему главнокомандующему. С момента последней битвы, которая произошла при приближении войска людей к Ллорну, шедших с целью осадить город, пост Верховного Стража занял Дхорн, Страж-изгой, сразу после гибели предыдущего главнокомандующего. Банемиды же, потерпев поражение в открытом противостоянии, больше не предпринимали самоубийственных попыток разбить армию людей, и не покидали столицу Стражей.

Но Дхорн знал, что так не будет продолжаться вечно. Как и знал, что не имело смысла казнить людей за дезертирство, ведь осада затянулась, а многим рекрутам было куда возвращаться и чем заняться, пока морозы не сковали плодородную землю, обрекая их хозяев с семьями на голодную зиму. А то и на смерть.

Стражам Ллорна идти было некуда. Семьи многих были убиты захватчиками. Деревни вокруг столицы и по пути следования армии банемидов оказались стёрты с лица земли, оставив после себя только названия на старых картах да кое-где обгоревшие остовы домов.

Дхорну было трудно представить, какого каждому из Стражей сейчас, как сильно те жаждут мести. Сам он слишком долго скитался в одиночестве, будучи изгоем всюду в Едином мире, так как проклятый зелёный кристалл не позволял ему быть среди людей, а проклятье Тёмного Чародея не давало времени на то, чтобы задержаться в одном месте надолго. Да, совсем недавно он обрёл друга в лице чудесной девчушки, и это была последняя настоящая эмоциональная связь у него. Которая оборвалась жестоким образом, когда эта девушка пожертвовала своей жизнью, чтобы уничтожить проклятый камень, наконец-то освободив Дхорна от тяжести того.

– Шейпли, – он произнёс её имя вслух, чувствуя гнев, гордость и боль одновременно.

Эта хрупкая и сильная натура поначалу пыталась убить его, а потом не один раз выручала из серьёзных передряг. Дхорн понятия не имел, что случилось бы с этим миром, если бы не её жертва. На свой счёт он был абсолютно уверен – лежать бы ему уже на дне болота без неё.

Глубоко вздохнув, он посмотрел на лежащую перед ним долину и белые стены прекрасного Ллорна. Столько лет он мечтал сюда вернуться, чтобы избавиться от клейма позора и доказать отцу, что тот не зря пренебрёг Кодексом и отпустил его, не позволив казнить за несдержанное сыном слово. Да уж, суровые порядки Стражей до сих пор вызывали в нём волну протеста, но так же восхищали его. Ведь побывав во всех уголках Единого мира за годы одиноких странствий, Дхорн сумел ощутить огромную разницу между честью и порядком Земель Ллорна и распутной бессовестностью и хаосом, царившими в иных королевствах.

У самого леса располагался одинокий холм, на котором сейчас и стоял Верховный Страж, и под которым произошла последняя битва между людьми и банемидами. Грамотное позиционирование отрядов лучников сыграло решающую роль. Идея, кстати, была Маркорта, павшего в бою двоюродного брата Дхорна, который был последним Верховным Стражем до него. Умный, честный и достойный был человек, настоящий сын Ллорна.

«Не то, что я…» – горестно подумал Дхорн и усмехнулся.

Среди Стражей были те, кто не поддержал его кандидатуру, но большинство молодых и даже бывалых были за него, к изумлению самого Дхорна. Видимо, возымел эффект тот факт, что сам Эркарт, великий Верховный Страж, павший от подлости Хкаррита, некогда нарушил Кодекс Ордена, чтобы спасти его. А ведь не знала земля Ллорна более честного мужа.

Он так долго думал над тем, что же скажет отцу, когда вернётся, сможет ли посмотреть тому в глаза. Но все эти мысли и переживания оказались пустыми – отца Дхорн больше не увидел. Ему рассказали, что изувеченный труп того был приколочен к стене над внутренними воротами города, после взятия столицы банемидами. Печальная участь для достойнейшего из людей.

Дхорн хотел поскорее с этим разобраться. Выгнать прочь захватчиков, наладить жизнь в стране и уйти с поста. Когда многие Стражи только и мечтали оказаться на его месте, сам он не собирался долго быть главнокомандующим Ллорна. Он сделает всё, чтобы защитить родную страну, но не более того.

– Верховный Страж! – к нему подошёл один из воинов их лагеря. – Со стороны северных земель, рядом с руинами Норзенхерна, наши скауты заметили кое-что странное, о чём поспешили сообщить вам, досточтимый Главнокомандующий!

Дхорн демонстративно закатил глаза.

– Засунь все эти титулы и обращения волу под хвост, дружище. Говори уже, не терзай душу, что такого необычного они решили доложить?

Воин слегка улыбнулся, но непринуждённости в его речах не прибавилось.

– Верховный Страж, прошу прощения, я не могу иначе обратиться к вам, досточтимый. Информация касается неожиданно появившихся банемидов возле Норзенхерна. Скауты сообщают, что их там очень много.

– Спасибо, дружище, передай им мои благодарности и пусть продолжают следить за передвижениями новоприбывших.

Воин поклонился и ушёл. Дхорн снова остался стоять на холме в одинокой задумчивости.

«Если это подкрепление для осаждённых, то становится понятным, почему они не покидают город. Но как на болотах узнали об осаде?»

Ему не нравилось то, что происходило. Если сюда идёт ещё одно войско банемидов, то им не избежать нового кровопролития или даже поражения. Конечно же, его меч не даст самому Дхорну зазря пасть в бою, так как являлся магическим артефактом прямиком из пещеры Чародея с Пика Холода, но против целой армии такой вещицы было недостаточно. Да и в его воспоминаниях ещё была жива печальная стычка с одним опасным банемидом на Топях, когда с помощью хлыста тот сумел обезоружить и почти убить его.

Они не могут снять осаду, зайдя так далеко. Но и допускать слияния приближающейся армии врага с той, что уже в городе, тоже нельзя. Можно осторожно разделить войско и направиться навстречу приближающимся противникам, но тогда риск поражения вырастет в разы, ведь не было никаких гарантий того, что банемиды не выйдут за стены, чтобы дать бой осаждающим людям. Да и оставалось загадкой, сколько воинов идёт с болот.

«Ох, ну и ввязался же я в какую-то дрянь…»

Это всё было не его. Дхорн, конечно, был рад прослыть героем и сыскать уважение людей в разных уголках Единого мира, ведь он долго был безызвестным убийцей, идущим в никуда. Но с тех пор, как он освободился от проклятья и одолел Железного банемида (хотя его собственное участие в этих двух событиях было скорее пассивным), а затем присоединился к людям, успешно договорившись с несколькими правителями Земель Королей о помощи в войне с приближающимися банемидами, он обрёл цель и верных соратников.

«Когда загоним серокожих обратно в Топи, уйду в какую-нибудь глушь, пить горь и любоваться закатами.»

Ему нравилось представлять себе такую размеренную жизнь, но он знал, что не сможет жить так. В Ллорне он точно не останется дольше, чем того требует война и её последствия. Возможно, ему следует отправиться на Дикие Равнины, отблагодарить службой шаманку Циазу, которая в своё время спасла ему жизнь. Конечно, были племена, которые однозначно не обрадуются его появлению на равнинных просторах, потому что он человек, и он убил нескольких их охотников. А среди племён Равнин очень силён обычай кровной мести.

Был ли уголок мира, где не пришлось бы никого убивать?

«Уверен, боги потешаются над нами.»

В очередной раз, горестно вздохнув, он окинул взглядом прекрасный город Ллорн. Прекрасный и неприступный. Кто бы мог подумать, что однажды эти стены, возведённые для защиты Стражей и простых горожан, будут надёжно укрывать внутри себя жестоких захватчиков?! Очередная ирония богов.

После встречи с Тьмой, Дхорн не мог уже не верить во что-то большее, чем только видимое глазом и слышимое ухом. Нет, Единый мир таил в себе множество тайн и загадок, непостижимых умом смертного. Верить в конкретных богов он не начал, но и отрицать возможность их присутствия в этом безумном мире теперь он не мог.

– Переговоры…

Он произнёс это сквозь зубы, ведь даже сама мысль о них ему была противна. Он ещё не встречал достойных банемидов на землях людей, если не считать одного единственного случайного знакомца, встреченного им одной ночью в лесу, когда армия людей двигалась к Ллорну. Возможно, он попросту мало пересекался с банемидами где-то, кроме поля битвы. Или на путь войны вышли только самые бесчестные из них.

Медленно спускаясь с холма, он отдал приказ караулившему поблизости Стражу, чтобы отправили гонца к воротам Ллорна с целью установления переговоров. Неприязнь, отразившаяся на лице того, красноречиво отразила мысли, наверное, всех Стражей без исключения, при упоминании мирных переговоров с врагом. Но никто не станет перечить Верховному Стражу. Хоть в чём-то для Дхорна была практическая польза от этого титула.

Он надеялся, что осаждённые согласятся обсудить варианты мирной сдачи города, ведь в противном случае это усложнит для людей всё, как только две армии банемидов объединятся.

– Переговоры, будь прокляты все боги… – Дхорн сплюнул на землю и поковылял к своему шатру.

Он уже давно заступил за порог старости, как по меркам людей, так и по меркам своего народа. Движения требовали от него усилий, но он не показывал этого никому вокруг. Здесь, в Ллорне, было много гордых старейшин, но куда больше, по его разумению, чем нужно, предводителей кланов.

С тех пор, как наступление войска объединённых кланов захлебнулось, и банемиды были вынуждены спрятаться внутри стен этого города, каждый надменный предводитель стремился занять место Хкаррита, чтобы управлять остальными. В итоге, это только мешало старейшинам хоть как-то организовывать быт воинов, что в свою очередь вело к непродуманным тратам запасов провизии. А последней уже не хватало.

Хорошо, что они научились использовать зерно и муку из хранилища людей. Выпечка не давала им умереть от голода, но не питала их тела должным образом. Лепёшка никогда не сможет заменить мяса.

«Глупый самодовольный Хкаррит…» – старейшина никогда не любил его, а тот ни во что не ставил никого вообще. То, что предводитель всех кланов сгинул, было на руку ему и всему клану Хкаррзем, ведь отказавшись следовать за вождём на Земли Королей, они подписали себе смертный приговор в случае успеха Железного банемида. Тот был жесток и злопамятен. И ни за что не простил бы никому предательства, а именно таковым их жажда мирной жизни ему показалась.

Кахчи очень удивился шуму и суете возле здания старейшин. Там собралась толпа воинов, пребывающих в явном волнении.

К нему навстречу выбежал один из мудрецов:

– Старейшина Кахчи, мы искали вас! Остальные старейшины и предводители уже внутри, вы должны присоединиться к ним.

– Что происходит, скажи? – ему не нравилось всё происходящее. Возможно, глупцы из других кланов решились на бесполезную военную вылазку, не иначе.

– Переговоры, досточтимый.

Кахчи не стал скрывать удивления, мигом отразившегося на его лице. Он и не мог надеяться на такой поворот событий. Не после всего того, что сделали его собратья. И что сделал Хкаррит.

Все предводители кланов были, как на иголках. Одни потрясали топорами над головой, другие – с выпученными глазами что-то кричали. Мудрецы переговаривались между собой, и только старейшины молчали, беспомощно наблюдая за царившим вокруг хаосом. Это не был Большой Говор, и даже обычным говором это нельзя было назвать. Подходящим описанием происходившему было совсем иное слово – фарс.

– Люди предложили переговоры?

Хоть Кахчи и был очень стар, но его голос было сложно не услышать, пусть даже громким его нельзя было никак назвать. Среди многих кланов он пользовался уважением уже потому, что был из великого клана Хкаррзем, да и ещё являлся тем самым, кто смело противостоял Хкарриту.

Утихшие предводители и мудрецы посмотрели на старейшину.

– Да, – раздалось несколько голосов.

– Это хорошая новость. Когда назначены переговоры?

Отвечал ему старейшина Прамков. Их кланы враждовали многие века когда-то. С уходом Хкаррита именно Прамки яростнее других претендовали на власть.

– Сегодня, как сами решим.

Кахчи удовлетворённо кивнул.

– Кто будет представлять нас?

На несколько мгновений над собравшимися повисла тишина, взорванная затем множеством голосов.

«Теперь понятно, из-за чего был весь этот шум…» – Кахчи удручённо обвёл соплеменников взглядом.

– Тихо! Ведите себя достойно вашего статуса, не позорьте предков и собственные кланы!

Упоминание о предках возымело свой эффект. Все, даже самые гордые из предводителей, потупили взгляд и затихли.

– Вижу, что мы не можем решить, кто из нас отправится на разговор с людьми и будет представлять интересы нас всех. Тогда перестанем же терять время, попусту сотрясая воздух своими криками, и решим это, как подобает банемидам.

Оживлённый ропот прошёлся по толпе.

– Состязание словом.

Старейшины одобрительно закивали, мудрецы – похлопали друг друга по плечу, и лишь предводители с воинами недовольно переглянулись. Слова не являлись сильной стороной последних.

Состязание словом было древним способом мудрецов разрешить какой-либо спор, который было невозможно решить посредством оружия или чси. А сейчас был именно такой случай. Конечно же, для переговоров требовался кто-то, способный грамотно изъяснять свои мысли и слушать аргументы других. В конце концов, сейчас они были не в том положении, чтобы только лишь предъявлять требования. Скорее всего, именно смягчение условий сдачи будет необходимо выторговать в ходе встречи с людьми. А уже это означало, что на этой самой встрече агрессивности и спеси не будет места.

Каждый клан выставил от себя по одному мудрецу и одному старейшине. Кахчи тоже пришлось участвовать. Вся суть состязания сводилась к тому, чтобы показать ширину своего словарного запаса и гибкость мышления. Если с первым пунктом у многих проблем не было, то благодаря второму и определились подходящие кандидаты для переговоров с людьми. Старейшина из клана Хкаррзем был одним из них.

Сам Кахчи считал себя уже старым для всего этого, но был рад своей победе, потому что ему начинало уже казаться, будто из всех банемидов в Ллорне только он полностью осознаёт их положение.

А оно было хуже некуда. Если бы люди не предложили переговоры, то единственным верным решением было оставить город и бежать, надеясь на то, что они окажутся быстрее войска людей. Иначе банемиды принялись бы убивать друг друга внутри стен, выедая печень поверженным. Голод и жажда власти в стенах Ллорна уже достигли своего пика.

Когда идущие на встречу с людьми были отобраны, банемиды стали расходиться. От прежней шумной толпы не осталось и следа.

– Кахчи! – к нему подошёл старейшина Прамков, который тоже прошёл состязание словом. Его звали Прокр, и это имя описывало старого пройдоху как нельзя лучше, ведь означало оно «скользкий». – Что думаешь?

Ему не очень-то хотелось обсуждать свои мысли с кем-либо, а тем более с ним, потому в ответ он лишь промычал что-то невнятное. К сожалению, это не помогло Кахчи отвязаться от назойливого старика.

– Уверен, столь мудрый старейшина, как ты, мой друг, уже знает, чего требовать при встрече с людьми, так ведь?!

Кахчи разочарованно вздохнул.

– Прокр, ты всерьёз полагаешь, что мы в том положении, когда имеем право требовать? Если это так, то я бы предпочёл, чтобы ты оставался здесь, а не шёл со мною.

Прамк даже раскрыл рот от удивления, которое быстро сменилось негодованием.

– Ты думаешь, что это я иду с тобой?! Уверен, что всё как раз не наоборот, Кахчи?

– Видят боги, мне плевать. Главное, чтобы ты не испортил всё своим высокомерием и жаждой самоутверждения, Прокр. – Отмахнувшись от него, старейшина оставил того кипеть в бессильной злобе.

Кахчи и вправду хотел бы решить с людьми всё миром. Но, видимо, с такими глупцами, как эти Прамки, им светило разве что быть изгнанными или полностью уничтоженными. А ведь жизнь на таких плодородных землях должна была быть столь чудесной для детей банемидов…

«Хкаррит и его жестокость…» – да, он винил именно Хкаррита в том, что сейчас каждый человек ненавидел банемида. Если бы войском управлял честный и сдержанный предводитель, то правила войны соблюдались бы банемидами, пленных не истязали бы до смерти ради потехи, а женщин и детей… Об этом Кахчи старался не думать. Он пережил нескольких достойных собратьев, но не знал сейчас ни одного, кто не заслуживал бы жизни в болотах.

Если люди решат перебить их всех, то он не будет сильно против. Они заслужили это.

Он устал, ноги почти не слушались его. От длительного бега он практически не чувствовал их выше стоп, а его лёгкие как будто слиплись внутри груди, отказываясь вбирать воздух. Но крики и улюлюканье преследователей вынуждали продолжать движение. Его лохматый чёрный друг терпеливо оглядывался на него, тревожно шевеля ушами. Он тоже чувствовал грозящую им опасность. Чёрный волк пустоши, взращённый следопытом Равнин, был предан ему и ни за что не покинул бы его, даже перед лицом гибели. Цузхе был уверен, что он не заслуживал такого друга.

Племя было истреблено. Мать убита. Старший Шаман тоже. И если бы сам он не был в момент нападения врага на далёкой прогулке, то быть ему уже кормом для червей.

Цузхе или Чёрный Зуб, как его называли соплеменники, бежал уже второй день. Он не мог поверить, что преследователи станут гнаться за ним в его темпе. В конце концов, он всего лишь следопыт и воин уничтоженного племени, не более того. Но он надеялся, что сумеет вымотать их быстрее, чем устанет сам. Пока что его надежды не оправдывались.

Насколько он мог видеть, напавшее племя было не просто большим, оно было огромным. Сам Цузхе не мог и предположить, что на Равнинах бывают такие многочисленные сообщества. Представить, что несколько племён объединились, он тоже не мог. Это было невозможно. Не здесь. Все местные дикари находились в постоянной вражде друг с другом, обусловленной веками кровной мести и борьбой за территории. Собрать их все под одним началом непосильно никому.

Но почему же их было так много?!

Дикие Равнины населяли отбросы Единого мира, те, кому не было места в нём – полукровки и изгои. Сам Цузхе был потомком полулюдей. Его мать, как и его отец, были рождены от изнасилованных банемидами людских женщин. Их матери погибли при родах, как это часто бывает в подобных случаях. И будь они в большей степени людьми, нежели банемидами, то погибли бы тоже, но дети банемидов куда более приспособлены к жизни, чем человеческие.

Волк подбежал к хозяину и низко зарычал, глядя назад, вздыбив шерсть на спине. Это означало лишь одно – опасность была ближе, чем сам он думал. Цузхе остановился и развернулся, приготовив свою духовую трубку. Он не стал пока снимать с пояса нож. Кто бы это ни был, двигался он столь же быстро, а значит, устать должен был так же.

Из-за груды поросших травой валунов, какие сотнями лежали вокруг, показался чёрный свез. Эта порода уступала серым свезам в габаритах, но была тоже смертельно опасна. На больших выступающих клыках зверя красовались две красные насечки.

«Боевой свез северных варваров!» – удивился Цузхе. Он уже убивал чёрных свезов и даже вышел победителем из схватки с серым. Но его поразило то, что северные племена пришли сюда, на территорию Средних Равнин.

Свезы – упрямые и могучие хищники, приручить их было делом очень трудоёмким и зачастую – неблагодарным. Частым явлением были случаи, когда такой зверь, в конце концов, нападал на своего хозяина. Насколько знал Чёрный Зуб, только северные племена преуспели в подчинении чёрных свезов, взяв их себе на вооружение.

Громко сопя и похрюкивая, хищник приближался, осторожно поглядывая то на волка, то на Цузхе. В том, что он нападёт, сомнений не было. В конце концов, северные племена их для того и держали – выследить и атаковать беглеца было целью их существования.

«Один – не страшно, уже справлялись, да, Чёрный хвост?!» – мысленно обратился он к лохматому другу. Тот, словно прочитав мысли хозяина, изготовился к прыжку, как вдруг показалось ещё двое свезов.

Не теряя времени, Цузхе отправил дротик в приблизившегося зверя, попав ему прямо в глаз. Как только раненый свез взвыл, волк одним прыжком схватил его за горло. Но эта атака открыла его для двух других хищников, которые тут же кинулись на чёрного спутника равнинного следопыта. Чёрный хвост успел разжать пасть и увернуться от клыков одного напавшего, но другой сумел вонзить клыки тому в бок. Волк не стал терять времени даром, скуля и пытаясь убежать, нет. Это гордое и грозное животное продолжило битву, не обращая внимания на рану.

Цузхе не стал стоять в стороне. Он выхватил кинжал и бросился на помощь своему другу.

Для Дхорна все банемиды были на одно лицо. Возможно, причиной тому служило их надменное выражение, преисполненное агрессии и презрения. Именно поэтому лицо старого посланника банемидов казалось из ряда вон выходящим. Остальные, присутствующие на переговорах, были ничем не примечательны – один и тот же взгляд, одна и та же гордыня.

Опять же, старика в нём выдавала только скованность движений, ведь лицом банемиды не старели. Они просто будто костенели с годами.

– Меня зовут Дхорн. Я, вроде как, Верховный Страж вместо тех двоих, которых вы убили. Одного бесчестно убил Хкаррит, второго – в последнем бою настиг ваш топор, – он специально решил припомнить им гибель отца, чтобы посмотреть на их реакцию. Признают ли они подлость их вожака или встанут на защиту его действий.

Один из банемидов, тоже немолодой, но явно не столь мудрый, как его спутник, раскрыл было рот и собирался что-то сказать, но старик помешал ему, взяв слово.

– Меня зовут Кахчи, я – старейшина клана Хкаррзем. Приношу свои извинения за действия моего предводителя. Он нарушил слово, данное вашим людям, и только благодаря этому недостойному поступку захватил Ллорн. Но Хкаррита больше нет среди нас. Ветры носят слухи, что ты приложил к этому свою руку.

Дхорну нравился этот банемид. Он действительно отличался от других. С ним можно было бы поговорить о разном и узнать за эту беседу много нового. Жаль, что они встретились в таких условиях. Хотя при других обстоятельствах их пути точно никогда бы не пересеклись.

– Слухи разные бывают, досточтимый старейшина Кахчи. Не всем им нужно верить, да ты это и сам знаешь. Но верно, я был свидетелем гибели вашего предводителя. Он погиб, как и подобает подлецу – от руки юной девушки. Человеческой девушки.

Кажется, Кахчи понял, что Дхорн провоцирует их. На его лице появилась улыбка, тогда как лица остальных присутствующих исказила гримаса злобы.

– Как смеешь ты, человек?!… – разразился гневной тирадой один из старых банемидов, пришедших с Кахчи. Наверняка, он тоже был старейшиной какого-нибудь клана. Удар ладонью по лицу от мудрого спутника заставил его замолчать, обескураженным взглядом уставившись на того.

– Прокр, свой гнев направь на меня. Теперь у тебя имеется веская на то причина, – далее он развернулся к Дхорну: – Верховный Страж, я приношу извинения за своего спутника. Он хоть и стар, но ума так и не набрался. Что же касается нашего поверженного предводителя, то я соглашусь, он был подлецом с манией величия, никого не уважающим и не признающим волю предков. Но мы здесь не о прошлом поговорить встретились, ведь так, человек?

Дхорн засмеялся:

– Да, видят боги, ты мудр и умён, Кахчи. Ты мне нравишься! Перейдём к делу, раз мы здесь не ради прошлого. – Затем он обратился к остальным банемидам: – Вы можете возвращаться в Ллорн, вести беседу я буду только с Кахчи.

Не став дожидаться, пока те согласятся с его решением, Дхорн пригласил старейшину проследовать за ним в его временный шатёр, который был установлен людьми для уютных переговоров.

– Кахчи! Если решение будет таким, какое не понравится мне, я добьюсь того, чтобы ты был наречён предателем и изгнан прочь из собственного клана! – прокричал им в след Прокр, но старик попросту проигнорировал эту угрозу.