* * *
На ужин были винегрет и холодец.
Хотя бы не оливье. Саша чувствовала, что ее вырвет при одном виде перемазанного жирным майонезом салата.
В комнате отдыха крутили «Иронию судьбы». Когда-то она любила этот фильм. Его показывали в маленьком телевизоре на кухне, и мама подпевала Никитину, засовывая в духовку курицу. Мама оставалась почти трезвой до президентской речи, до боя курантов.
Но смотреть кино сейчас было невыносимо.
Неистовый хохот кладовщиков пульсировал в ушах, пока она поднималась по металлической лестнице на чердак. Под крышей дирекция оборудовала комнаты для персонала. Каморы на двух человек, разбитые фанерными перегородками.
Комнатка Саши вмещала пару коек, пару гардеробов, тумбу и картонный камин с встроенным обогревателем. Стены пестрели детскими рисунками на рождественскую тематику, их развесили еще до заселения сотрудников.
Саша едва успела переодеться, как в комнату вбежала раскрасневшаяся Полозова.
– Сашуль! – соседка обняла ее и закружила в танце.
Саша озадаченно заморгала:
– Ты чего, пьяная?
– Бокал шампанского, всего-то! Демьян угостил. Советское, молдавского разлива. Ты когда последний раз пила шампанское?
Саша равнодушно отмахнулась. Рот наполнился винной терпкостью.
– Оно так выстрелило! – Злата Полозова замлела от удовольствия, поправила свои роскошные волосы. – Уже проверяла носочки?
Саша отрицательно мотнула головой и села на кушетку.
К поддельному камину были пришпилены два зеленых гольфа.
– Можно, можно я проверю твой?
– Валяй.
Полозова по очереди ощупала гольфы.
– У тебя ничего, – с сожалением констатировала она и тут же охнула: – У меня конфета!
Она извлекла фигурку Дедушки Мороза, счистила фольгу.
Жадно хрустнула шоколадом.
– Представляешь, Демьян сказал, что у меня стратегическое мышление. Что я мыслю категориями развития склада. Он сказал, что я лабильная.
Саша вспомнила ухмылку Котельникова, вязкую, как кисель, которым он приманивал предков.
– Я подозреваю, что меня повысят, – Злата вручила Саше половинку шоколадной фигурки. – Угощайся.
– Переведут в отдел логистики? – присвистнула Саша.
– Круче, – Полозова доверительно понизила голос, – Демьян сказал, что моя кандидатура рассматривается на роль Снегурочки.
– А мы разве не Снегурочки?
– Нет, глупенькая. Это только униформа. Настоящую Снегурочку Хозяин заберет с собой во внешний мир.
«Внешний мир», – посмаковала Саша заветные слова. Слова взрывались праздничным фейерверком, были слаще шоколада и пьянили лучше любого шампанского.
– Но… тебе ведь нравится в Сокровищнице?
Злата фыркнула:
– Всем нравится. Но надо расти. И я с детства мечтала прокатиться на оленях.
Завистливые дети получат по шее, – предостерегла себя Саша.
И зажмурилась, когда Злата вновь обняла ее.
Ночью Саше снилась елочка, увешанная частями человеческих тел. На гирляндах внутренностей крепились отсеченные кисти, ступни, носы и белокурые скальпы. Елочка кровоточила, и кровь капала в сугроб. А вокруг водили хоровод серые снеговики, щелкунчики с медвежьими капканами челюстей и облезлые, поеденные клещами белки.
Саша проснулась в поту, до утра лежала, пялясь на разноцветные каракули.
Пришла зима, и снег занес беседку по крышу.
Саша выкурила дневную сигарету, нервно вертя список. В нем значилась мягкая игрушка для Алены Арсеньевой. Саше опять придется побывать возле упаковочного цеха.
Она гадливо поморщилась.
Колокольчики предупредили, что перерыв заканчивается, и двери автоматически закрываются.
Как в метро, – подумала Саша.
До слез хотелось ощутить специфический аромат подземки. Бесцельно ездить от станции к станции в толпе обычных пассажиров.
Она потушила окурок и побрела в полутьму величественной Сокровищницы.
Начальство не восторгалось Сашиной работой. На неделе ее отругали за пассивность во время молитвы, а каминный носок пустовал с октября.
Секретарша как-то поведала ей о наказании для провинившихся сотрудников. Намекнула, зачем начальник охраны носит с собой березовые розги. Злата сказала, что это чушь, но розги долго преследовали Сашу в кошмарах.
Из бокового коридора вышла, соря снежком, пожилая женщина. Старшие должностные лица имели универсальные ключи, а женщина была главным товароведом. Ее звали Римма Липольц, милая, как бабушки с открыток, она неоднократно заступалась за коллег.
Товаровед заперла дверь и спрятала в карман шубки магнитную карточку. Саша догнала ее у макета мельницы.
– Здравствуйте, Римма Михайловна!
– Здравствуй, доченька. Видала, что на улице творится? Метель, буран. Студенец к нам раньше срока летит. Ты в отдел игрушек? И я туда же. Железную дорогу инспектировать. Загадали ее у нас.
