– Здравствуй! – она перехватила веселый взгляд опера и пыталась теперь мучительно вспомнить, не забыла ли она в нужных местах застегнуть пуговицу, одернуть блузку, поправить прическу, не пошла ли где стрелка на чулке.
– Здравствуй. Я зашел насчет квартиры, – напомнил Дмитрий. – Можно?
– Да, конечно, – Марья пожала плечами, почувствовав некоторое разочарование, и обреченно вернулась за свой рабочий стол. – Присаживайся.
Дмитрий уселся напротив нее и вкратце посвятил ее в перипетии баталий между теткой и ее вторым мужем из-за их квартиры, которую они никак не могли поделить мирным путем. Маша слушала, вникала, задавала вопросы и не могла отделаться от ощущения, что Дмитрий пришел не только за советом о квартире. Было в его поведении нечто такое, что давало обильную пищу для размышлений о более личных вещах. Она вдруг поняла, что даже не знает его фамилии. Смешно и глупо – влюбиться в человека, о котором ничего не знаешь. Впрочем, влюбиться – сильно сказано. Пожалуй, пока можно ограничиться более сдержанным «заинтересоваться» или «проявить симпатию». Да и вообще, разве она не решила не засорять мозг, которого и так немного осталось после общения с Репиным, лишними эмоциями?
Наконец, Дмитрий записал все необходимое себе в блокнот, чтобы потом просветить тетку о ее правах и возможностях, и вдруг улыбнулся одними глазами, заглянул зачем-то в окно и спросил:
– Значит, день рождения будешь сегодня праздновать?
– Да я, честно говоря, уже забыла о нем, – нехотя кивнула Марья. И зачем она только вообще об этом упомянула? Не зря говорят: любовь делает людей идиотами. Господи, да при чем здесь любовь-то?! – тут же поправила сама себя Быстрицкая. Она же уже решила, что это просто увлечение, от которого завтра следа не останется. – Я вообще-то не очень люблю этот день.
– Первый раз вижу девушку, которая не любит свой день рождения, – рассмеялся Дмитрий, так же странно глядя на Быстрицкую.
– Все когда-то бывает в первый раз, – вздохнула Марья и философски развела руками.
– Что ж… Но все равно поздравляю, – он поднялся из-за стола.
– Спасибо, добрый человек, – Мария последовала его примеру, уже мысленно попрощавшись с ним и пожелав ему всех возможных жизненных благ. Шагнув к нему, чтобы проводить его до двери, она неожиданно поняла, что Дмитрий все еще стоит перед ней и уходить не торопится.
Вовремя затормозив (как раз, чтобы не уткнуться носом в его грудь), Марья с удивлением взглянула на своего посетителя снизу вверх, но ничего не успела сказать – он опередил ее вопросом:
– У тебя есть какие-нибудь дела завтра вечером?
– Нет, а что? – Быстрицкая второй раз мысленно выругалась в свой адрес.
– Хочу пригласить тебя куда-нибудь отметить твой день рождения, – объяснил гость. – Ты не против?
– Н-нет, – запинаясь, пролепетала девушка и покраснела.
– Тогда я зайду за тобой в семь, хорошо?
– Хорошо, – Марья окончательно остолбенела.
И Дмитрий ушел, так и не спросив, где она живет. Только подмигнул на прощание. Но теперь, по крайней мере, она знала его фамилию – Рудаков.
Глава 5. Подарок
Дмитрий вернулся к себе в кабинет со странным чувством грядущих перемен. Будто в его самостоятельной и размеренной жизни убежденного холостяка что-то глобально поменяло цвета и контрасты, переставило акценты, предстало в новом свете. Во время разговора с Маняшей ему на мгновение показалось, что он не хочет больше расставаться с ней никогда. Это ощущение пугливо улетучилось, но сейчас, оставшись наедине с собой, Рудаков стал понимать, что это желание не оставило его и даже усилилось.
Вопрос был в том, хотела ли того же Маняша.
Судя по тому, как она удивилась и покраснела, его предложение было неожиданным, но приятным. Значит, он все-таки сумел внушить ей какую-то симпатию к себе. Что ж, это уже большой плюс для него. Есть шанс закрепить свой успех и умножить его. Итак, в семь… Черт, он забыл спросить ее адрес! Сейчас уже неудобно возвращаться и выяснять. Придется поискать самому. В конце концов, это его работа по жизни. Вот и посмотрим, какой ты есть опер Митька Рудаков. Хороший у тебя нюх или так себе.
Итак, кто мог знать Маняшу достаточно хорошо, чтобы иметь представление о месте ее проживания? Друзья и коллеги, те, кто с ней чаще общается. Других адвокатов Дмитрий знал не слишком хорошо, чтобы болтать с ними за жизнь. Друзей Маняши он не знал вообще. Оставался последний вариант: клиенты или следователи. Клиенты, понятное дело, отпадают. Значит, следователи и только они.
Рудаков постучал задумчиво карандашом по столу.
В следственном управлении у него работал хороший друг – Костик Архипов, двадцатидевятилетний розовощекий увалень, вечно лохматый и ввиду отсутствия женского надзора не обихоженный. Периодические походы в баню и на другие культурные мероприятия с горюче-смазочными изделиями винно-водочной промышленности заметно сблизили когда-то их с Рудаковым. Вот и настало время испытать эту дружбу в действии. Если он сам не знает никаких координат Маняши, то наверняка сможет спросить у других следаков. Хотя бы номер телефона. А там прозвониться по справочной якобы для оперативных надобностей – без проблем.
Дмитрий взял мобильник, набрал две цифры и все сбросил. Нет, такие вещи заочно не решаются. Лучше поговорить с Архиповым самому.
Костик трындел по телефону. Заметив Рудакова, он кивнул ему и глазами указал на стул рядом. Но Дмитрий вместо того, чтобы развалиться на сиденье и расслабиться, как всегда делал раньше, подошел к столу Архипова, оперся на него руками и проникновенно посмотрел другу в глаза, с улыбкой наблюдая за его хаотичными движениями. Костик же то хватал ручку, чтобы что-нибудь записать, то стучал ею по столу, то вообще швырял ее в сторону и начинал рыться в бумагах. Наконец, он бросил трубку и облегченно вздохнул:
– Фу-у, отмазался!
– Начальство?
– Да-а! – отмахнулся Архипов недовольно. – Бурную деятельность им подавай, а зачем? Древние римляне что говорили? Тише едешь – дальше будешь. Ты как считаешь?
– Согласен.
Костик задумчиво рассматривал некоторое время друга и спросил, наконец:
– Ну, говори, дядя Дима. Чего твоя душенька желает?
Рудаков тихо засмеялся:
– Дядя Костя, не заметил ли ты в окрестностях твоего кабинета молодую и красивую девушку по имени Маша?
– А-а, так тебе ее телефон? – догадался Архипов. – Только не говори, что по делу будешь звонить!
– Буду, – пообещал Дмитрий серьезно. – Еще как буду. Так что с телефоном?
– Ну, смотри, не обижай девчонку, а то я тебе! – Костик погрозил ему пальцем и достал из-под стекла на столе визитку.
«Быстрицкая Мария Александровна. Адвокат. Рабочий телефон… Домашний телефон…», прочитал Рудаков и подмигнул Архипову:
– За мной должок, Архипыч!
Костик достал из ящика пол-литровую стеклянную кружку, из которой обычно хлебал чай, и выставил ее на стол:
– Наливай!
– Позже, дядя Костя. Чуток погоди, ладно? – Рудаков думал сейчас совсем о другом – о том, как он сейчас забежит в свой кабинет и засядет за телефон, чтобы допытаться в справочной или паспортном столе, где же все-таки проживает адвокат Быстрицкая М.А. с вышеуказанными номерами рабочего и домашнего телефонов.
В заначке денег было не ахти. Аванс ожидался не скоро. Но это была не причина нарушить слово и отменить только что назначенное свидание. Первое свидание. Да еще по такому поводу. Поэтому, покончив с выяснением адреса и немного поразмыслив, Рудаков зашел в кабинет Рината и, постаравшись поймать его взгляд, по-собачьи преданно воззрился на Кайсарова. Зная по опыту, что Дмитрий пришел брать в долг, Ринат вздохнул и выложил перед ним стольник. Дмитрий продолжал стоять. Ринат удивленно поднял брови, но выложил вторую сотню. Дмитрий не пошевелился. Такое было впервые за всю историю их многолетней дружбы-службы. Значит, что-то случилось, что-то экстренное настолько, что Рудакову действительно нужны были деньги. Вряд ли здесь можно было обойтись третьей сотней.
Озадаченный Ринат отпер сейф, покопался в одном из дальних углов и вынул сотню европейских денег – часть своего неприкосновенного запаса на случай наводнения, землетрясения и пожара.
Рудаков удовлетворенно кивнул, благодарно пожал ему руку, сгреб со стола деньги и исчез так же быстро, как и появился. Ему надо было теперь успеть организовать вечер для виновницы торжества.
Марья долго смотрела в одну точку, задумавшись, не шутка ли это? Может, она слишком серьезно восприняла их разговор? Впрочем, об этом она подумает потом. Сейчас минутная стрелка уже близилась к двенадцати, а часовая плотно засела в районе цифры семь. И нервная дрожь пробежала по всему телу. Такого не было с Быстрицкой раньше, даже когда она впервые выступала в суде. Странное волнение заставляло сердце биться вдвое быстрее, а сама она еле сдерживалась, чтобы не забегать по квартире, ломая руки и кусая губы.
А вдруг он не придет? Вдруг забыл? Вдруг это простая вежливость с его стороны и ничего серьезного? Впрочем, последнее не укладывалось в уже начинавший проявляться в ее сознании образ Дмитрия. Не в его это характере – и все. А вот насчет «не придет»… Могли появиться срочные дела, что-то еще. Нет, он бы позвонил, сказал. Стоп! Марию вдруг осенило, что он не знает ни ее телефона, ни ее адреса. Второй мыслью после минутного ступора было чувство, что она полная дура, а он был настолько вежлив, что, не дождавшись ее координат, ушел и, видимо, понял, что на фиг он ей нужен.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
