1) Настроение – это чрезвычайно важный элемент успешности их волшебства. Радостная, фея легко творит праздничное убранство, испуганная запросто колдует защитную магию, призванную уберечь от беды, разгневанная может наказать, наслать проклятье, ну и т.д. И иное, вне настроения, колдовать она не в силах. Радостная не в состоянии проклясть, а испуганная сотворить праздничное чудо. Расстроенная вообще мало на что способна. Чем воодушевлённее фея и чем сильнее горят в ней чувства, тем легче ей удаются чары, соответствующие этим чувствам.
2) Сила – чем мощнее магия в фее, чем больше оной запасено внутри неё, тем шире список того, что она ощущает себя способной сейчас наколдовать. Просто на разные чары в разные моменты нужно разное количество волшебства – то, на что его не хватает, фея и не почувствует, что может сотворить. При этом соответствующее настроение очень снижает его расход, гораздо больше всего ей становится доступно. Например, чем счастливее фея, тем меньшим количеством магии она обходится при колдовстве праздничных чудес, а чем испуганнее, тем меньше тратит оной на защитные чары. Всякая фея получает предел своей силы с рождения. То есть предел количества волшебства, которое она способна накопить в себе, её максимум. У ребёнка он, естественно, меньше, к совершеннолетию подрастает, но не слишком. Таким образом уже в детстве понятно, каким примерно он будет. Его можно развивать, увеличивать – иногда даже в разы и в редких случаях на порядки, однако это трудно и не гарантируется, это примерно тоже самое, как стать великим воином или акробатом – воинов много, а великих перечесть по пальцам. Так и здесь, значительно нарастить свой предел, отмеренный богами – выдающийся результат, для которого надо вложить много усилий и труда, имея призрачные надежды на успех. Всякое сотворение чар уменьшает запас волшебства в фее, что фактически равнозначно уменьшению её силы. Благо в землях кьюэнэ есть много способов его восполнить, да оно постепенно восстанавливается и само.
3) Умелость – здесь играют роль сразу два обстоятельства. Первое – чем чаще фея творит определённые чудеса, тем лучше и тоньше она чувствует, как их творить. Потому раз от раза они получаются у неё легче. Второе – наитие не всегда поддаётся чёткой интерпретации, нужно внутреннее ощущение чар перевести в конкретную форму. Это бывает не так просто. По несоответствию вышедшего чуда его исходному образу в ощущениях, фея лучше понимает, как сделать всё более правильно в следующую попытку. Проще говоря, и там и там речь идёт об опытности. В каких направлениях магии феи много практикуются, в тех становятся заметно мастеровитее.
4) Польза – что в данном случае надо трактовать как отсутствие вреда. Феям колдуется гораздо тяжелее, когда они ощущают, что имеется вероятность навредить даром тому, кого они хотят одарить из благих побуждений – не в откуп за что-то, а именно в награду за добрый поступок или т.п. Или что есть шанс нанести вред окружающим. У них возникает внутреннее сопротивление, неуверенность, сомнения. И чем сильнее, тем хуже им даются чары. В чём может заключаться вред, мы уже упоминали в предыдущей главе. Лёгкое получение благ развращает, даже на столь добродетельных индивидуумов как кьюэнэ это зачастую в той или иной мере действует. Ну а если одаривается представитель чужеземья в чужих края, все намного хуже, его соплеменники могут причинить ему зло – дабы ограбить или из зависти. Даже убить могут, запросто. Феи чувствительные натуры, подобное последствие их колдовства способно вызвать в них душевный надлом. Вариантов нанести вред окружающим тоже тьма. Делая благое одним ты порой причиняешь худо другим. Здесь следует понять, что страх перед вредом не только моральная дилемма фей. Он часть их магической физиологии, влияет на их способность колдовать. Чем отчётливей они ощущают пути для вреда у конкретного волшебства, тем менее шансы у них его сотворить.
5) Повод – возможно вследствие предыдущего пункта феям почти всегда нужен повод для одаривания. Косвенным доказательством этого служит факт, что для животных они колдуют запросто. Животным не нужно злато, и как их не одари, им никто не позавидует, не ограбит, это не спровоцирует никакой беды. Они не развратятся, потому что животные, ими управляют инстинкты, а не разум. Для осознанно мыслящих существ повод нужен почти всегда. Фея легко одаривает: 1) В награду за что-то хорошее, за стоящий поступок. 2) В благодарность – за помощь ей самой. 3) В откуп, когда её поймали или получили иными средствами власть над ней. Последний пункт, пожалуй, требует пояснений. Возможно обывателю технократической эпохи, мнящему себя живущим в цивилизованном обществе, где всем правят законы и справедливость, это трудно понять, но жителям средневековья, к каковым относятся и кьюэнэ, сие очевидно. Правят всегда сильные, законы пишут сильные для своих нужд, и мир они подчиняют своей воле. Слабый должен подчиняться. Все средневековые народы подчиняются богам, признают их власть над собой. Подчиняются государям. Женщины подчиняются мужчинам – своим мужьям – пусть во многом согласно культурным традициям, по которым муж глава семьи, но традиции возникают не на пустом месте, а вследствие объективных причин, недаром в плане семейного главенства они везде одинаковы. Мужчина просто сильнее, вот в чём причина, попробуй не подчинись. Если тебя кто-то пленяет или отнимает что-то важное у тебя, за возращение соответственно свободы или этого важного нужно предлагать что-то взамен. Это честно, это честная цена, в праве сильного нет никакой несправедливости, ну, если только пенять богам, что они создали тебя слабым. Феи дамы, они хорошо понимают свою слабость, умеют принимать её, как непреложную часть своей женской природы, у них нет к ней протестного отношения. В благодарность за возвращение свободы они способны творить чары запросто. Вот же парадокс, не правда ли – для того, кто фактически причинил им зло, даже для откровенного злодея, им колдуется без труда. Что касается пунктов 1 и 2, приложительно к ним добавим – тех, кого считает достойными награды, фея в состоянии одаривать вне зависимости от того, находит ли она это опасным для них или нет. Повод так или иначе перевешивает пользу. И здесь нет ничего удивительного, фея же не гадалка, она лишь предполагает опасности, но не уверена в них наверняка, а не наградить за хорошее вроде бы противоречит добродетели – зачем тогда вообще быть кудесницей? При этом, весьма занятный и важный нюанс – за хорошее феи всегда одаривают очень аккуратно, стараясь не навредить, а когда откупаются от злодея… ну, в конце концов, коли дар обернётся для него бедой, то он сам и будет виноват, награда одновременно станет и наказанием, скажем, за жадность или жестокость. Каждый получает что заслуживает. Такова философия нации кьюэнэ. Как бы там ни было, повод влияет именно на внутреннее состояние феи, она и в данном случае не управляет собой сознательно, это не её личный выбор, это физиологическая особенность её чар. При отсутствии повода они творятся несопоставимо тяжелее. Следует лишь понимать, сейчас мы говорим именно об одаривании, а не о колдовстве вообще. Разовая помощь магией в каких-то незатейливых бытовых житейских делах для фей просто помощь, они волшебницы, они помогают не только руками и любят помогать. Желание помочь кому-то убраться в дому или приготовить еду для них вполне достаточный повод. Как и желание убраться у себя в жилище или приготовить еду для своей семьи. Одаривание – это если тебе что-то дарят, к примеру, зачарованную вещь, которая всё время будет готовить за тебя. Помощь – это когда тебе подсобляют приготовить одно блюдо, допустим, оживив на десять минут нож, который сам примется чистить овощи. Иными словами, для каких-то мелких рутинных дел повод не обязателен.
6) Персона – есть те, для кого фее всегда колдуется очень легко. Это её семья – муж, дети, родители, братья-сёстры. Какие-то значительные чудеса и для них без повода не факт что выйдут, но всё остальное сколько хочешь. Для животных, как мы уже указали чуть выше, феи колдуют без труда. Для своих соплеменников несопоставимо легче, чем для чужеземцев. Проще говоря, ощущение выраженной личной приязни к одариваемому или абсолютная уверенность в чистоте его души (а для кьюэнэ подобная чистота почти непреложное свойство) существенно облегчают фее одаривание.
7) Талант – талант он и есть талант, у разных фей разные способности даже в рамках своей специализации. Одним проще даются одни чары, и тяжело другие, а прочим может наоборот. Есть талантливые во всём, вообще очень тонко чувствующие магию. Встречаются порой и бесталанные, вынужденные много практиковаться, и всё равно у них вечно что-то не ладится.
8) Специализация – в рамках своей специализации фее, как бы там ни было, всегда колдуется легче.
9) Остаток магии – большинство фей физически неспособны растратить весь свой внутренний запас волшебства на пустяки. Да и на многие значимые вещи тоже. Чем менее его в них остаётся, тем менее им комфортно, тем тяжелей творится. Только защитные чары (направленные на спасение себя или близких) не имеют подобных ограничений. Ну и есть редкие феи, в ком данный защитный механизм отсутствует напрочь. Так же его есть шанс научиться преодолевать практикой, тренировками. Почему он защитный? Феи без магии намного более уязвимы, поэтому.
10) Расход волшебства – чем больше его требуется потратить на сотворение конкретного чуда, тем это ответственнее для феи, тем аккуратнее она подходит к попыткам сотворить оное, так как в случае неудачи потеряет много силы зазря. При этом снова отметим то, что мы уже указывали в пункте 2 – затраты магии на сотворение конкретного чуда в разные моменты времени крайне разнятся, на что сейчас её надо много, через час может понадобиться совсем чуть-чуть или наоборот, гораздо больше. Дело не только в настроении, оно безусловно очень влияет, когда выраженное – сильное счастье, сильный испуг, и т.д., но когда нет, когда фея пребывает в спокойном состоянии, затраты волшебства у неё всё равно величина крайне непостоянная. Можно говорить, что они зависят от наития точно так же, как собственно и само творение чудес.
Почему волшебство фей столь переменчиво, пожалуй, отчасти объясняется их природой. Они дамы, в них всегда много чувств, но на последних одновременно зиждется и способность колдовать у представителей их расы. Чувства дам тонкая материя. Недаром у тех же йиров чары постабильнее будут. Зато гораздо менее чудотворны. Наитие фей (и йиров), легко догадаться из всего вышесказанного, позволяет им понимать не только, какие чудеса они могут сейчас сотворить, но и как много им на это требуется магии, каков будет её расход. Они это тоже отчётливо ощущают. Однако, важно отметить, далеко не всегда они в состоянии точно определить, удастся волшебство или нет, часто они могут лишь надеяться, часто им приходится делать несколько попыток, причём неудачные тоже расходуют магию. По сути они чувствуют так же и какова вероятность успеха. Она тоже разная, может кардинально отличаться в разные моменты для разных чудес, от 100% до совершенно мизерных значений. Высокая вероятность даёт фее уверенность, низкая ввергает в сомнения. Уверенность мы бы и добавили одиннадцатым пунктом к вышеприведённому списку. Чем ниже ощущает фея шанс на успех, и чем больше ожидаемые затраты волшебства на попытку, тем сильнее в ней некое внутреннее сопротивление сотворению чар, что само обращается в фактор, увеличивающий вероятность неудачи. Это есть не у всех фей, но у большинства есть. Это тоже их защитный механизм. Фея биологическое создание, как и всякое живое существо, она стремится к безопасности, каковая у неё заметно выше при наличии запаса магических сил. Так создаётся дополнительное препятствование их нерациональной трате. Это подсознательный рефлекс, которым феи не управляют. Но у некоторых из них, повторимся, его нет. Преимущественно у слабых колдуний, для кого быть с малым запасом волшебства привычная обыденность.
Вне зависимости от своей силы всякая из фей чудотворна. Способна на удивительные вещи. Магия тоже далеко не всемогуща, у любых других народов имеет множество ограничений. У фей ограничений гораздо меньше. С позиций человеческой магической науки оживить куклу (иначе, чем вселением в неё души умершего) немыслимо. Наделить животное речью нонсенс. Превратить тыкву в карету – фантастика, далёкая от реальности. У фей всё иначе. И превращения, и одушевления, и наделение животных речью даются им относительно просто. Особенно третье. Как они это делают… у учёных есть гипотезы на сей счёт. Основная из которых – чары, основанные на наитии, а не на знаниях, намного более управляемы и гибки. Несопоставимо более. Это можно сравнить со слепым, кому надо попасть в другой город, куда он никогда ранее не ходил. Как он туда доберётся, если не видит дороги? Только если кто-то поможет – проводит или отвезёт, сам он будет лишь бесконечно плутать. Человек не ощущает магию и потому вынужден полагаться на знания, действуя при сотворении её, словно слепой, на ощупь. А фея-то чувствует, ориентируется зряче, она не слепая, потому волшебство для неё нечто совсем-совсем иное. Разве маг людей, колдуя, делает что-то сказочное? Нет, обыденное, пусть доступное немногим, он учёный муж, и действует вполне объяснимо с точки зрения научного естествознания. Фея же сама есть сказочное существо, и привносит сказку во всё, с чем соприкасается.
Из перечисленных выше десяти пунктов есть два, стоящих особняком в части влияния на магию фей. Четвёртый и пятый – «повод» и «польза». Стоит поговорить о них поподробней. Оба по сути служат для препятствования излишнему «привнесению сказки» в мир во вред последнему и самой фее. Повод оберегает её чудеса от эксплуатации. Вследствие него она практически неспособна колдовать для тех, кто вынуждает или принуждает её к чуду. Неважно какими средствами. Если она сама не чувствует, что должна, всякое принуждение вызовет резкое отторжение в её душе. И сотворить чары она будет не в состоянии. Потому ей не дано колдовать на потеху толпе. У неё не получится быть ярмарочным магом. Коли народ собрался и ждёт от неё чудес, явить оные выходит обязанностью, повинностью. А это сводит всякое наитие на нет. Так же у феи бессмысленно выпрашивать или вымаливать чудо в личном общении. Сколь слёзно вы бы не просили, она физически не сможет. Даже если вы её разжалобили и она плачет из сострадания к вам, чуда вам не видать. Это один из самых мощных и непреодолимых её защитных механизмов. В чём тут защита? Феи жалостливы и добросердечны, не будь у них такой защиты, страждущие толпами ходили бы, бесконечно выклянчивая у них чудеса. И обязательно выклянчили бы. Жизнь фей превратилась бы в ад. А вместо позитива, они причиняли бы ближним много-много вреда, развращая души лёгким путём к обретению различных благ. Никто бы не работал, все только клянчили. В древности социум кьюэнэ явно сталкивался с этой проблемой. Не мог не сталкиваться. Что и привело к формированию оного механизма естественным путём. Да, в чём-то он вредный и жестокой. Даже больных детей чужих рас феи далеко не всегда способны исцелить. И всё же отсутствуй он у них, они неизбежно погрузили бы весь свет в хаос и деградацию. Их магия слишком могучая, на многое способна повлиять и много изменить в мире. Но у него хрупкий баланс, даже доброе волшебство в неумеренных количествах или при неумеренной мощи может его разрушить. Чудо феи всегда надо заслужить. И это не она сама решает, заслужил ли ты его или нет. Решает что-то внутри неё. Порой она думает, что заслужил, а одарить неспособна – потому что может ошибаться, тогда как её внутреннее я не ошибается никогда. Ну или почти никогда.
Что касается пользы, это тоже защитный механизм, не менее мощный. Только прямо противоположный – он оберегает не фей от эксплуатации обществом, а общество от чрезмерного энтузиазма фей. Магия опасна. Безудержное одаривание даже тех, кто того заслуживает, обязательно приведёт к очень дурным последствиям. Феи любят колдовать, любят помогать, любят одаривать. В сумме польза и повод оказываются для них хорошим сдерживающим фактором, уравновешивающим данные их устремления до приемлемых величин. Всякая из них в силах колдовать для себя – то, что находит нужным, возможным или необходимым. Но для других… Награждаемый должен обязательно либо быть неоспоримо добродетелен, либо чем-то вызвать в ней острое желание наградить его, каким-то особенным поступком, показывающим, что он не лишён светлых устремлений. Ну или заставить её чувствовать себя обязанной ему. Иначе всё у неё внутри воспротивится одариванию, и она просто не сможет. Безусловно, феи бывают разные, в ком-то данной защиты больше, в ком-то меньше, и работает она у них по-разному. Так или иначе она есть во всякой из них. Есть она отчасти и в йирах, и в фэри, и в дилмах. Известно, что феи могут одаривать просто так, вроде бы без всякого повода – при условии, что одариваемый ничего не просит и не надеется на дары. Вдруг почувствуют остро, что вот он – тот, для кого сейчас выйдет чудо, иногда даже большое или великое. Однако и тут нет никаких противоречий их природе и их внутренней защите. Во-первых, они всё равно не одарят абы кого, это неизменно будет чрезвычайно светлый персонаж. А во-вторых, поводом в данном случае становится сама встреча, её случайность как повеление судьбы. Кьюэнэ верят в судьбу, верят в её знаки и ценят их. И навряд ли они неправы. Встреча с кем-то особенным разве не знаковое событие?
В общем, если вы думаете, что феям живётся легко и беспечно, вы ошибаетесь. Они слишком добрые, чтобы не бояться навредить своей добротой окружающим. Пусть они колдуют по наитию, повелением сердца, но что такое наитие? Это совокупность опыта, ума и чувств. И феи это пронимают, их раса это отчётливо понимает. С чувствами у них всё в порядке, суть оных добродетель, о том позаботилась сама природа, а всё остальное требует усилий – ум надо развивать, опыт накапливать. Дабы свести к минимуму опасность чудес, феи так и поступают. В детстве они всегда обучаются, все без исключения – кто-то в школах, кто-то у более опытных наставниц. Это непреложное правило их общества. Они осторожны в магии и всегда озабочены тем, чтобы не навредить. Не всегда это удаётся, предусмотреть всё нельзя. Но когда не удаётся, когда доброе волшебство приводит к злому результату, они очень печалятся, переживают. Корят себя. Ну и конечно учатся на своих ошибках, дабы не повторять те в будущем.
К вопросу о превращениях
Превращения, пожалуй, самое поразительное из всего, что умеют феи, не подвластное более никому в мире. Человеку, даже самому величайшему из учёных мужей с самыми грандиозными способностями к магии никогда не превратить тыкву не то что в карету, но и в кабачок. И уж тем более немыслимо и пытаться обратить крысу в человека или наоборот, человека в крысу. Феи же делают такое по щелчку пальца. Безусловно, эта лёгкость во много иллюзорна, для их волшебства, как мы уже выяснили в предыдущей главе, необходимы соответствующие условия, настроение, повод. Их должно осенить по какой-то значимой для них причине. И осеняет их всегда на нечто конкретное – сегодня они в силах превратить человека в крысу, а завтра в крысу уже никак, зато в кролика запросто. Тем не менее, с осенением у них проблемы нет – когда им действительно надо, когда они уверены, что им надо, обращать одно в другое по плечу даже тем из них, кто относительно слаб в плане колдовства. Причём как будто без особого труда. Это не та магия, которая считается чересчур сложной у фей. Сила конечно же и здесь имеет значение. Она влияет на длительность действия чар, на многообразие вариантов – могучей фее доступно выбирать из нескольких объектов, во что превращать, её осеняет на большее число разного волшебства, да и осеняет её гораздо чаще. Но это частности, тем паче, что могучие феи во всём таковы, могут намного больше всего, к превращениям это не имеет непосредственного отношения.
Влияют ли на умение превращать индивидуальные способности феи? Да, и очень сильно. Как, собственно, и практика – кто пытается тренироваться в этом, тому оно и удаётся легче. Однако и практика и способности в данном случае обычно имеют очень узкую направленность, будучи непосредственно связаны со специализацией. Скажем, некоторые феи-помощницы постоянно обращают один предмет для уборки в другой. Веник в метлу, метлу в щётку, щётку во влажную тряпку, тряпку в совок. Они даже не замечают, увлёкшись неведением порядка, как трансформируют инструмент в своей ручке – только им понадобился иной предмет, прежний тут же становится оным. При этом на превращения всего остального кроме уборочных приспособлений их осеняет столь же редко, как и всех прочих фей. А некоторые феи яств запросто преобразуют одну пищу в другую. Старую заплесневелую булочку в свежий горячий пирожок, персик в мандаринку (кстати, магия трансформации еды феями более сложная, чем прочая сходная, к примеру, будучи съеденным, продукт гарантированно не обратиться обратно в течение минимум трёх дней, благодаря чему успевает полностью перевариться и усвоиться организмом). Дело отчасти в том, что всё равно всякая фея мыслит прежде всего категориями своей специализации. Фея яств озабочена, как всех угостить, а фея-помощница – как навести порядок. Им это близко, нравится, привычно. Потому в том числе и превращения они будут использовать в первую очередь в рамках этой своей повседневной профильной деятельности. Но есть и другой момент. Магия превращений хоть вроде бы и простая, зачастую не рядовая для фей. Вне своей специализации им обычно нужен гораздо более значимый повод, чтобы их осенило на неё. Тыкву в карету для поездки бедняжки Золушки на бал вполне может быть, а для себя в повседневности, дабы просто доехать куда-то – очень маловероятно. Могучая фея пожалуй и здесь, велик шанс, что не испытает затруднений, но среднестатистическая средней силы даже не станет и пытаться. Скорее всего. Как бы там ни было, особый талант к этой магии не требуется. Нельзя сказать, что его не бывает, или что не бывает бесталанности, всегда есть те, кто выделяется в ту или иную сторону. Но в целом практически любая фея способна на неё. В той или иной мере.
Превращения, осуществляемые феями, принято подразделять на несколько категорий, а именно: а) предмет в предмет; б) существо в существо; в) изменение размеров существа; г) себя в существо. Как видим, обращений предметов в существа и наоборот они не предполагают. Магия фей может одушевлять предметы, но это несколько иное, предмет от этого не перестаёт быть предметом, у него не появляется плоти, он не чувствует физической боли. Может она и создавать временные существа из предметов – скажем, из куклы живого человечка. Но и это несколько иное, это скорее акт сотворения, тоже одушевление, просто с одновременной трансформацией вещи в плоть, превращение тут второстепенный элемент чар. Формально оно вроде бы превращение, однако у фей к таковым не причисляется. Первую из указанных категорий мы далее рассматривать не будем, так как излишних нюансов она не имеет. Если веник станет метлой, что это меняет? Ничего. А вот в остальных трёх нюансов полно. Превращение живых существ дело крайне ответственное – и с точки зрения безопасности, и с морально-этических позиций, а иногда и с позиций общественной морали. И феи это очень хорошо понимают, и не только потому, что их обучают. У них к данной магии есть нечто вроде врождённой осторожности. Ни одна не станет превращать ни себя ни других без оглядки, без стоящей причины, и уж точно не сделает это из озорства или для развлечения. Человек, будь ему доступно обращаться в нечто другое, как бы себя повёл? Кинулся бы в эксперименты – из любопытства, ради новизны ощущений, для потехи. Тут даже не приходится сомневаться. В феях этого нет абсолютно. Многие вообще никогда ни во что не превращались. Ни разу за всю жизнь. Дело не в том, что их прям не осеняло. Просто их наитие нечто более сложноустроенное, чем кажется некоторым обывателям. Позволяет им отчасти чувствовать степень опасности чар. Здесь она такова, что заставляет их быть очень осмотрительными. Теперь давайте рассмотрим, в чём заключаются проблемы каждой из категорий превращений живых существ.
• Существо в существо – основной нехороший момент тут безопасность. Вспомните, чем закончилось для великана-людоеда превращение в мышь в сказке «кот в сапогах». Кот его сожрал. И вас может преспокойно сожрать ваш собственный кот, коли у вас хватит ума стать мышью. Станете котом, вас удавит злобный соседский пёс, тем более что у вас нет кошачьей сноровки, вы не сумеете удрать. Или искромсает когтями опять же ваш собственный кот – у котов жёсткие разборки за территорию, они не терпят на ней чужаков. Обратитесь в муху или жука, слопает птичка, или кто-нибудь случайно раздавит, или вы, непривычный летать и ползать, куда-нибудь брякнетесь либо ударитесь обо что-нибудь, переломаете себе ноги. Думаете, мухе не больно? Или, что когда магия развеется и вы вновь станете собой, переломы чудесным образом исчезнут? Если так, значит вы весьма наивны. В крупное существо превращаться вроде бы менее опасно. Но опять же, смотря во что. Захочется вам побыть львом, а какой-нибудь стражник с перепугу всадит вам в грудь или в голову стрелу из арбалета. Примете облик обычной собакой, кажется, что тут опасного? Но вы же не умеете быть собакой. Это социальные существа, у них есть своя сигнальная система, социальное поведение, они подчиняются друг другу в рамках своей иерархии. Вы их сигналов не поймёте, не среагируете должным образом, и соответственно с высокой долей вероятности спровоцируете нападение на себя. Человеку никогда не безопасно превращаться в животное. Превращение неизменно полностью сохраняет сознание – вы сможете осознанно мыслить и действовать хоть котом хоть мухой. А вот речь далеко не всегда сохраняется, это зависит от того, как конкретно фею осенило, и каким существом вы стали. Если долго пребывать в обличии животного – недели, у вас постепенно проснутся его инстинкты. И это не очень хорошо – когда вы опять обернётесь собой, вы будете помнить, как вылизывали себе зад, будучи собакой, или обедали червяками, будучи птичкой. А иногда вас, возможно, станет рефлекторно тянуть сделать то же самое. Вдруг ощутите позывы вылизать зад после туалета. Не самый приятный позыв. Для женщин в превращениях сокрыта ещё одна весьма серьёзная опасность – у животных межполовые отношения дело далеко не всегда добровольное, да и даже если так, бедняжку может начать настойчиво добиваться ухаживаниями какой-нибудь излишне озабоченный самец. Это очень жёсткий опыт, особенно для юных душ. Запросто может вызвать надлом психики.
• Изменение размеров существа – тоже считается полноценным превращением у фей. И наука с ними абсолютно согласна. Потому что сия их магия никогда не бывает масштабированием. Масштабирование – это пропорциональное изменение величины всех элементов организма. Вы уменьшились в 20 раз, и все ваши внутренности от органов до распоследнего капилляра уменьшились ровно во столько же. Несведущий обыватель представляет себе всякое волшебное преобразование роста живых созданий именно так. Кажется, а как иначе? А вот просвещённые учёные мужи не столь наивны. Они-то знают, что значительное масштабирование к живой твари неприменимо. Оно сделает её нежизнеспособной. Возьмём для примера насекомых. У них нет лёгких, они дышат через дыхальца – отверстия в теле. Для махонького существа это вполне приемлемо, а сделай его хотя бы с собаку размером, оно тут же издохнет, просто задохнётся. А ещё у букашек нет скелета, способного выдерживать значительный вес, у них иная кровеносная система, которая при увеличении утратит способность нормально функционировать. Ну и т.д. Человека это касается в той же степени. Да, лёгкие у нас есть. Это ничего не меняет. Сделай нас гномиками, наши вены превратятся в микроскопические капилляры, по которым не сможет толком проходить кровь, наше сердце окажется бесполезным, недаром у мелких существ пульс гораздо быстрее. Наши кости станут ломки и гибки – это вам не хитин жука. Нормальный организм не поддаётся простому масштабированию, он подогнан сотнями тысяч лет эволюции под жизнедеятельность в размерах именно такого порядка. Измени порядок в ту или иную сторону, хоть в великана, хоть в гномика, это мгновенная смерть. Как феи умудряются уменьшать и увеличивать живых тварей не нанося здоровью оных ни капли вреда, большая загадка для учёных. Одно очевидно – подобная метаморфоза не может не сопровождаться серьёзными внутренними изменениями. Потому это превращение во что-то иное, хотя снаружи выглядит таким как было. Впрочем, мы говорим о проблемах, к каковым сама трансформация размера, как мы только что выяснили, не относится. Во-первых, здесь тоже сильно страдает безопасность – слишком маленького вас могут раздавить или слопать, вы можете покалечится, маленький, но не слишком, есть вероятность, что напугаете окружающих, заставив атаковать, или спровоцируете в них желание поймать вас, дабы изучить, как непонятное необычное создание, увеличенного роста напугаете тем паче, даже панику имеется вероятность вызвать – все решат, объявился великан. А ещё великаном вы с непривычки скорее всего разворотите и поломаете много чего вокруг себя. Или травмируете кого-нибудь ненароком. Ну а во-вторых, возникают сложности морально-этического плана. Дело в том, что редко когда фея способна изменять размер индивидуума вместе с его одеждой. Маленький или большой, после трансформации вы скорее всего станете нагим. И надеть вам будет нечего, только если замотаться в какую-нибудь ткань, великану в штору, к примеру.
• Себя в существо – с позиций безопасности есть большая разница, превращает ли фея в другое существо иное лицо или себя. Чей облик она бы не приняла, она полностью сохранит своё свойство очарования животных – ни одно на неё не нападёт – ни зверь, ни птица, ни рыба, ни насекомое. Все будут рады помочь. Ни один самец не обременит ухаживаниями. Вот только на представителей осознано мыслящих рас её очарование не действует – подлетит к вам муха, вы её прихлопнете. И феи не станет. И кроме того, это не защищает её от несчастных случаев. Попадёт она мухой в старую сеть паука. Если паук поблизости есть, он её выпутает, а если нет? Погибнуть, будучи насекомым, и у неё вариантов пруд пруди. Тем не менее, снова подчеркнём, разница в её собственной безопасности и безопасности других, кого она превращает, огромна.
