Живая

ЖИВАЯ

Жанне всегда хотелось стать внезапно счастливой. Было твёрдое убеждение, что судьба тайно уготовила для неё красную дорожку, по которой она с триумфом пройдёт. Как когда-то проходили римские легионеры перед стенами Колизея, возвращаясь в Вечный город после долгих и изнурительных походов с земель варваров.

Иногда она задыхалась от своего честолюбия, чрезмерной жажды почестей и признания. Нрава она была необузданного, в породу отца. Очень рано узнала от мамы, что отец хотел первенца сына. И в подростковом возрасте у неё появилось смутное чувство вины перед родителями, что ей суждено было родиться девочкой. Но мудрые родители сразу распылили её гендерные комплексы в пух и прах. Объяснив ей, что она своим жизненным напором стоит нескольких пацанов. "Так что не загружайся и перестань грызть ногти. Это вредно для здоровья", – сказал отец, когда обучал её вождению. Папу она любила, он был её идеалом.

Однажды ей приснился сон, что в прошлой жизни она жила во Флоренции, где творил гений Микеланджело. Она и раньше утверждала, "что все дороги ведут в Рим". Симпатизировала наследию праведника на троне, философа – стоика, римского императора Марка Аврелия. Была возмущена предательством сената, который убил Цезаря. Несмотря на то, что он завоевал для Рима огромное жизненное пространство и несметные богатства. Участие в заговоре его приёмного сына, Брута. "Et tu, Brute?" На этих историях формировалась её мировоззренческая платформа.

Но больше всего её тронуло попытка раба-гладиатора с Капуи, фракийца Спартака сбросить с себя оковы рабства. Хотя в конце всех участников восстания распяли, прибив к крестам для принятия мученической смерти. Как Спасителя. А Спартака убили в неравной схватке, искромсав его на части.

Жанна восхищалась порядком и организованностью римской государственности, её культурой и неземными творениями эпохи раннего Возрождения. Но в тоже время она видела, что расцвет любой цивилизации, идёт в ногу с пороками и извращённостью.

«Наверное, это заложено в самой природе человека», – думала она. Чем больше власти в руках, тем больше искушения и возможностей вкусить запретный плод, позволить себе небольшую порцию порока.

Она где-то прочитала, что чем больше можешь позволить себе запретное, асоциальное, тем больше внутренней свободы и животного счастья при этом испытаешь. Почти наркотическое. Поэтому запретный плод сладок, а человек томится в оковах морали и культуры. Хоть это отрыжка за столом или иезуитское наслаждение гнобить своих подчинённых. Видя в их глазах рабскую покорность и готовность исполнить любое скотское желание своего барина. Разницы нет, везде инстинкты и отсутствие моральной ватерлинии. Или когда человек, облачённый в костюмчик от "Армани" за несколько тысяч долларов, сморкается об дерево. Это уже что-то запредельное для восприятия, но Жанна наблюдала и такие жизненные картинки. Почему-то возле школы, когда родители ждали своих "секачей".

"Да, трудно не потерять человеческое обличье, имея влияние и безграничную власть. Не сильно поменялись люди со времён Нерона и Калигулы", – думала она. Не каждый сможет стать царём Соломоном или султаном Бейбарсом. Когда власть используется для процветания и блага своего народа. "Наверное для этого надо иметь какое-то происхождение, которое есть только в крови. Карьерный рост тут не сработает. Не по росту-то будет костюмчик. Да и со свиным рылом в калашный ряд", – думала будущий юрист.

Рамазан, отец Жанны, был человек по натуре взрывной, можно сказать бешеный. Но справедливый. О таких людях говорят, что в военное время они наши вожди, а в мирное время им требуется судебно-психиатрическая экспертиза. Действительно, он когда-то отмотал срок за "мокрое". От звонка до звонка. Не рассчитал свои силы, когда его хамистый шеф публично унизил его. Пытался поставить ноги ему на грудь. И скончался в палате интенсивной терапии от травмы, несовместимой с жизнью. Перелом основания черепа. Не повезло боссу, потому что имел лишний вес. Отлетел от сильного удара Рамазана и ударился затылком об батарею. Шея хрустнула. Тогда действительно Рамазану проводили психиатрическую экспертизу. В момент удара он был вменяемым.

Когда отец отбывал срок, Жанна училась в школе. Раз в год они с мамой ездили к нему, возили передачи. Она уже всё понимала в иерархии заключённых. Отец хоть и не "мужиковал", но и в "отрицалы" особо не рвался.

Рамазан старался ни с кем не сотрудничать, и не придерживается никаких понятий. Не вступать во взаимоотношения ни с "кумом", и не любезничать с "чёрной костью". Имел намерение просто оставаться человеком в любой позиции и ситуации. Если дадут конечно и не спровоцируют на новое преступление уже на зоне. Тогда можно ставить крест на своей жизни, а он позволить себе этого не мог, так как думал о дочери. Отмороженная братва его особо не доставала, так как знала статью "посадки" и последовательность его характера. Оперчасть была свидетелем того, как в помещении взорвалась лампочка, когда он злился.

Пока отец отбывал срок, за Жанной присматривал его бывший сослуживец, Тимур Ахмедович. Он работал инженером на золотых приисках. Чтобы оберегать дочь от всяких козлов и социопатов. Жанне нравилось слушать его рассказы, который тот ещё пацаном слышал от своего деда, участника войны. Дед был очень живой, оптимистичный аксакал с безграничной мудростью, который мог с большим смирением пережить любое невыносимое горе. Потому что многое повидал на своём веку, отмеренное ему Всевышним. Все его уважительно называли "Шал".

Одна история сильно запала в душу Жанне. Она была о профессиональной корректности и жизненной необходимости, хотя людям с обывательским мышлением была непонятна и возможно, крайне возмутительна. На войне бывает всякое, на то она и война. Где нет закона и никаких правил. Дед Ахмедовича воевал в разведроте. За информацией, которая часто спасала тысячи жизней, они ходили за линию фронта. И когда, уставшие от бессонницы и перемазанные грязью и кровью, ползком волокли немецкого "языка" с той стороны, иногда встречали разведчиков абвера, которые волокли советского офицера с нашей стороны. Каждый делал своё дело. Вступать в бой не имели права. Профессиональная этика и предупреждение особого отдела. Но выражения глаз нашего удаляющегося соотечественника с кляпом во рту, потом часто снился разведчикам, кто был в глубоком тылу у врага.

Жанна рано стала понимать, что есть законы морали, и есть жизненная необходимость. Когда человек попадает в ситуацию, и для иллюзии справедливости приходится преступать через свои жизненные принципы.

Всё течет, всё меняется. Ласточкой пролетело время, и наша Жанна уже заканчивает школу. На носу выпускной бал, последние безуспешные ухаживания прыщавых соклассников. У которых потели ладони, потому что от неё шла энергетика волчицы. Кровь отца. Молодые люди, у которых тестостерон давил на перепонки ушей, теряли своё эго возле неё. Не знали о чём говорить, жалко блеяли. Жанна прекрасно понимала, что это не её масти ухажёры, но великодушно принимала их симпатии и потуги. Чтобы не расстраивать и травмировать ребятишек. Тем более, что многие из них ещё не совсем оторвались от маминой юбки. Утирать им сопли она не собиралась. Ждала батю с зоны.

Рамазан вернулся с мест заключения, оставив часть здоровья на нарах. Его несколько раз конвоировали в барак усиленного режима за отказ наводить гигиену в отхожих местах. Потом с воспитательной целью забили в камеру к заключённым с открытой формой туберкулёза. Рамазан понимал, что ему хотят "привить" эту заразную болезнь. Но выбирать не приходилось. Чистить туалеты было западло. Домой он вернулся с подорванным здоровьем, но стальной блеск в глазах в полнолуние остался при нём. Доча была на седьмом небе от счастья. Прыгала вокруг бывшего зека. Все надеялись, что начнётся новая жизнь. С белого листа.

Мама Жанны работала участковым терапевтом в городской больнице. Тайно надеялась, что дочь станет доктором, пойдёт по её стопам. Но своего мнения ей не навязывала. Зарплата пустяшная.

Что её ждёт карьера следователя, Жанна знала ещё со школы. Поэтому вопрос куда пойти учиться был неактуален. В юридический. Она внутри себя часто чувствовала какие-то позывы риска, желание пройтись по краю. Старый семит, судебный психиатр Моисей Абрамович, который проводил экспертизу отцу, внимательно посмотрев ей в глаза, как-то сказал:

"– Жанна Рамазановна, есть люди, которые не способны жить в рамках закона. Всегда хочется перепрыгнуть через красный флажок. В тебе я замечаю криминальные наклонности. И чтобы спасти себя, тебе лучше бороться с преступностью. Это сублимация. Другой полюс для спасения. Поэтому ты всё правильно делаешь, что идёшь учиться на юриста. Иначе слетишь на кривую дорожку. Кровь не водичка."

И дядя Моисей подарил ей бесценную монографию "Преступный человек" итальянского судебного психиатра Чезаре Ломброзо, который всю жизнь трудился в Турине, Королевство Италии. Уже с младших курсов юрфака Жанна зачитывалась этой книгой, которая раскрыла ей глаза на человеческую природу. Как будущему следователю-криминалисту. Почему человек, склонный к мошенничеству никогда не пойдёт на убийство. И наоборот. Если у собеседника глубоко посажены глаза, взгляд исподлобья и массивная нижняя челюсть, то это признак невысокого интеллекта, но и звериного чутья на опасность и нечувствительности к боли.

Тимур Ахмедович, которому Рамазан доверял больше, чем родному брату, предложил работать вместе с ним. "Сам знаешь братан, где золото, там рекой льётся кровь. Никому нельзя доверять. У нас люди иногда пропадают без вести, с концами. Даже могил не оказалось для них на земле". Рамазан всю жизнь крутил баранку большегрузных машин и работа по добыче золота ему предоставилась. Возить золотую руду с карьера. Никакому искушению шайтаном он не поддавался, работал честно. Платили хорошо, а он не был алчным. Высоко ценил доверие своего сослуживца, стараясь не подвести его. Уставал сильно, но ему было не привыкать. Отец у Жанны был семижильным. Лунный человек, у которого волосы были толщиной в проволоку. Таких не сломить, проще завалить. На работе с ним никто не связывался, побаивались. Работал он как волк одиночка.

Жанна рано обнаружила у себя талант следователя. Ей нравилось работать с подозреваемыми, пытаясь понять мотивы преступлений. Каким-то шестым чувством она проникалась во внутренний мир собеседника, по-доброму пытаясь понять, почему он совершил преступление. Если, конечно, совершал. Это ещё надо доказать, он мог оказаться невиновным. Она не противостояла при допросах, а ставила себя на их место. И лучше понимала, где была роковая случайность и заблуждение, а где человек целенаправленно шёл на преступление. Потому что не мог поступить иначе по причине своей натуры. Вечный зов крови. По крупицам накапливался профессиональный опыт.

Она по уши была влюблена в свою работу, которая снимала её внутреннее напряжение перепрыгнуть красный флажок, особенно в полнолуние.

Моисей Абрамович был давнишний друг семьи Рамазана. Они были как родные, несмотря на национальные и расовые отличия. Он всегда гордился своим тёзкой, Моисеем, который вызволил еврейский народ из египетского рабства и привёл в Ханаанскую землю обетованную. К берегам Иордана. Хотя для этого пришлось сорок лет бродить по синайской пустыне на границе с Аравийским полуостровом. Как-то доктор сказал уже работающему следователю.

"– Ты знаешь, Жанночка, оказывается Моисей был по национальности араб. Недавно прочитал это у Фрейда. Реакции людей на его исследования были неоднозначные. Хотя нельзя забывать и про Оскара Шиндлера, арийца, нациста, который спас тысячи евреев от печей крематория. Не дал им превратиться в пепел для удобрений. Я это к тому, что все люди братья, земляне. По логике получается, что в глубине души я мусульманин с иудейской кровью. На уровне продолговатого мозга. Как вы, казахи, называете жуйке".

И он рассказал Жанне, как у нас medulla oblongata общается с мыслящей Вселенной. Миром правит ритм, вибрация. Это сказал Фридрих Ницше, немецкий философ. А они идут оттуда, где головной мозг переходит в спинной. Это граница между разумом и животными инстинктами. Многие интуитивные прозрения тоже оттуда. Не исключено, что это подсказки Вселенной, обратная связь с космосом, который смотрит на нас с широко раскрытыми глазами. И за каждую мысль и поступок идёт спрос, оттуда, с небесной бухгалтерии. "Все мы как на ладони, и своими мыслями мы пишем свою судьбу. Бог (мыслящая материя) всё видит, и события в нашей жизни – его обратная связь в нашей с ним беседе. Вибрации жуйке не обманешь. Что посеем, то пожнём. Поэтому нечего рыдать, всех обвинять и держать многолетние обиды. Как вибрирует человечек, так и живёт", – было последнее слово дяди Моисея.

Над Рамазаном сгущались житейские тучи. Тяжёлые, желтобрюхие. Эхо прошлого, бывшие соседи по нарам. Пришла "малява" с воли, и люди узнали, что он работает на золотых приисках, возит руду с желтоватым огоньком. Бывшие сокамерники заволновались. К нему сразу заслали гонцов-казачков с проверенными криминальными схемами. Уход продукта налево под законным прикрытием. Рамазана это не впечатлило.

Он не собирался ни под кого прогибаться, позвоночник не тот, а воровать у собственной земли тем более. Последнее это дело. Бог не фраер, всё видит. И за всё будет спрос в лучшем мире. Чистилище. Так ведут себя только пасынки и проходимцы, которым наплевать на будущее своей страны. Не дело оставлять после себя высосанную паразитами землю, которая быстро осиротеет и превратится в выжженную пустыню. Люди покинут её и станут гастарбайтерами. Настоящие сыновья так не ведут себя с Отан Ана. И вообще, своровать и продать это разновидность проституции.

"– Так и передай своим хозяевам. У которых ты на услужении", – сказал он засланному казачку. Тот побледнел и начал угрожать, брызгать слюной.

В тюрьме Рамазан прошёл ад кромешный, так как не собирался принимать красно-чёрный окрас. И оставить на нарах человеческое обличье. Были дни, когда в лютый мороз, в ШИЗО, чтобы согреться надо было спецом ссаться под себя. Чтобы согреться и пытаться хоть частично сберечь здоровье. Как недра земли, которые не восстанавливаются. Поэтому эти угрозы были для него как детский лепет на лужайке. Хотя он прекрасно понимал, что за этим скоро будут действия. Просто так они его не оставят. Интересы многих лиц с обеих сторон в этих бизнес – схемах от шайтана, который кормиться жадностью и алчностью людей. Всё мало. Он прищемил хвост спруту, если конечно, он у него есть.

Рамазан вёз грунт на своём большегрузном БелАЗе и думал о шансах остаться в живых. Он знал, что сидельцы на зоне его просто так не оставят. Слишком большая кость в горле, да и своим ответом он спутал им все карты. Не вписывалась после этого его жизнь в их бизнес комбинацию. "Наверное, они сейчас во всю температурят, заразились золотой лихорадкой. У авторитетов крышак уже снесён, не перед чем не остановятся. Надо набрать Ахмедовича, может есть возможность найти варианты. Хотя, вряд ли. Выбор небольшой – либо мне ложиться под них, либо они меня зачистят", – невесело размышлял он. Смерти Рамазан не боялся, но хотелось выдать Жанну за правильного пацана и понянчить внуков. "Да ладно уж, на всё воля Аллаха", – была его последняя мысль и он позвонил Тимуру.

Они встретились на своём старом месте, на берегу реки. Выпили по сто грамм, стали взвешивать все ходы и выходы. Тимур знал, что Рамазан служил в сапёрной роте, где специалисты ошибаются только раз. Потом взлетают в воздух. Если повезёт – одни, без других жертв. И то, что его другу будет в падлу уходить с работы, бежать с поджатым хвостом. Хотя двое взрослых мужика прекрасно понимали, что систему не сломать. Не надо быть наивным, она перемелет в костную муку любого.

"Наверное, всё-таки они меня завалят. Ничего страшного, всякое в жизни бывает", – сказал Рамазан.

"– По их расчетам, я уже не хожу по земле. Но если пострадает супруга или Жанка, на том свете не прощу себе этого, когда буду держать ответ за каждую свою мысль и поступок", – добавил он.

В глубине души Тимур понимал, что к сожалению, Ромыч прав. Но сидеть, сложа руки и причитать, тоже не решение. Надо принимать ответные меры. Время – жизнь. Лучшая защита – нападение. Надо постараться выбить ключевые фигуры, вычислить ферзя в этой мутной партии. Главного идеолога и мотиватора, кто вдохновляет и дёргает за верёвочки. Кукловода. Он позвонил своим друзьям у которых был выход на спортсменок-биатлонисток, которые зарабатывали на жизнь снайперами в Чечне. В своё время работали на обе воюющие стороны. До обеда за одну сторону, после обеда – на другую. Детей своих надо было кормить, оставляя других детей сиротами. Без отца, а иногда и без мамы.

Но у одного человечка в ближайшем окружении Тимура Ахмедовича была несбыточная мечта. Прикупить домик на берегу Средиземного моря. Чтобы наслаждаться жизнью на старости лет. Хотя, известно, что до старости можно и не дожить, а наслаждаться жизнью лучше в молодости. Когда есть силы и интересы к чему-либо. Пока не отцвели половые железы.

И друзей предали. Информацию об их ответных мерах слили категорически заинтересованным лицам. Можно допустить, что у некоторых людей есть ген предательства, который дремлет в человеке, пока не возникнет ситуация для его активации. Когда хочется улучшить свою жизнь за счёт других. Верность всегда ценилась больше, чем все богатства мира. Бывшие сослуживцы судили людей по себе и жестоко просчитались.

Мафия бессмертна и она сработала на опережение. Профинансированные глаза и уши. Дефицита продажности никогда не бывает, продукт ходовой и цена приемлемая. Тем более, с её рук вкусно питаются многие должностные лица на разных уровнях. На эти деньги с любовью растят детей и обучают за границей, а рядом рекой льётся чужая кровь. И осиротевшие дети с опустошенными глазами. Пригласили спецов, для которых человек это работа, очередной заказ. Нет человека – нет проблемы.

Рамазана убили. Супругу тоже. Вся её вина была в том, что с первого дня замужества она делила с мужем брачное ложе, а киллер отвечает за чистоту исполнения заказа, свидетелей не оставляет. Работа такая.

Душа Рамазана была обречена на вечные муки, потому что он не сдержал своего слова.

От участи родителей Жанну спасло влечение к справедливости. Как раз в эти минуты она была в командировке, пытаясь помочь подозреваемому отыскать спасительное алиби. Чтобы суд не забил в камеру и не отправил очередным этапом невиновного человека. Об убийстве родителей узнала по утренней сводке. Не поверила, потому что отец с матерью должны были ещё обнюхать своих внучат, маленьких слеповатых волчат. Правда о случившемся доходила до её сознания тяжело и медленно. Причиняя невыносимую боль, оставляя после себя выжженную территорию. Пустоту, где угасла жизнь. Как будто чёрной смолой постепенно залили её душу. В тот день она умерла вместе с отцом и матерью. Живая, но не живая.

Всё замерло и застыло, жизнь остановилась. Дереализация. Было такое ощущение, что вынули душу, а сосуд оставили пустым. Жанна перестала чувствовать, вся обледенела, не было никаких эмоций. Ни хороших, не плохих, одна пустота. Это была не депрессия, а что-то похуже. Она знала, что такое жить в тоске, безысходности, с чувством вины и собственной никчёмности. Такое состояние она пережила, когда отца посадили в тюрьму. Тоска это тоже эмоция, и если душа болит – значит всё равно живёт. Хоть с болью, но живёт. К её нынешнему состоянию, слово "жить" будто и не подходило. Та часть души, где раньше цвела любовь к родителям, отсутствовала. Как будто вырвали цветок с корнями и выбросили умирать. Было такое чувство, что её тоже нет. Отрицание самой себя. Не быть.

Началась механическая жизнь. Обычный распорядок дня, повседневные обязанности. Всё по привычке, на автомате. Работала, общалась с знакомыми и незнакомыми людьми, не отказывалась от увеселительных мероприятий. Часто вспоминала отца с матерью, было невыносимо больно. Во сне видела глаза мамы в последние минуты жизни. Смех отца, когда он смешил свою семью и строил дерзкие планы на будущее. Утром просыпалась с ощущением, что этого уже никогда не будет. Опять пустота, и так каждый день. Она и не пыталась бороться с этим состоянием, так как не видела в этом смысла. Зачем, если уже не было родных. Только родственники. Внутри неё жизни не было, осталась только Жанна как тело и физическое лицо.

У него было правило никогда не убивать женщин и детей. После войны в Афганистане, и работы наёмником в Боснии, Ибрагим стал киллером. И до последнего заказа, он никогда не отступал от своих мировоззренческих понятий. Бывший детдомовец, который не знал своих родителей, никогда не поднял бы руку на слабых и беззащитных. В своё время он прошёл спецподготовку в "войсках дяди Васи", генерала Маргелова Василия Филипповича. И понятие воинской чести, было для него не пустым звуком. Много раз заглядывал смерти в глаза, по кусочкам собирал своих боевых товарищей после подрыва на минах в Афганистане и на Балканах. Чтобы было что положить в "груз 200" и отправить на родину, к родителям.

Ему сказали, что надо убрать непокорного водителя, который возил золотую руду и перешёл дорогу людям с кем сотрудничал его бывший командир. Он когда-то на себе вынес Ибрагима из кровопролитного боя с множественными осколочными ранениями. Не оставив его на растерзание врагам, воинам гор. Это было его второе рождение, но после этого уже он сам себе не принадлежал. Заказ надо было исполнить тихо, без применения огнестрельного оружия. Как это делали маджахеды в Афганистане, вырезая ночью роту солдат. Когда молодые ребята видели сладкие сны о предстоящей гражданской жизни. Погибали в этих сновидениях, так и не поняв, что когда то жили на белом свете.

Но тихо не получилось. Рамазан, который ещё со времён заключения, ежесекундно был готов к опасности, в последний момент проснулся. Не дал зарезать себя во сне, как овцу. Сразу подумал о жене, и стал биться за свою и её жизнь. Но инстинктивно понял, что за ним пришёл подготовленный человек. Схватка была короткой и молчаливой, с тяжёлым дыханием и сопением. И когда он почувствовал, как под рёбра заходит холодная сталь, в последние мгновения жизни он посмотрел в глаза человеку, который решил судьбу его семьи. Они были спокойные и холодные. Но радости убийства в них не было.

Только потом Ибрагим увидел, что они не одни. На него молча смотрела женщина с широко раскрытыми глазами и с немым криком на лице. Сработали рефлексы профессионального киллера. Раньше разума. И Ибрагим нарушил своё главное жизненное правило. Кроме женщин и детей. Умирая, мама Жанны посмотрела ему в глубины души, и он физически почувствовал, как из него уходит жизнь вместе с её жизнью.

Ещё во время службы в ДРА, Ибрагим проходил психологическую подготовку особистами. Как вести себя с потенциальной жертвой. И главной заповедью было то, что ни при каких условиях нельзя смотреть в глаза умирающему человеку. В таком случае, вместе с ним умрёшь и сам. Породнишься со своей жертвой. Недаром, когда исполняют смертный приговор через расстрел, подсудимым завязывают глаза. Чтобы они не встретились глазами с исполнителем казни. Многие палачи из-за этого потом сходили с ума. Ибрагим покинул дом Рамазана уже мёртвым в душе.

Время не всегда исцеляет раны, которые кровоточат годами. Больше притупляет боль в душе, а потом появляется привычка жить в тоске и в бессмысленности жизни. Также произошло и с нашей Жанной. Она осиротела, осталась одна. Смерть родителей требовала мщения. Иногда хотелось завыть на Луну, а затем утопить горе в стакане и забыться. Помочь ей могли только два человека. Это был Тимур Ахмедович, который сам хотел во всём разобраться и отомстить за друга.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.