– С электрички выпал, – уныло отозвался Костя
Мужики вдруг рассмеялись.
– Да ты шутник, паря, – утирая слёзы сказал бородатый, – это кто ж тебя господский транспорт пустит? Не выпал, выбросили, наверно.
– В смысле, – не понял Костя.
– В коромысле, – передразнил бородатый и все снова засмеялись, – видать на самом деле упал откуда-то. Нельзя холопам в электротранспорт.
«Так, Костян, спокойно, – сам себе сказал Костя, не переставая качать ручку дрезины, – если тебе это не снится, то ты попал в прошлое». Он зажмурился и открыл глаза. Всё осталось на своих местах, разве что мужики тем временем достали бутылку водки и по очереди начали пить прямо из горла
«Может меня разводит кто-то, – продолжал соображать Костя. – А зачем? Я ж не герой фильма «Холоп».
– Да мужики, ушибся немного, – поддакнул он, – аж забыл какой сейчас год.
Его слова вызвали новый взрыв смеха. Безбородый даже расплескал водку.
– 2022-й от рождества Христова, – сквозь смех выговорил он.
«Ничего не понимаю, – думал сбитый с толку Костя, – год нынешний. Какие-то господа, мужики в телагах. Может дачники? Да сейчас дачники так не одеваются».
Он решил спросить напрямик:
– А что, мужики, президент-то кто нынче? Путин?
– Президент, – засмеялся пьяным смехом бородатый. – Мы что тебе, в Америке? Рейхскомиссар у нас. Ганс Верке. Крепко ты башкой-то, гляжу, повредился.
– Ктоооо? – ошалев, переспросил Полухин. – Какой такой Верке? А куда Путина дели?! В России немец – глава страны!??
– Какой России, дурень? Какой такой Путин-мутин, – уже с раздражением ответила борода, – тебе сказали: рейхскомиссариат Дон-Волга Великой Германии, дубина.
С этими словами он достал из кармана сигареты и закурил. Костя в каком-то помутнении смотрел на сигаретную пачку. На ней был нарисован орёл с распростёртыми крыльями, сидящий на свастике. Дрезина между тем въезжала на станцию. Над станционной будкой весело полоскалось красное знамя с белым кругом, внутри которого была чёрная свастика. Табличка над флагом гласила – Еine Stadt fur Untermenschen № 17 (Город для недочеловеков № 17).
– Приехали, паря, – сказал бородатый и стал выгружать из дрезины какие-то мешки.
Костя кое-как вылез и пошатываясь пошел сам не зная куда.
Глава 2
Перед его глазами возникло странное поселение с каменными и деревянными старыми домами, какими-то сараями, покосившимися заборами, грязными улицами, по обочинам которых гнили нечистоты, там же копались свиньи. Отвратительный запах витал в воздухе. То тут, то там ходили жители, все, как и попутчики Кости, одетые какие-то невзрачные серые одежды. Больше всего поразили Костю лица этих людей. Безучастные, с вялым, ничего не выражающим взглядом. Во многих явно просматривалась печать вырождения.
Лавчонки и магазинчики, попадавшиеся на пути, были тоже какие-то грязные и закопчённые, как, впрочем, все в этом городе.
«Сайлент-хилл,» – почему-то подумалось Косте.
Петляя по кривым улочкам, он вышел на небольшую площадь со зданием, видимо, городской администрации. Над ним так же, как и на вокзале, развивался флаг со свастикой. Но Костю больше заинтересовал памятник, стоящий в центре.
Это был величественный монумент, никак не вязавшийся с убогим убранством этого грязного городишки. Огромный мускулистый атлет держал в одной руке боевой топор, украшенный рунами, а в другой отрубленную голову уродливого медведя. Вместо зубов в оскаленной пасти были маленькие серпы и молоты. Обезглавленное туловище зверя валялось под ногами охотника. Постамент украшал щит с цифрами 1942 и надпись на русском и на немецком:
«Слава германскому господину-спасителю мира от иудо-большевизма».
Костя медленно сел у подножья монумента. Кругом ходили люди, ездили какие-то странные, то ли повозки, то ли машины, но никто не обращал на него никакого внимания.
– Где я? Кто я, – стучало в голове Полухина. И хотя ответ на первый вопрос был очевиден, Костя не желал в него верить. Но упрямая реальность била его наотмашь – из электрички он попал в мир, где победила Германия.
«Долбанный попаданец ты, Костян», – вяло похвалил себя Полухин, и ощущая усталость пополам с голодом, поплёлся в надежде напроситься к кому-нибудь на ночлег.
Стало уже совсем темно и Костя, войдя в трехэтажный кирпичный дом, наудачу постучал в первую попавшуюся дверь. Открыл ему невысокий толстый мужчина лет сорока, одетый в поношенные треники и засаленную майку.
– Здравствуйте, – как можно более вежливо и даже льстиво начал Костя, – я в вашем городе впервые, заблудился, пустите, пожалуйста, переночевать.
– Проходи, – сразу перейдя на «ты» и не удивившись сказал мужик, пропуская его в комнату.
Обстановка была бедна. Пахло старостью и подгоревшей едой. У стен с облупившейся краской стояли шкафы, стол и железная кровать. Зато на тумбочке находился телевизор, который смотрели, видимо, жена и дочь мужика – обе такие же как он, толстые и неопрятные.
Костя без сил опустился в рассохшееся кресло.
– Жрать будешь? – спросил мужик. – Только завтра за ночлег и за жратву отработать изволь.
– Согласен, – кивнул Костя. Выбор был небольшой – либо согласиться, либо опять ходить по квартирам. И еще неизвестно, что попросят взамен в других домах.
Жена поставила перед ним миску с какой-то похлебкой и налила стакан водки. Костя, выпив вместе с хозяином, набросился на еду.
Внимание его привлекла телепередача. Практически такая же, как в его реальности. Гости в студии жаловались, злобно ругались и даже дрались друг с дружкой, а холеный ведущий вяло их разнимал.
Хозяин дома как-то быстро опьянел и смотрел на экран, глупо хихикая. Дочь и жена ушли в другую комнату. Косте тоже очень хотелось спать. Но еще больше хотелось разузнать, куда его занесло со злосчастной электрички.
– А что же, отец, давно вы так живете? – спросил позевывая Костя.
– Как – так? – удивился мужик. – Всегда так жили. Хорошо живем. Ты не так что ли?
Костя попытался вызнать у хозяина что-то про события 1941–1942 года, и про то, почему немцы-господа, но мужик так толком ничего и не смог рассказать
– Не знаю, не слышал, давно это было, а что было – кто разберёт, – бубнил он, – а в общем– мне по....
Единственное, что удалось выяснить Косте, так это подтверждение слов бородатого дрезинщика. Живут они в стране под названием Рейхскомиссариат Дон-Волга Великой Германии, и что так было если не всегда, то очень долго. На все остальные вопросы следовало уже привычное «мне по…у».
Поняв, что большего от мужика не добиться, Костя поблагодарил за ужин и лег спать на железной кровати, а хозяин еще долго смотрел осоловелыми глазами бесконечные, сменяющие друг друга передачи.
Утром, выспавшись, Костя почувствовал себя значительно лучше. Он уже понял, что случившиеся с ним – не розыгрыш и не сон.
«Но раз я попал сюда, то можно наверно, и свалить обратно?» – думал он.
Хозяин тем временем вручил Косте в руки лопату и взяв с собой дочь, привел их в поле, находившееся неподалеку от дома, в котором копались и другие жители «Города недочеловеков номер 17».
– Давай, отрабатывай, – просто сказал он. – Снежанна тебе поможет.
Костя чуть не прыснул в кулак. Меньше всего девахина внешность вязалась с именем Снежанна. На вид ей было лет двадцать. Её можно было бы назвать даже симпатичной, если бы не пустые, как у покойника, глаза.
