В ту пору ему, наверное, минуло лет шестьдесят, но выглядел он очень крепким, подвижным и до озорства веселым. Чуть что, он всхохатывал во весь свой огромный рот с выдвинутыми вперед и плохо расставленными зубами, частью своими, а частью металлическими.
Его широкое лицо с двумя бородавками и огромный лысый череп, крупный курносый нос и сильно оттопыренные уши вполне могли принадлежать крестьянину из среднерусской деревни или подмосковному работяге, который пробирается мимо очереди к стойке с вином. Это впечатление, так сказать, простонародности особенно усиливалось плотной полноватой фигурой и казавшимися непомерно длинными руками, потому что он почти непрерывно жестикулировал. И только глазки, маленькие глазки, то насыщенные юмором, то гневные, излучавшие то доброту, то властность, – только, повторяю, эти глазки выдавали в нем человека сугубо политического, прошедшего огонь, воду и медные трубы и способного к самым крутым поворотам, будь то в беседе, в официальном выступлении или в государственных решениях»[27 - Бурлацкий Ф. М. Никита Хрущев. М., 2003. С. 13, 17–18.].
У современников и соратников Хрущев вызывал разные чувства. Анастас Иванович Микоян, старый большевик, соратник Ленина и член Президиума ЦК КПСС (так тогда называлось Политбюро) относился к Хрущеву с симпатией: «Это был настоящий самородок, который можно сравнить с неотесанным, необработанным алмазом. При своем весьма ограниченном образовании он быстро схватывал, быстро учился. У него был характер лидера: настойчивость, упрямство в достижении цели, мужество и готовность идти против сложившихся стереотипов… Был склонен к крайностям. Очень увлекался, перебарщивал в какой-то идее, проявлял упрямство и в своих ошибочных решениях или капризах. К тому же навязывал их всему ЦК после того, как выдвинул своих людей, делая ошибочные решения как бы “коллективными”. Увлекаясь новой идеей, он не знал меры, никого не хотел слушать и шел вперед, как танк»[28 - Микоян А. И. Так было. Размышления о минувшем. М., 2014. С. 645.].
Вячеслав Михайлович Молотов, еще более старый большевик и еще более давний соратник Ленина, мой дед, относился к Хрущеву резко негативно. Мои детские воспоминания о времени Хрущева: семья, во главе с дедом сидящая перед телевизором и потешающаяся над его очередной нескончаемой речью «кукурузника». Да и потом оценки дедом Хрущева я слышал неоднократно. Молотов считал его человеком не без способностей, «бывалым» руководителем, хорошим тактиком. Но он не считал Хрущева коммунистом. И не жалел эпитетов в его адрес. «Хрущев – недоразумение для партии». «Хрущевщина – буржуазный дух». «Саврас без узды», за которым бежали маленькие савраски. «Не по Сеньке шапка»[29 - Сто сорок бесед с Молотовым. Из дневника Ф. Чуева. М., 1991. С. 347.].
Столь же полярны оценки современных биографов Хрущева. В работах более либеральных авторов он проходит скорее со знаком плюс. Леонид Млечин, историк и публицист, о Хрущеве высокого мнения: «Оставшийся в памяти необузданным бузотером, нелепо выглядевший, он был человеком фантастической энергии, огромных и нереализованных возможностей, непредсказуемый и неуправляемый, невероятный хитрец, но при этом живой и открытый. Он был наделен взрывным темпераментом, склонностью к новым, революционным идеям и готовностью ни с кем и ни с чем не считаясь немедленно воплощать их в жизнь»[30 - Млечин Л. Хрущев. М., 2019. С. 7.].
Но и у либералов, как у Геннадия Васильевича Костырченко, много претензий к Хрущеву за недостаточность его реформаторских усилий: он оказался заложником «застойной» позиции – «ни сталинизма, ни демократии». Не устраивает Хрущев эстетически, вызывает вопросы его характер, «зиждившийся на антиинтеллектуализме этой личности, бравировавшей своим сермяжно-пролетарским демократизмом и грубоватым “колхозным” юмором»[31 - Костырченко Г. В. Тайная политика Хрущева: власть, интеллигенция, еврейский вопрос. М., 2012. С. 440, 441.].
Историк Евгений Юрьевич Спицин – государственник – совсем другого мнения: «На наш же взгляд, который теперь, к счастью, разделяют многие мои коллеги, именно хрущевская “слякоть” и ее вдохновитель заложили базовые основы разрушения и гибели нашей великой державы и советского общественного строя в эпоху преступной горбачевской перестройки, где главной, в том числе идеологической, силой стали все недобитые “шестидесятники” во главе с двумя архитекторами этой перестройки – иудами М. С. Горбачевым и А. Н. Яковлевым»[32 - Спицын Е. Ю. Хрущевская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах. М., 2021. С. 574.].
Того же мнения Елена Анатольевна Прудникова: «Именно при Хрущеве было положено начало тем процессам – экономическим, политическим, культурным, – которые привели нашу страну в ту глубочайшую… хм! – в общем, в то самое место, где она оказалась к концу столетия»[33 - Прудникова Е. А. Хрущев. Творцы террора. М., 2007. С. 313.].
А беглый разведчик и плодовитый псевдоисторик Виктор Суворов (Резун) пошел еще дальше и суммировал его образ словами: «Один из самых страшных палачей во всей тысячелетней истории России»[34 - Суворов В. Кузькина мать: Хроника великого десятилетия. М., 2011. С. 32.].
Из всех основных участников драматических событий октября 1962 года Хрущев имел наиболее народное происхождение. Он вообще едва ли не единственный крестьянский сын, возглавивший великую державу (у Сталина отец был сапожником, а мать швеей).
Предками Хрущева, судя по изысканиям курских архивистов, были крепостные помещицы тайной советницы Елизаветы Федоровны Левшиной[35 - Ласочко Л. Откуда идет род Хрущевых // Хрущев Н. С. Воспоминания. Время. Люди. Власть. Кн. 1. М., 2016. С. 13.].
Сам Никита Хрущев появился на свет 15 апреля 1894 года в селе Калиновка. Он вполне годился и Джону Кеннеди, и Фиделю Кастро в отцы. Его родители – Сергей Никанорович и Ксения (Аксинья) Ивановна – были малоимущими крестьянами, как и крестные отец и мать, окрестившие маленького Никиту в Архангельской церкви[36 - Таубман У. Хрущев. М., 2008. С. 36.].
Будущий советский лидер вспоминал: «В нашей деревне Калиновка Курской губернии хозяйства были небольшими, скорее маленькими. У крестьян не было техники, только соха и плужок. Правда, соха встречалась уже редко». В 1906 году в Калиновке открылась земская школа, куда и отправился учиться маленький подпасок Хрущев.
В Калиновке Никита прожил до четырнадцати лет. «В 1908 году отец и мать нанялись в богатое имение помещика Васильченко. Я уже был подростком, мне исполнилось четырнадцать лет, и я там работал на пахоте погонщиком волов. Труд для моего возраста был тяжелым, надо было поднимать ярмо, запрягая волов в плуг. Это входило в обязанность погонщика. А не плугаря»[37 - Хрущев Н. С. Воспоминания. Время. Люди. Власть. Кн. 1. М., 2016. С. 22.].
Вскоре семья перебралась в Юзовку – современный Донецк. Сергей Никанорович работал там в шахте. Никита сам начал осваивать рабочие профессии. Стал учеником на заводе – у него появилась «мечта научиться слесарному делу».
Его наставником в профессии стал слесарь-еврей Яков Кутиков с фабрики Инженерной компании Боссе и Генфельда, которая располагалась недалеко от шахт, в старом городе – темном районе с узкими, мощенными булыжником улочками. Эта немецкая компания занималась ремонтом сложного шахтного оборудования. «Немного поучившись, получил удостоверение и инструменты и начал ходить по цехам, чинить оборудование».
Проснулся интерес к политике, он начал читать социалистические издания. В 1912 году собирал пожертвования в помощь семьям жертв Ленского расстрела, что стало известно полиции и администрации фабрики. Хрущева уволили. Он устроился слесарем по ремонту оборудования на шахту № 31. Здесь, как рассказывал сам Хрущев, он распространял социал-демократические газеты и организовывал группы по изучению марксизма.
В 1914 году перешел на машиноремонтный завод, обслуживавший десять шахт, что помогло расширить круг знакомств. «Шахтеры считали, что я хорошо говорю, и просили меня выступать от имени всех перед хозяином, когда хотели что-то от него получить, – рассказывал Хрущев. – Меня часто отправляли к хозяину с ультиматумами, потому что считали, что у меня для этого хватит смелости».
Шла Первая мировая война, но «в армию его не призвали, как шахтера или высококвалифицированного рабочего».
В 1914 году Никита Хрущев женился – на красивой, рыжеволосой Ефросинье Ивановне Писаревой. Через год у них родилась дочь Юлия, а через три дня после Октябрьской революции 1917 года – сын Леонид.
Вместе с квалификацией пришел и достаток. Много лет спустя Хрущев рассказывал зятю, что до революции зарабатывал в месяц тридцать рублей – в два-три раза больше, чем средний рабочий.
Никита Сергеевич не собирался становиться революционером, его мечтой была профессия горного инженера. Но революция поменяла планы. Большевистскими идеями его впервые увлек работавший в Юзовке Лазарь Моисеевич Каганович, которого Хрущев услышал на митинге еще в первые дни Февральской революции.
Но когда началась Гражданская война, когда обрушился голод, Никита вернулся в Калиновку. Там он заявил о себе, вступив в местный комитет бедноты (комбед), занимавшийся изъятием излишков продовольствия у более состоятельных односельчан[38 - Таубман У. Хрущев. М., 2008. С. 57, 59, 68; Млечин Л. Хрущев. М., 2019. С. 18, 19.].
В конце 1918-го или начале 1919 года Хрущев был мобилизован в Красную Армию. Воевал в составе 9-й армии, которая противостояла сначала Донской армии генерала Краснова, участвовала в наступлении Южного фронта на Борисоглебск, подавляла Вешенское восстание, вела оборонительные бои с войсками Деникина на Донбассе, а затем наступала в Ростово-Новочеркасской и Северо-Кавказской операциях. Война была жесточайшая, кровь лилась рекой. Армия прошла с боями около тысячи километров, а Хрущев, вступивший в партию в 1918 году, проделал путь от рядового бойца до политкомиссара батальона, а затем и инструктора политотдела армии. «Уже в ту пору Хрущев знал Ворошилова и Буденного. Чаще других он вспоминал комиссара Фурманова»[39 - Аджубей А. Те десять лет. М., 1989. С. 69.], – напишет Алексей Аджубей, зять Хрущева.
В 1919 году Хрущев приехал в Калиновку навестить жену и детей, которые жили у его родителей. Но супругу Евфросинью увидел в гробу: она умерла от тифа[40 - Аджубей А. Те десять лет. М., 1989. С. 44.]. Сразу после похорон Хрущев вернулся на фронт, оставив двухлетнюю Юлию и восьмимесячного Леонида на попечение родителей.
Хрущев мало рассказывал о своей военной службе в Гражданскую. Хотя мог и поведать о боевых подвигах: «Мы перешли в наступление. Шли под вражеским огнем… Загнали белогвардейских бандитов в море». Однако сам Хрущев не столько сражался на передовой, сколько занимался инженерными работами, пару месяцев провел на курсах подготовки политинструкторов, и большинство его рассказов о войне связаны с борьбой против темноты и бескультурья[41 - Таубман У. Хрущев. М., 2008. С. 70.].
После окончания Гражданской войны Хрущев вернулся в 1922 году в Юзовку, и «по партийной мобилизации выезжал в село, на проведение посевной кампании… Вся наша работа заключалась в том, что мы собирали крестьян и призывали их сеять хорошо и вовремя, а еще лучше – провести сверхранний сев. То, что мы говорили, сами очень плохо понимали. Речь моя была довольно примитивной, как и речи других товарищей. Я ведь никогда по-настоящему не занимался сельским хозяйством, и все мои познания основывались на том, что я видел в детстве у своего дедушки в Курской губернии. В том же 1922 году я пошел учиться на рабфак, проучился три года. Секретарем уездного комитета партии у нас был Завенягин»[42 - Хрущев Н. С. Воспоминания. Время. Люди. Власть. Кн. 1. М., 2016. С. 23–24.].
В Юзовку к Никите Сергеевичу перебрались родители с Юлией и Леонидом[43 - Кухарчук (Хрущева) Н. П. Моим детям и внукам // Хрущев С. Н. Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы. М., 2019. С. 17.]. В 1922 году Хрущев женился во второй раз. Брак был недолгим, он не любил о нем вспоминать. Известно только имя жены – Маруся.
Зато третий брак оказался прочным. Подругой жизни стала Нина Петровна Кухарчук. Родилась она в 1900 году в селе Василев Потуржанской гмины (волости) Томашевского уезда Холмской губернии в бывшем Царстве Польском в достаточно обеспеченной семье. Три года она проучилась в сельской школе, год в Люблинской гимназии, а затем в Холмской гимназии.
Когда началась Первая мировая война, Нина продолжала еще четыре года учиться в холмском Мариинском женском училище, которое, правда эвакуировали в Одессу. Закончила его в 1919 году, какое-то время трудилась в канцелярии училища. В начале 1920 года в подполье вступила в партию большевиков, затем попала на польский фронт – как агитатор, знающий украинский язык и местные условия. А когда создавался ЦК компартии Западной Украины, ее назначили завотделом по работе среди женщин.
Затем – поездка в Москву и поступление на восьмимесячные курсы в Коммунистический университет им. Я. М. Свердлова. По окончании Нину направили в Бахмут (ныне – Артемовск) на Донбассе – преподавать историю революционного движения и политэкономию в губернской партшколе. А осенью 1922 года – в Юзовку, в окружную партийную школу. Там она и встретилась с Никитой Хрущевым.
Нина Петровна была спокойной женщиной с твердым характером. Она родила троих детей – Раду, Сергея и Елену.
По партийной линии Хрущева повел Каганович, который и рекомендовал его секретарю Юзовского уездного комитета партии Авраамию Павловичу Завенягину, который при Хрущеве станет заместителем председателя советского правительства[44 - Млечин Л. Хрущев. М., 2019. С. 20–21.].
«После окончания рабфака в 1925 году мне не дали возможности поступить в высшее учебное заведение, – жаловался Хрущев. – Я хотел учиться, получить специальность. Имея склонность к инженерным вопросам, я мечтал поступить на факультет машиностроения. Как слесарь, я любил свою техническую профессию, любил машины, но в Юзовке мне сказали:
– Нет! Надо идти на партийную работу, потому что это сейчас главное.
Так я стал секретарем партийного комитета в Петрово-Марьинском уезде, смешанном по профилю».
В апреле 1925 года Хрущева избрали делегатом с совещательным голосом на XIV партийную конференцию. «Это для меня было большой радостью. Главное – возможность побывать в Москве, посмотреть столицу, побывать на всесоюзной конференции, послушать и увидеть вождей… Я рано вставал и пешком шел в Кремль, чтобы прийти раньше других делегатов и занять… первые места перед трибуной. Поэтому надо было вставать пораньше и бежать туда без завтрака»[45 - Хрущев Н. С. Воспоминания. Время. Люди. Власть. Кн. 1. М., 2016. С. 23–24, 25–26.].
В конце 1926 года Хрущева перевели на работу в юзовский окружной комитет партии, где он заведовал организационным отделом. А Нину Петровну отправили на повышение квалификации в Москву – в Коммунистическую академию имени Крупской. После чего она работала в Киевской межокружной партшколе преподавателем политической экономии[46 - Кухарчук (Хрущева) Н. П. Моим детям и внукам. // Хрущев С. Н. Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы. М., 2019. С. 17.].
В 1928 году Хрущева перевели на работу в Харьков, где тогда располагались правительство и Центральный Комитет компартии Украины, на должность заместителя заведующего орготделом ЦК. Заведовал отделом Николай Нестерович Демченко. Секретарем ЦК был Каганович.
Но и в Харькове Хрущев долго не задержался. «Однажды Каганович мне позвонил и говорит: “…Состоялось решение, что в Киев едет секретарем окружного комитета товарищ Демченко, а Демченко просит, чтобы вас отпустили с ним заведовать орготделом Киевского окружкома…”
Мне работалось там хорошо и легко. Киевляне ко мне относились с большим доверием, и я бы сказал, с уважением. Имелись и трудности, было много безработных, чего в Донбассе мы не встречали»[47 - Хрущев Н. С. Воспоминания. Время. Люди. Власть. Кн. 1. М., 2016. С. 35, 38, 39.].
Но в том же 1928 году Сталин вернул Кагановича в Москву секретарем ЦК, а затем сделал первым секретарем Московского обкома и горкома партии. Вслед за ним потянулся и Хрущев, который тогда воспринимался как человек Кагановича[48 - Млечин Л. Хрущев. М., 2019. С. 22.]. Его мечтой было поступить в Промышленную академию.
«Я уехал в Москву. Там тоже встретил трудности, потому что у меня не было достаточного руководящего хозяйственного стажа… Пришлось мне побеспокоить Лазаря Моисеевича Кагановича (он был секретарем ЦК) и попросить, чтобы ЦК поддержал меня. Я добился своего: меня поддержал Каганович, и таким образом я стал слушателем Промышленной академии».
Промышленная академия, где готовили кадры руководителей индустриализации для строек и объектов первой и последующих пятилеток, считалась престижным учебным заведением. Она находилась в ведении Совнаркома, который тогда возглавлял Алексей Иванович Рыков. Хрущев появился в Промакадемии, когда сталинцы схлестнулись с бухаринцами, «правыми», одним из лидеров которых и был Рыков.
«В этой борьбе моя роль резко выделялась в том коллективе, и все это было на виду у Центрального Комитета, – вспоминал Хрущев. – Поэтому всплыла и моя фамилия как активного члена партии, который возглавляет группу коммунистов и ведет борьбу с углановцами, рыковцами, троцкистами в Промышленной академии… Через эту мою деятельность в Промакадемии меня, видимо, и узнал Сталин. Сталину, конечно, импонировало, что наша партийная организация поддерживает его. Я и сейчас считаю, что поддержка линии, выразителем которой в то время являлся Сталин, была правильной»[49 - Хрущев Н. С. Воспоминания. Время. Люди. Власть. Кн. 1. М., 2016. С. 39–40, 42, 45.].
Бухаринцы потерпели поражение, в конце 1930 года главой правительства стал Молотов. А Хрущева в ЦК заметили – и не только потому, что его воспринимали как человека Кагановича. По словам историка Юрия Николаевича Жукова, «счастливым лотерейным билетом» для Хрущева стало знакомство в Промышленной академии с учившейся там Надеждой Аллилуевой, которой понравился улыбчивый рубаха-парень[50 - Жуков Ю. Иной Сталин. Политические реформы в СССР в 1933–1937 гг. М., 2003. С. 128.]. Аллилуева – супруга Сталина. И она поведала мужу об активном секретаре своей парторганизации.
В 1930 году группа из 6–7 первых выпускников Промакадемии во главе с секретарем парткома Хрущевым была принята Сталиным[51 - Хрущев Н. С. Воспоминания. Время. Люди. Власть. Кн. 1. М., 2016. С. 52.]. Они познакомились лично. «С этого момента начинается стремительный взлет Хрущева»[52 - Суворов В. Кузькина мать: Хроника великого десятилетия. М., 2011. С. 32–33.].
В январе 1931 года он стал первым секретарем Бауманского райкома партии, а затем Краснопресненского. Через год Хрущев стал вторым секретарем столичного горкома, где правил Каганович.
Микоян наблюдал за стремительным восхождением: «Хрущев ведь сделал карьеру в Москве за два-три года. Почему? Потому что всех пересажали. Ему помогла выдвинуться Аллилуева – она его знала по Промакадемии, где он активно боролся с оппозицией. Вот тут он и стал секретарем райкома, горкома, попал в ЦК. Он шел по трупам»[53 - Микоян А. И. Так было. Размышления о минувшем. М., 2014. С. 663.].
Каганович, занимая одновременно три важных поста – первый секретарь Московского горкома и обкома и первый заместитель Сталина в ЦК – управление Москвой с удовольствием переложил на плечи Хрущева. Благо Московский горком партии располагался на Старой площади, там же, где и ЦК ВКП (б). Каганович выделял время лишь для крупных проектов, как строительство метро или Генеральный план развития столицы.
