И с каждым днем, я чувствовала, как всеобщая безысходность и апатия затягивают и меня. Накрывают, словно душная тяжелая волна.
Ведь и найти слабых мест у этой ведьмы я не могла. Как и притупить её бдительность.
Особенно удручало то, что оборотни мне перестали сниться. А может быть я просто не запоминала свои сны? Ведь, по сути, спала всего четыре часа.
А это слишком мало, чтобы нормально высыпаться.
Но я старалась об этом даже не думать, иначе совсем тоскливо на душе станет. А еще старалась не думать о том, как сильно по ним скучаю. И сколько раз я уже пожалела, что тогда психанула и сбежала.
Да уж, поступок достойный избалованного подростка, но никак не взрослой женщины, коей я себя уже давно считала.
Не иначе в тот день гормоны в голову шибанули.
Что касалось Настюхи, то и от меня она тоже не отставала. Скорее всего из-за того, что я новенькая.
Казалось, она следит за мной постоянно.
И большее время проводит рядом.
Говорить другие женщины со мной отказывались. Как оказалось в первый день я имела самый продолжительный разговор с местными, а на следующий уже всё – полный игнор.
И если бы не короткие фразы по делу, я бы вообще подумала, что они меня не замечают, как и друг друга.
Где-то на пятый день я увидела ту женщину, которую видела в камере.
Почему я догадалась, что это она, потому что синяки так быстро у людей не сходят.
К тому же ходила она, еле передвигая ногами, и даже в столовой не могла сидеть, как и в цеху.
В итоге Настюха сжалилась над ней (если это вообще можно назвать жалостью) и поставила её на глажку. Там-то сидеть не надо было, всё делалось стоя.
Мне даже смотреть на эту женщину было больно. И не только мне. Все остальные рабыни нет-нет, да иногда поднимали на неё взгляд, но тут же в страхе его отводили. Словно боялись, что, просто взглянув на неё, уже попадут в ту самую страшную камеру.
Для всех она служила примером того, как нельзя себя вести. И даже если у кого-то проскальзывала хоть одна мысль попытаться бежать, то они вновь смотрели на ту, что недавно побывала на «воспитании» у охраны, и в их взглядах сразу же гасли последние еле тлеющие угольки надежды.
Но у меня всё же шанс был. Ведь Настюха не видела сквозь иллюзии. Только как правильно его использовать я не понимала. Пока не настал день стирки.
Мы все пришли в цокольный этаж, нам выдали железные тазики с хозяйственным мылом, и мы занялись стиркой.
Я продолжала зорко следить за Настюхой, что в общем-то и делала все эти дни, и наконец-то кое-что заметила.
А именно то, что одна из женщин наполнив тазик, чуть не уронила его, поскользнувшись на мокром полу, и Настюха стоящая не особо близко, умудрилась его поймать, и саму женщину придержать за плечо.
И больше того, еще и сжала руку этой самой рабыни, а та в ответ слегка улыбнулась и в её взгляде мелькнуло нечто вроде благодарности. А во взгляде Настюхи – намек на облегченную улыбку.
Я тут же отвела свои глаза, шокированная увиденным.
Я помнила эту женщину.
Она стояла на раздаче в столовой, она же забирала у меня тогда мои вещи и куда-то уносила.
Эта женщина была близка нашей ведьме. И между ними есть какая-то связь!
А это значит, что у меня теперь есть козырь!
Осталось только правильно его разыграть…
Целых два дня я разрабатывала план. Точнее не один, а несколько, и думала, какой из них будет самым выигрышным.
Посему выходило, что любой из них мог быть провальным.
Потому что я очень сильно рисковала.
Ведь в нем было куча пробелов.
Я могла переоценить отношения между той женщиной и Настюхой.
Что если я всё неправильно поняла?
Но и спросить было не у кого.
Как-то идя в толпе в столовую, я попыталась поговорить с Ладой – эта женщина всё еще продолжала меня учить шить. Но она просто отошла от меня по дальше, не желая даже смотреть в мою сторону.
Но мне нужна была информация. Потому что я должна была быть уверенной, что всё правильно поняла.
Оказаться в той камере пыток мне совсем не улыбалось.
Поэтому, когда Настюха нас оставила с Ладой наедине, я все же докопалась до неё и задала прямой вопрос шепотом: «Что связывает ту женщину и Настюху?».
Лада, с шумом выдохнула, и поняв, что я от неё не отстану, все же тихо процедила:
– Подруга.
Я какое-то время пыталась переварить эту информацию, а затем до меня всё же дошло.
«Подруга», значит…
И я была права, они связаны.
И вполне возможно, поэтому этой «подруге» много послаблений.
А может она еще и стучит на всех.
Мне очень сильно еще хотелось поговорить с Ладой, чтобы понять с кем еще может дружить Настюха, но последняя вошла и усевшись на своё излюбленное мягкое кресло, стоящее у входа в цех, начала следить за мной.
И пришлось продолжить работать.
Я постаралась вспомнить кто еще стоял на раздаче в столовой.
