– Может быть, – туманно произнесла я.
Мне не хотелось говорить подруге, что в глубине души, в той ее части, которая пугает даже меня саму, от мысли о понедельнике что-то внутри замирало.
Все воскресенье я раздражалась на себя, на свою беспричинную нервозность и на свои мысли о Нике. Я не могла перестать думать, предполагать и пытаться предугадать, что же будет в понедельник, как он будет себя вести, что попытается сделать. А как мне себя вести?
Готова поспорить, он-то сейчас чувствует себя абсолютно спокойно и даже, возможно, успел забыть о совместном задании. Наверно, веселится где-нибудь с друзьями или проводит время с девушкой. Интересно, а есть ли у Ника девушка? Хотя о чем это я? Такому, как он, вряд ли нужны отношения, длящиеся дольше одной ночи.
Я накрыла голову подушкой, словно это могло заглушить рой ненужных мыслей в голове.
Сказать, что в понедельник не хотелось идти на учебу – это ничего не сказать. Меня преследовало ощущение, что мне предстоит отвечать на зачете, о котором я почему-то забыла.
Последняя пара приближалась медленно, но неумолимо, а вместе с ней – и поход в библиотеку. «Ну и что? Подумаешь, схожу, сделаю задание и забуду, ничего такого, из-за чего стоило бы волноваться». – Твердила я себе.
Это мало помогло, потому что как только прозвенел звонок с пары, мне захотелось просто побыстрее уйти домой и надеяться, что Ник забыл о предстоящей совместной работе. Я ведь и сама могу ее сделать, даже Катя так же считает.
В очередной раз я мысленно одернула себя. Да что за наваждение такое?! Будто я никогда заданий ни с кем в парах не делала. Заметив Ярова болтающего с однокурсниками, я наспех попрощалась с Катей, выслушала ее пожелание мне удачи и решительным шагом (по крайней мере, я пыталась сделать его решительным) направилась к нему. Увидев меня, он скользнул по мне взглядом, и на его лице тут же отразилась хищная ухмылка.
– А вот и моя напарница.
– Я думала, ты забыл, – чуть хрипло и как-то деревянно ответила я.
– Ни за что, – грудным голосом отчеканил он.
– Жду тебя в библиотеке.
Я собралась по-быстрому покинуть аудиторию, но Яров меня остановил:
– Подожди, я понятия не имею, где эта ваша библиотека находится, – он сделал паузу и с не терпящей возражений интонацией добавил: – дойдем вместе.
– Ну, пошли, – недоверчиво проворчала я.
И мы, плечом к плечу, зашагали по коридору. Некоторые из оставленных позади однокурсников смотрели нам вслед, видимо, ожидая начала перепалки между нами, но ее не последовало. Мы шли молча. Одно дело – постоянно подкалывать и намеренно выводить друг друга из себя, для это и общаться особо не нужно было. Сейчас же мы впервые остались с ним наедине, и, не знаю, как Ник, но лично я не могла придумать, о чем и как можно поговорить, чтобы это не казалось неуместным. Самое странное, что и он ни произнес ни слова. Никаких едких фраз, никакого сарказма.
В настоящий момент я плохо понимала, как можно охарактеризовать наши взаимоотношения. Кто мы друг для друга? Взаимные раздражители?
– Нам на второй этаж, – наконец сказала я, сворачивая к лифтам, когда молчание слишком затянулось.
Пространство лифта показалось мне ужасно тесным и лишенным воздуха. Ник спиной облокотился о зеркало и беззастенчиво меня рассматривал своим острым прожигающим взглядом. Каждой клеточкой тела я чувствовала на себе этот взгляд, но сама не решалась поднять на него глаза и просто теребила брелок на сумке.
– Куда это растерялась твоя вечная дерзкая улыбка, м-м-м? – Вдруг поинтересовался Ник, и в его словах мне послышалось что-то среднее между вызовом и любопытством.
– Берегу для того момента, когда в твоей в сумке абсолютно случайно обнаружится крыса или твоя машина ни с того ни с сего окажется полностью вымазана кетчупом, – пролепетала я, изображая ту самую улыбку.
– Кетчупом? Хм, пожалуй, возьму эту идею себе на заметку.
– Какая досада, что у меня нет машины!
– Зато есть сумка, в которой может оказаться крыса, – усмехнулся он, когда мы выходили из лифта.
Я снова нахмурилась и бросила на него угрюмый взгляд.
– Не вздумай.
Библиотека у нас была довольно большой и современной – здесь только недавно сделали ремонт, поставили большие столы и новые компьютеры, так что в отличие от прежних времен теперь она не пустовала. Мы с Ником нашли свободный компьютер возле окошка, он подтащил к столу второй стул и с комфортом на нем развалился. Я достала тетрадь, где были расписаны все вопросы, которые мы должны осветить в домашнем задании.
– Так, мы можем сделать это в виде презентации или доклада. – Начала я, понимая, что если кому-то и брать ответственность на себя, так это мне. – Предлагаю в виде…
– Презентации, – перебил Ник.
– Тогда…
– Я вставлю картинки, а ты… Ну, что там еще останется.
Я стиснула зубы, чтобы не дать возникшему желанию выпалить что-нибудь резкое взять верх.
– То есть на мне – все остальное, да?
– Ага.
– Мне кажется, или попахивает откровенной наглостью?
Ник откинулся на спинку кресла и вытянул ноги, всей своей позой излучая расслабленность и пофигизм.
– Насколько я помню, у тебя великолепно получаются презентации, – он наградил меня многозначительным взглядом, припоминая подготовленную для него презентацию про Смешариков. – Я ведь раздолбай, нельзя поручать мне серьезные вещи.
Я умолчала про то, что по письменным работам у него всегда были неплохие баллы. Вряд ли это помогло бы быстрее закончить наш спор, поэтому я сразу перешла к сути:
– Скажи, зачем ты вообще сюда пришел?
Он пожал плечами и изобразил задумчивость.
– Возможно, чтобы позлить тебя.
Я громко вздохнула от собственного бессилия. Ну почему он не может просто быть нормальным?
– Хорошо. Тогда я не буду ничего делать. – Как могла, сдержанно произнесла я и сложила руки на груди.
– Да как хочешь. Мне-то вообще все равно, я не боюсь и вылететь отсюда.
Так мы и сидели, отвернувшись друг от друга, с включенным компьютером, не говоря больше ни слова, но и не собираясь уходить. Как будто ждали, что презентация чудесным образом сделается сама собой.
Когда демонстративное молчание затянулось, краем глаза я стала рассматривать татуировку на запястье Ника. Раньше мы почти не находились рядом друг с другом, и только сейчас я могла позволить себе наконец изучить ее повнимательнее. Это была маленькая копия какой-то картины, кажущейся смутно знакомой. Что-то из экспрессионизма? Это было цветное, с преобладанием темных тонов, изображение, на нем, подперев голову рукой, сидел ужасно грустный, задумчивый человек.
Глядя на татуировку, я испытала чувство, очень напоминавшее то, которое возникло, когда я увидела рисунки Ника. Как будто ощущала некий диссонанс. Его показная придурочность и легкомысленность никак не вязалась с его любовью к искусству, печальным картинам и смыслу, скрываемому в них. Тут же в памяти всплыл тот день, когда я увидела Ярова в коридоре в окружении смеющихся однокурсников и его отсутствующий взгляд, словно все эти люди, все это веселье ему донельзя осточертели.
Догадка, на самом деле возникшая у меня еще давно, теперь прочно укоренилась в моей голове. Где-то там, под слоем развязности и наглого безразличия скрывалось что-то большее. Душа, в которой таилось нечто темное и глубокое. Нечто, что заставляло своего хозяина держать это в железной клетке из фальшивых эмоций и нравившегося всем веселья.
Из-за этого осознания я вдруг почувствовала близость Ника ярко и отчетливо. Украдкой я смотрела на его сильные руки с вздымающимися на них венами, на изящные длинные пальцы, перевела взгляд на напряженные скулы, густые темные волосы и такие же темные ресницы, на пухлые губы.
