– Что в твоей жизни такого приключилось, что ты на людей срываешься? Умер кто-то из родных? Или, не приведи Господь, сам убил кого? Может болезнь у тебя неизлечимая?
– Ну ты загнул, – ухмыльнулся Илья, не поднимая головы, – Ничего такого. Просто сама жизнь – дерьмо.
– И с чего ты сделал такие выводы? – не унимался бородач.
Илья приподнял голову, посмотрел куда-то вдаль и тяжело вздохнул.
– Знаешь такое выражение: «Вся жизнь – борьба»? И чтобы жить нужно бороться? Тут борись, там не сдавайся, здесь поднажми, там прорвись. А за что бороться? Куда стремиться? Нет, вот ты мне скажи! А?
– Откуда у тебя в таком возрасте такие печальные мысли? – удивился цыган, – Тебе сколько лет? На вид и тридцати нет?
Илья кивнул.
– Ну вот! Парень молодой, здоровый, руки – ноги есть, голова вроде тоже на месте. Чего тебе не хватает?
– Да не знаю я! – взбеленился Илья, – Вот у всех жизнь как жизнь. У всех есть какие-то радости. Какие-то стремления, увлечения. Какая-то цель. Только у меня всё не так. Всё через одно место. Куда не кинь – везде клин. Понимаешь?
– Нет, не понимаю, – ответил бородач, – У всех, как ты говоришь, кроме радостей есть еще и свои трудности. Жизнь она непростая штука, где-то дает, где-то отбирает. Думаешь у других жизнь – сплошной сахар. Вон, взгляни на него.
Цыган кивнул в сторону соседней скамейки, где сидел какой-то бомжеватого вида мужичонка неопределенного возраста, и с деловитым видом пытался уместить в, уже и так полную, грязную сумку очередную пустую бутылку.
– Как думаешь, у него жизнь лучше твоей?
– Конечно, – ухмыльнулся Илья, глядя на бомжа, – Пошел, бутылок насобирал, выпить – пожрать купил и целый день свободен. Ни о чем париться не надо.
– Вот даже как? – прищурился цыган, – Ты, видать, и вправду не ценишь свою жизнь.
Потом тяжело вздохнул и продолжил:
– Ну что ж… Давненько я этим не занимался. И матушка мой порыв вряд ли оценит… Но, как говорится, для хорошего человека ничего не жалко, – хмыкнул он и, тут его голос стал очень серьезным и каким-то металлическим, – Я даю тебе одну ночь. Только одну ночь. Завтра, ровно в восемь утра, твои скитания закончатся. И кем ты в тот момент окажешься, ту жизнь до самой смерти и проживешь.
– Чего ты мне там даешь? – с усмешкой повернулся в сторону цыгана Илья.
Но того и след простыл. Илья стал оглядываться по сторонам, думая, не привиделось ли это всё ему по пьяни , как рядом раздался скрипучий мужской голос:
– Я очень извиняюсь… Но не могли бы Вы дать мне немного денег? Для здоровья… Поправиться…
Возле него стоял тот самый бомж, на которого пять минут назад указывал цыган, и смотрел на Илью жалостливым взглядом.
– Слышь, мужик, – словно не расслышав просьбу мужичка, оторопело заговорил Илья, – Ты сейчас здесь цыгана не видел?
– Какого цыгана? – непонимающе уставился на Илью тот.
– Ну такого… В шляпе, с бородой, лет пятидесяти. Здесь со мной сидел.
– Неа, не видал. Тебя видал. Цыгана не видал. Ну так как, есть пяток рубликов на похмел? – не унимался бомж.
– Похмелиться хочешь? – спросил Илья, понимая, что к нему тоже подступает то неприятное ощущение, когда организм из алкогольных радостей переходит в стадию алкогольных последствий.
Мужичок радостно закивал и в его глазах затеплилась надежда.
– Тебя как звать-то?
– Виталик я, – суетливо отозвался тот.
– Слушай, Виталик, а давай вместе бахнем?
Виталик расплылся в беззубой улыбке:
– Так а чего же! Конечно!
Илья взглянул не часы. Пять минут двенадцатого. И тут в голове пронеслись слова цыгана: «…ровно в восемь утра…» и, он содрогнулся. «Жуть какая», – подумал Илья, возвращаясь мыслями в реальность.
– Не успели, – с досадой сплюнул он, – выпивку уже не продают.
– Не беда! – радостно подорвался Виталик, – Я тут один ночной магазинчик знаю. Там продавщица женщина хорошая. Всегда мне продает.
– Только я всякую бурду не пью, – ухмыльнулся Илья.
– Так и не надо. Там можно и приличного чего прикупить и закуси всякой. Были бы деньги, – лыбился, вдохновленный предстоящим застольем, Виталик, – А посидеть у меня можно. Я вон там живу, – указал он в сторону ближнего дома.
– На помойке? – съязвил Илья.
– Ну зачем на помойке, – обиделся Виталик, – Квартирка у меня, однушка на первом этаже. Бедненько там, но посидеть есть где.
– Ладно, не обижайся, – поднимаясь со скамейки, примирительно сказал Илья, – Пошли к твоей доброй женщине.
Виталик еще шире заулыбался, подхватил свою грязную сумку с «драгоценной» тарой и бодро зашагал вперед, указывая Илье дорогу.
***
Продавщица небольшого ночного магазинчика, полноватая женщина, лет сорока, завидев Виталика, нахмурилась и с сочувственным вздохом потянулась под прилавок. Скорее всего за бутылкой какой-нибудь дешевой бормотухи. Видать и правда, Виталик был здесь постоянным «клиентом». Но заметив, что тот сияет, как медный таз и, за его спиной появляется довольно приличного вида молодой человек, на ходу достающий из заднего кармана кошелек, она замерла на полпути, выпрямилась и улыбнулась посетителям.
Люда (так звали продавщицу) оказалась довольно шустрой и понятливой женщиной. Сразу смекнула, что нужно поздним покупателям.
Уже через двадцать минут, с полными пакетами добротного алкоголя и приличной закуси, Илья и Виталик заходили в подъезд старенькой хрущевки.
Подойдя к обшарпанной деревянной двери, Виталик толкнул ее ногой и, та со скрипом распахнулась. «Проходной двор», – подумал Илья.
В нос тут же ударила смесь специфических «ароматов»: курева, перегара, пропавшей еды и еще какой-то кислятины. У Ильи, с непривычки, ком подступил к горлу.
Виталик, тем временем, щелкнув выключателем, любовно пристроил в углу сумку с тарой и деловито засеменил на кухню, крикнув на ходу:
– Разуваться не надо!
– Даже не думал, – пробурчал в ответ Илья.
Сидя на маленькой, грязной кухне, где из мебели остался только стол, три табурета, да старенький, ржавый холодильник, Илья смог лучше разглядеть Виталика, который суетливо выкладывал на стол провизию.
