Человек Большого Хэнка сказал, что Бинго Рэй обычно отдыхает в своих апартаментах после одиннадцати, но Тэлбот решил прийти пораньше. Знаете, кто рано встает…
Обозрев открывшийся вид, он заметил белоснежную шапку в окне столовой. Ну вот и клиент. Киллер прекрасно запомнил внешность заказанной ему персоны: невысокого роста, сухонький, за шестьдесят. Но главное – великолепная копна белоснежных седых волос. Тэлбот с завистью вспомнил эту деталь, сам-то он практически растерял былую гриву.
Как удобно, жертва неподвижно сидела прямо по центру мушки, слегка выглядывая из-за огроменных кашпо с пальмами. Намереваясь спустить курок, Тэлбот немного пошевелил пальцем, разгоняя кровь по затекшей плоти. Тихий щелчок возвестил о полете пули.
Бинго!
Прошив стекло, она врезалась в ненавистный белоснежный объект, произведя салют из ярко-красных брызг.
Тэлбот слегка расстроился: он был щепетилен, любил, когда все чистенько, аккуратно. Но, с другой стороны, и так сойдет. Разобрав «Малышку» и сунув ее в чемодан, пожилой снайпер остановился, приложив руку к груди. Опять эта аритмия. Возраст! Тэлбот имел на такой случай таблетки, пара штук – и все в ажуре. Проглатывая гадкое лекарство, он с грустью думал, что его ждет после заслуженной пенсии. Он, конечно, кое-что поднакопил, но все-же… Хоть профсоюз какой что ли создали!
Когда все немного улеглось, Тэлбот явился в назначенное место для обсуждения некоторых «деловых вопросов». Швейцар принял из его рук неизменную плетеную шляпу, обходительный метрдотель любезно проводил к столику Большого Хэнка.
Не заметить такую во всех смыслах выдающуюся фигуру было трудновато. Внушительными физическими данными мафиози походил на закормленный химикатами кабачок. В настоящий момент он занимался своим излюбленным занятием – поеданием пищи. Серебряный нож с маниакальным упорством взрезал толстый бифштекс с кровью, направляя отделенные кусочки к алчному рту.
На подсевшего к нему Тэлбота Хэнк даже не взглянул.
Несколько минут слышались лишь приглушенный гомон фешенебельной публики, скрип отточенного лезвия и сиплое дыхание работавшего челюстями криминального босса. Жирные щеки тряслись, передавая динамическую силу на округлые бока и живот, заставляя подпрыгивать вставленную в петлицу белую гвоздику. Ту самую, которую получали проштрафившиеся брокеры, которым Хэнк отмерил последние дни жизни.
– Ну?
Дав передышку челюстям, толстяк воззрился на Тэлбота. Колючий взгляд махоньких глазок неприятно поразил прожженного «ликвидатора», напомнил картину из детства: гостивший у дяди в Милуоки[24 - Милуоки – город в штате Висконсин, США. В данном случае, думается, имелся в виду округ Милуоки, включающий несколько деревень.] будущий высококлассный снайпер смотрит на дядюшкиного призового хряка. Отогнав воспоминание, Тэлбот сдержанно кашлянул.
– Проблема решена. Ее больше нет.
Что-то тут было не так. Вернувшийся к кровавому куску мяса Большой Хэнк внезапно поднял на киллера стиснутые распухшими веками булавочные глазки. Вытерев салфеткой сальные губы, он сжал клочок бумаги в руках. Сведенные вместе толстые пальцы уподобились хищной морской лилии.
– В таком случае вон за тем столиком я сейчас вижу привидение.
Тэлбот ощутил, как просторное помещение ресторана скукоживается, точно севший после стирки свитер. Стало не хватать воздуха, сердце ухало и просилось на свободу.
Медленно, как в замедленной съемке, Тэлбот повернул голову.
В противоположном конце, рядом с оркестром, сидел Бинго Рэй. Чувак был живее всех живых, смеялся, наливал шампанское дамам. Похоже, он что-то праздновал. Белоснежная челка была в идеальном состоянии, казалась даже белее прежнего. У «мертвеца» явно было отличное настроение.
Громом пораженный Тэлбот сидел, не смея повернуться обратно к Хэнку. Шею свело, но ему ох как не хотелось попасть под омерзительный взгляд мафиозного короля. Мысли метались, будто запертые в клетке попугаи. Как же так? Неужели он пришил не того?
Незадачливый снайпер не знал, что за день до исполнения «заказа» супруга Бинго, отослав многочисленную прислугу, самолично испекла клубничный пирог. Выставив его на стол в столовой, она забыла о нем. За ночь в невыносимой духотище пирог испортился, пророс пышной белоснежной шапкой плесени, выглядывавшей из-за пальмовых зарослей.
Именно ее уже подслеповатый старина Тэлбот и принял за великолепную шевелюру своего на редкость везучего клиента.
Биеннале на кладбище. Celuloidowe czarownicy
Фурчундра, дожевав лягушачье легкое, взглянула на темные небеса. Их ткань словно усеивали сотни крошечных белых отверстий, и ведьме казалось, что оттуда, через эти дырочки на нее смотрят таинственные жители обратной стороны неба. Выплюнув застрявшую в зубах жилку квакушки, Фурчундра повернулась к ведшим великосветскую беседу товаркам. Клюква и Горгуля оживленно обсуждали новоприобретенного «жителя» заброшенного кладбища – любимого их местопребывания. Генерал фон Крокенжаб безоговорочно завоевал гнилые сердца обеих дам.
– Ах, какой кавалер! А какой галантный! – Клюква эмоционально вздохнула. – Я как раз подлетала на своей новой метле (ты же помнишь, мое недавнее приобретение) и он подарил мне колье из высушенных крылышек мясных мух.
– Да что ты! Весьма утонченный джентльмен! – Горгуля слизнула с толстой губы могильного червяка. Несколько мгновений она молчала, причмокивая от удовольствия. Взяв с ближайшего надгробия бутерброд, намазанный чем-то черным, она откусила увесистый кусок.
– Мр-р-рр…
– Тебе нравится? – Клюква сияла от счастья, словно начищенная медная табличка на гробе.
– Вкус-сно… Это что, черная икра?
– Нет, что ты! – Клюква казалась шокированной. – Никакой икры! Эту намазку я сделала из глаз ночных бабочек. Лично выковыривала вот этими пальчиками. – Ведьма протянула к жующим губам подруги свои куцые лапы с обломанными ногтями. Горгуля одобрительно хрюкнула, зеленоватый сок тек по ее усеянному бородавками подбородку. Публика постепенно собиралась, ковыляя меж каменных изваяний кладбища. Во-он там промелькнула вытянутая физиономия Изабеллы де Гнилль, местной светской львицы и отпетой тусовщицы. Там впереди под мышкой у упитанного ангелочка сгорбилась мадам Лепра, а на рассыпавшемся в крошку древнем могильном холме прикорнул сам Распадус Аниматус, чернокнижник с большим стажем и огромным шрамом через всю харизму. Фурчундра знала почти всех и с интересом наблюдала за ними, особенно оживившись, когда между двумя колдуньями вспыхнула яростная перепалка.
А вот Горгулю интересовало совсем другое. Соблазнительные ароматы неслись с расставленных между могил столов: фрикасе из крота, вороньи лапки под соусом из пауков, бутыли с шипучкой, газированные отрыжкой водяного. Десертные креманки манили слизью болотных улиток, увенчанных вместо вишенок заботливо вырванными из глазниц голубыми глазками красавиц… Ноздри Горгули возбужденно затрепетали. Такое роскошество! И так всегда, каждую ночь в этот день они всем своим блестящим сообществом собираются здесь, на кладбище Скоу-хилл, на это торжественное мероприятие.
Его душой была леди Изабелла де Гнилль, выступавшая в струящемся платье из паутинного шелка с фибулой в виде гипогоргона[25 - Гипогоргон (Hippogorgon) – выдуманный Моором зверь, представляющий собой коня с гривой из извивающихся змей.]. Когда-то она пролетала на своей скоростной метле мимо одного дома и сквозь оконное стекло увидела церемонию вручения Оскара, которую смотрел по ящику какой-то мужик в боксерских трусах. С тех пор она грезила красной дорожкой и сверканием вечерних платьев. И, наконец, решилась замутить что-то похожее на Скоу-хилл. Горгуля потянулась к запотевшему бокалу с отрыжкой водяного. Болтая озорные пузырьки, она наблюдала за собиранием шабаша. Два живых мертвеца как раз настраивали аппаратуру, мумия размотала свои бинты и намотала их на бобины. Проектор включился, мотор заработал. Желтоватый луч уперся в белое полотнище на пузе висевшего в воздухе привидения. Появился трепыхающийся прямоугольник, прошелся шепоток:
– Начинается!
Призрак захихикал, когда по его пузику поползли буквы с названием первого фильма:
«ПЛОТЬ ОТ ПЛОТИ»
В покоях царицы Ирмабийад тускло светили ароматические лампы и курились восточные благовония, наполняя искусно задрапированную шелком комнату сладковатым дымом. На золотых подносах, поставленных на резные столики темнокожими служанками, лежали заморские фрукты, и играло, поблескивая в хрустальных бокалах, алое вино. Но не диковинные плоды и терпкое вино привлекали внимание черноокой царицы, возлежащей на низком топчане в окружении драгоценных сосудов и дивных блюд. Ее руки, тонкие, словно выточенные из белоснежной слоновой кости, ласкали огромный опал. Искристый камень отражался в блестящих, черных, точно обсидиан, глазах Ирмабийад и освещал ее бледное лицо таинственным блеском. Ядовитая улыбка коснулась прекрасных уст царицы, когда она думала о том, как достался ей этот камень.
Ее преданное войско, напав на древний город Йарук, разграбило его святыню – храм бога Саалта. Гигантское, похожее на колокол, здание, высившееся среди полупрозрачных скал, казалось неприступным. Треугольный вход в святилище Саалта украшали грозные статуи собакоголовых стражей с позолоченными крыльями за могучими плечами. Воины Ирмабийад, одетые в сверкающие доспехи, пробив слабую оборону, вошли под своды храма.
В центре кумирни, в сводящем с ума облаке розоватого дыма, восседал сам Саалт. Его статуя, выточенная из большого куска порфира, зловеще высилась среди каменных постаментов, испещренных неведомыми надписями. В огромном животе идола сиял овальный опал. Именно его, среди прочих трофеев, доставили в шатер Ирмабийад – и теперь своенравная царица любовалась порочной красотой камня. Каждый раз, когда красавица поворачивала опал в своих ловких пальцах, на его гранях, словно маленькие радуги, вспыхивали переливчатые искры. Рассматривая сверкающий минерал, Ирмабийад вспоминала его историю…
Если верить легендам, камню из пупа Саалта не меньше пяти тысяч лет. Найденный в пасти мертвого дракона, он был продан хурритскими купцами в далекую Африку. Там он украшал корону царицы Савской[26 - Персонаж библейского сказания, правительница, прибывшая к царю Соломону, дабы испытать его мудрость.] и его блеском наслаждался в своих покоях сам Соломон. От него опал попал в руки правителя Сана и хранился в серебряном ларце в высокой башне. Похищенный джинном Айшей, драгоценный камень оказался в руках чернокнижника Шаскли – короля небольшого, затерянного в дебрях Индии государства… После многих странствий сверкающая драгоценность очутилась в городе Йаруке, где местные жители посвятили самоцвет богу Саалту – повелителю бурь и ветров. Долгие годы опал пылился в мрачном, не видящем света храме покровителя Йарука, пока воины Ирмабийад не захватили город и не похитили его. Теперь красотой сокровища любовалась царица Эль-Мохады.
Ирмабийад усмехнулась и потерла камень о край парчового одеяния: на его поверхности появилось темное пятно. Царица вновь потерла камень – пятно не исчезло. Напротив, оно увеличилось и еще больше потемнело, приобретя зловещие очертания. Царица вздрогнула, ее надменная улыбка померкла, а по белоснежным плечам пробежал холод: шелковые занавеси и драгоценные драпировки раздувал ветер. Черное отражение в камне зашевелилось. Испуганная, дрожащая царица повернулась к входу в покои и замерла, окаменев: покрытая струпьями фигура тянула к ней свои длинные, извивающиеся руки. Зеленоватые, с вертикальными зрачками глаза пришельца лучились ненавистью, а в разинутой пасти кипела ядовитая пена. Ирмабийад вскрикнула, увидев, как из огромного, раздувающегося, как у жабы, живота чудовища, пятная дорогие драпировки, капает на землю черная кровь.
С трудом переставляя кривые ноги, существо подкрадывалось к онемевшей от ужаса царице. Ирмабийад попятилась, почувствовав на щеке омерзительное дыхание монстра. Нащупав в складках своего одеяния длинный кинжал, царица попыталась вонзить его в грудь твари, но не смогла: непомерная тяжесть сковала ее движение. Когда морда демона оказалась рядом с ее прекрасным лицом, Ирмабийад оставили последние силы. Когтистые лапы нечисти сомкнулись на лилейной шее владычицы Эль-Мохады. Последний раз ее грудь вдохнула дурманящий запах благовоний, чтобы замереть навсегда…
Когда испуганные рабыни вбежали в покои царицы, они нашли ее мертвой. Огромный опал пропал из шатра Ирмабийад, унесенный зловещим гостем. Так владыка ветров Саалт отомстил своенравной царице, посмевшей украсть у него драгоценный дар его почитателей – сверкающий камень из короны царицы Савской.
Аппарат заскрежетал, посыпались искры. Один из мертвецов хлопнул по корпусу устройства, а мумия начала накручивать на бобину новую ленту. Фурчундра глянула в разбитое зеркальце. Просто неотразима! Подпудрив чешуйчатые щечки, она огляделась. Горгуля как всегда набила рот какой-то мерзостью: ножка насекомого, словно прощаясь, конвульсивно задергалась меж ее желтых зубов. Клюква что-то тараторила подсевшему к ней вурдалаку. Поджав обкусанные кем-то ушки, он внимал ее тарахтению.
– Представляешь?! Эта пигалица наворотила у себя на голове прям какой-то замок! Она и в склеп войти с такой-то прической не могла… Но ты прикинь – выиграла конкурс «Мисс Кладбище-1999»! Когда она дефилировала по подиуму, ей в волосы влетела летучая мышь. В итоге дорогуше присудили первое место за самую оригинальную прическу…
По-крабьи загребая ластовидными конечностями, к нашей компашке притулилась юная дебютантка вечера панна[27 - Паннами в Польше как правило называют молодых незамужних женщин.] Циклопа. Пококетничав с одетым как денди Асмо Деем, нюхавшим «червивый табак» (Фурчундра с отвращением подметила, что похожая на червяка табачная полосочка застряла в его ноздре, препротивно извиваясь), она томно закатила свой единственный глаз.
– Чмоки-чмоки! – Циклопа помахала накрашенными жабьей слизью коготками, приветствуя подружек. – Он просто кружит мне голову!
– Кто? – голос Горгули прозвучал глуховато: она как раз набивала пасть засахаренными веками прелюбодеев, с вожделением посматривая на забитую кротовьими щечками[28 - Исключительный деликатес на ведьмовских фуршетах (примеч. авт.).] бонбоньерку, сделанную из яйца кокатрикс[29 - Кокатрикс – сказочное существо, подобное ящерице.]. Циклопа жарко вздохнула:
– Полцарства бы отдала за свидание с ним! – мотнула аккуратной головкой одноглазая милашка. Фурчундра и Клюква уставились туда, куда указала их знакомая. Полускрытый дверью склепа, стоял монсеньор д’Эвиль. Клюква всплеснула руками:
– Одумайся! Прекрати! Или ты хочешь себе там все отморозить[30 - Согласно средневековым представлением, семя дьявола является ледяным.]? Щас тебе кое-что покажу… Да куда же они подевались? – Клюква безуспешно шарила у себя за пазухой. Негодующе зашипев, она выплюнула сгусток серы. – Видать, «Ключики Соломона» я где-то посеяла!
– Наверное, он будет ругаться?
– Ты о ком? – поправив корсет, Клюква остановила удивленный взгляд на Циклопе. Та пожирала глазом очередного претендента на ее двойное сердце.
