– Конечно, нет мужиков. Ты бы ещё громче орала,– возмутился Брянский.– Тут ласковый язык нужен…
– Ага, ласковый язык,– сально разулыбался Гановский, и не думая двигаться с места.
– Ром, кажется, у нас на кухне ты сейчас самый сильный мужчина. Принесёшь водички?– щурясь от пошлостей, попросила я.
– Конечно!– выпятил грудь вперёд тот и, с видом, будто на него возложена серьёзная миссия, вышел в кладовку.
– Какой умничка!– похвалила, когда Брянский внёс бутыль воды, распечатал и установил её на кулер.
– Вот!– довольно сел он на прежнее место и надвинулся на Хохолкову.– А ты говоришь, мужиков нет!
– Да какой ты мужчина, ты – Хохотун!– Ксюша со смехом оттолкнула его руки от себя.
А тот и правда так заливисто смеялся, что и у меня вызывал желание улыбаться. Неплохой парень, да и шутки у него чаще безобидные. Просто иногда заносит под настроение толпы.
Я наполнила чайник и поставила закипать. Но тут Ксюша чуть не сбила с ног.
– Блин, Клёп звонит,– и, схватив трубку стационарного телефона, выбежала из кухни.
– ЗвонИт, Ксюха, а не звОнит?– крикнул вслед Гена, вечно жаждущий всех научить.
– А какая разница?– оглянулся Брянский.– Понял ты её, и ладно. У нас в селе все так говорят и все друг друга понимают.
– Сейчас он скажет, что у них курага на деревьях растёт,– хмыкнул Яша.
– Ну да… в итоге же растёт…
– Культурным быть надо, ты ж не в деревне,– с насмешкой заметил «высокообразованный» Гановский.
– Твоей культуры на всех нас хватит,– отмахнулся Рома.
– Да стыдно за всех вас,– демонстративно громко произнёс тот.
Наконец, чайник закипел, и я залила заварку, не дожидаясь, пока вода остынет до нужного градуса: терпения не хватит слушать глупости. Взяв поднос, попыталась аккуратно выйти из кухни, но в проёме двери неожиданно появилась Инна Карловна.
– Кому тут и за что стыдно?
– Инна Карловна, а вы знаете, как правильно: звОнит или звонИт?– тут же пристал к ней Гановский.
– Ты, как обычно, умничаешь?– усмехнулась та, проходя в кухню.
– Культуре учу,– уязвлённо возразил Гена, но из уважения к единственной женщине в коллективе, которой было за пятьдесят, пререкаться не стал.
– И кто победил?
– Победила ненависть,– гробовым голосом произнёс Черных и прошёл мимо меня в коридор, не удосужившись уступить дорогу.
– Хватит упражняться в красноречии,– строго упрекнула Инна Карловна и обратилась ко всем:– У нас грядёт проверка трудовой инспекцией. Нужно срочно пройти медосмотр. Информацию вывесила на доске. Завтра всем как штык к восьми быть в поликлинике.
Навстречу шёл Степан Малечко. Он с улыбкой придержал дверь и выпустил меня.
По пути к кабинету остановилась у информационной доски, а прочитав перечень требований к прохождению медосмотра, жалобно вздохнула. С детства не люблю врачей. Будут заглядывать всюду, щупать, тыкать иголками в палец. Бр-р! Но избежать не получится, придётся собраться с духом и перетерпеть.
* * *
День был полон «сказочных чудес»: я не разбиралась с документацией по новому проекту, не участвовала в его обсуждении, не вела работу с коллективом, но не раз бегала за чаем, приносила распечатки из принтера, вела протоколы совещаний и искала машинку с розовым кузовом на день рождения сына Самоносова. С последним справиться никак не удавалось: то размер не тот, то розовый недостаточно розовый, то не было в наличии, чтобы приехать и пощупать вживую. Не хватало ещё мешков с чечевицей и горохом…
От разочарования вторым днём работы с Самоносовым всю дорогу домой я разглядывала лица мужчин в троллейбусе: может, увижу Макса. Хотя такие мужчины не ездят в общественном транспорте. И за окном на дороге не встретила похожий автомобиль.
«Забавно было бы его увидеть после таких странных снов. Поговорить, узнать… На самом ли деле он такой раздражительный?..»
Троллейбус неожиданно резко затормозил. Толпа качнулась, кто-то больно наступил на ногу. Зашипев, я выглянула из-за плеча парня и поняла, что это моя остановка.
– Линия повреждена, дальше не едем,– прогундосил женский голос в микрофон.– Выходим!
– Грёбанный Экибастуз!– прохрипел какой-то не протрезвевший «интеллигент».
Не успела повернуться к дверям, как толпа подхватила меня и двинулась на выход. Я лишь растерянно перебирала сапогами по чьим-то ногам. Сгруппировавшись, выпуталась и буквально у ступеней развернулась лицом к выходу. Под тяжестью чьего-то плеча меня выпихнуло прямо в свежую горку снега.
Капюшон упал вперёд, и я не полностью утонула лицом в рыхлой насыпи. Растопырив пальцы, приподнялась, села на икры и, сердито жмурясь, стала возмущённо отплёвываться и обтирать лицо.
– Куда так нестись, как будто конец света?!– проворчала с досадой.
По коже пробежал мороз, в пальцах закололо от холода. Передёрнувшись, я сунула руки в карманы пальто за варежками и подняла голову. Глаза защипало: на линзы попал снег, теперь домой придётся идти почти на ощупь. Я поморгала, а когда приоткрыла веки – замерла на вдохе…
Прямо на меня смотрел Макс!
Глава 8
Прямо на меня смотрел Макс! Мы сидели за столом…
Я непроизвольно округлила глаза, так широко, почти до боли, а раскрыв рот, услышала свой нечленораздельный хрип. И в ту же секунду почувствовала, как что-то острое застряло в горле. На глаза навернулись слезы, а во рту зажгло, как от перца чили. Я испуганно сморщилась и громко закашлялась.
Макс взволнованно выпрямился и даже привстал.
– Подавилась? Воды?
Я попыталась взмахнуть рукой, чтобы отказаться от его помощи, но испугалась ещё больше, когда что-то сильно укололо ладонь. Оторопело взглянув на руку, увидела в ней переломившиеся пополам палочки для суши.
В полной растерянности перевела взгляд на стол и обнаружила перед собой продолговатую тарелку с роллами и суши, сквозь стеклянную столешницу – чёрный пол и зелёный шёлковый подол в цветочек. Снова поморгав, не поднимая головы, с нервным любопытством покосилась в одну сторону, затем в другую…
Я находилась в большом ярком зале, наполненном людьми, приятными запахами и звуками флейты и струнных.
– В последнее время у тебя странные реакции на мои предложения,– невозмутимо заметил Макс и положил в рот комок риса, обмотанный лентой красной рыбы.
«Я в ресторане… Ем суши… И на мне платье в цветах сакуры…»– чётко проговорила про себя, беззвучно шевеля языком и стараясь уловить любое ощущение, которое объяснит происходящее.
На красно-золотой стене за спиной Макса висели огромные тонкие стрелки без циферблата. И судя по ним, здесь ранний вечер, хотя только что было около семи. И если мне это снится, то не запомнила, как ложилась спать. Для этого как минимум нужно было попасть домой. Но прямо из снежной кучи я оказалась здесь…
