***
– Привет.
– Привет. Ты что, каждый день будешь приходить?
– Ну, нет, почему каждый день?
Мы гуляли по тротуару, потом я предложил Веронике шампанское и мороженое с шоколадом. Вероника неожиданно легко согласилась, и я привел ее к себе домой.
– Тебе надо сменить обои, покрыть пол ДВП, вымыть окна и купить новую мебель.
Я разложил мороженое в красивые вазочки, посыпал сверху тертым шоколадом, беззвучно открыл шампанское и разлил в бокалы.
– А я люблю, когда пробка вылетает.
Не успел я завернуть какой-нибудь трепетный тост, как Вероника уже выпила и принялась резво поедать мороженое.
Я налил еще шампанского, но Вероника вдруг замотала головой:
– Я больше не буду.
Вероника молча доела мороженое, взяла бокал с вазочкой, отнесла к раковине и вымыла их под струей горячей воды.
– Мне домой пора.
Дорогой я посвистывал, а Вероника мурлыкала.
***
Анечка затушила бычок и бросила в банку из-под сметаны, я пожарил пять яиц.
***
В шесть часов утра я сбросил с головы подушку и вышел на улицу. Было холодно и совсем безлюдно. Я зашагал. Около дома фонари не горели. Дверь скрипнула. Я быстро взбежал по серым ступенькам. Я прижал ладонь правой руки к упругой гладкой поверхности дерматина, потом прислонился к нему лбом и заглянул в глазок – там было темно. Я закрыл глаза и уснул. Мне приснилось, что я оторвал кусочек дерматина, попробовал его на вкус и пошел домой кратчайшей дорогой через тихую аллею. Около дома, натягивая поводок, ко мне близко подошел молодой глупый дог и радостно понюхал. Я улыбнулся красивой молодой женщине:
– Неспокойные времена?
Женщина не улыбнулась:
– Да, неспокойные. Пойдем, Лорд.
Лорд лизнул мне руку.
– Такой горло не перекусит, еще и хвостиком повиляет.
Красивая хозяйка дернула поводок и молча пошла дальше.
Проезжавший вдалеке троллейбус вдруг разбросал в стороны свои дуги, и несколько самых первых пассажиров стали грустно смотреть, как немолодая женщина в оранжевом жилете пытается поставить их на место.
***
На улице было холодно. Георгий Григорьевич сказал:
– Что там, на улице опять прохладно?
– Да, прохладно.
– Выпьешь?
– Нет, не буду, что-то не хочется – настроения нет.
Георгий Григорьевич налил в две рюмки водки и одну протянул мне:
– Держи, сразу настроение и появится.
Я взял рюмку, выпил, поднял на вилке самый большой из двух крепких, ядреных огурцов и весь его съел.
– Ну ты молотишь! Закуски-то больше нет.
Пошел ты!
– Я не знал.
– Эх, Витек, Витек… Хороший ты парень, но далеко не пойдешь.
***
– У тебя отпуск когда заканчивается?
Отпуск?! Ах, да.
– Скоро.
– Вместо того чтобы мотаться по улицам, съездил бы куда-нибудь по путевке, отдохнул бы, позагорал, встретил хорошую девушку, женился, детей завели бы.
– Как-то уж больно резво.
– А что резво-то? Тебе сколько лет – давно пора остепениться.
– Ну, положим, у меня еще есть время.
– Ну ладно, Вить, с тобой хорошо, но мне домой надо, не провожай меня. Пока.
Вероника очень медленно побежала, выкидывая ноги куда-то в бок. Такой аллюр больше слабенькой троечки по физкультуре не потянет. Но когда эти физруки ставили анемичным отличницам тройки?
***
В замочной скважине торчала записка. Толик накарябал мое имя с маленькой буквы и сообщил, что завтра к девяти часам утра необходимо отвезти пузатый портфель в Михайловку Лене Коромыслову и не забыть взять у его жены Любки луковицы гладиолусов для Светки и трехлитровую банку соленых огурцов для Жанки. Я завел будильник, поставил стрелку на шесть часов и придвинул тумбочку поближе к дивану.
