Мужчины. Панк-рок о сексе на одну ночь

© Пахтусова Д.А., текст, 2023

© Вильямс А.Л., литературное редактирование, 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Всем мальчикам и девочкам, которые умеют заниматься любовью с открытыми глазами, целуясь и смеясь

Выражаю благодарность друзьям, Ксюше Дудник и Денису Казакову, с которыми мы, вооружившись то вином, то кофе, читали главы вслух, смеялись, вздыхали и подбирали правильные слова. Люблю

Смешивание себя с дерьмом указывает на поиск абсолютной чистоты.

Об авторе

Я узнал о Даше Пахтусовой, как и десятки тысяч человек, в 2015-м, когда она завела блог «ВКонтакте». Даша жила в постоянном путешествии, ввязывалась в авантюры и писала литературу, пусть тогда еще не переплетенную в книги, а приходящую в виде уведомлений о новом посте. Потому слово «блогер» казалось ей уничижительным. Путешествия были лишь сменяющимися декорациями, в то время как она искала ответы на вопросы экзистенциальные.

Даша преподносила идею, едва поддающуюся осознанию большинству наших сограждан: вы можете жить так, как хотите, и вариантов бесконечное множество. Люди, прежде чувствующие себя не вписывающимися в рамки социальной нормы, любопытные и жадные до жизни, неожиданно ощутили, что у их мыслей появился голос. Так аудитория Дашиного паблика стала сообществом. Квартирники и концерты – местом встреч. Читатели приходили туда, чтобы найти своих. «Свои» впоследствии становились супругами, попутчиками и лучшими друзьями.

Ее первый роман «Можно все» собрал не только честную историю о семи годах путешествий, но и запечатлел это движение – людей с творческим подходом к жизни, отправляющихся на другой конец света без гроша, ценящих эмоции и опыт превыше материальных благ.

Весь период нашей дружбы я наблюдал, как она отчаянно ищет точки стабильности, но в отсутствие движения Даша становится опасна для общества, а главное – для себя. В конце концов, любые опоры уходят из-под ее ног, кроме одной – творчества.

В мае 2023-го мы сидели за столиком паба в Тбилиси с двумя незнакомцами, любезно предложившими присоединиться, поскольку свободных мест не было. Они пытались угадать, чем Даша занимается. Догадки закончились на «поэзии» и «стендапе». Даша ответила: «Где-то между», и думаю, это самый верный ответ. Комичность ее наблюдений всегда переплетена с красотой, замечать которую мы в XXI веке разучились. Она пояснила, что пишет непридуманные истории о жизни, и добавила, что это идеальная работа – ей просто нужно интересно жить. Но, как известно, интересно – не исключительно радостно. Интересно – значит красочно, когда в палитре присутствуют все цвета.

Жизнь и текст переплелись в лице Пахтусовой. Бывает, она ловит тебя на фразе, кричит: «Отлично сказал!» – и записывает. А иногда, в слезах изливая душу, вдруг останавливается и выдает: «Черт, надо было ставить диктофон». Она не пишет текст о мужчине, пока мысленно не попрощалась с ним, но, завязав новый роман, сразу оценивает, насколько красив сюжет. Говоря о любви, Даша не раз повторяла: «Ни о чем не мечтаю так сильно, и ничто не дается мне так тяжело». Порой кажется, ей хочется быть слабой, только она сильнее большинства мужчин. Пока те робеют, Даша играет олл-ин и не переносит невзаимность. За два года, описанные в этой книге, она позвонила мне раз двадцать со словами «Я влюбилась!» и всегда была честна. Затем очарование, конечно, приводило к разочарованию. Я не встречал никого, кто умеет любить так же ярко, но обратная сторона тому – абсолютное испепеление, что неизменно происходит с ней, когда сказка терпит поражение. Даша считает, что она больна. Я считаю, что нам с вами крупно повезло, поскольку никто другой не описывает так филигранно американские горки, на которые мы без ремней безопасности сесть никогда не решимся.

Ее предыдущая книга начинается с цитаты Марка Твена: «Только о двух вещах мы будем жалеть на смертном одре – что мало любили и мало путешествовали». Даша рассказала о дороге все, что нам нужно было знать, теперь давайте о любви.

Денис Казаков, журналист, писатель, автор подкаста «Где Казаков?»

Пролог

Ни с чем не спутаешь чувство, когда он впервые обнимает тебя сзади, мужская рука ложится на впадинку талии, ты кладешь ладонь на его предплечье, делаешь глубокий вдох и вдруг всем телом чувствуешь: это оно. Ты дома, в защите. В тех самых руках. Понимаешь, о чем я?

Так вот, эта книга не об этом.

Все должно было быть не так.

В детстве я была уверена, что встречу того самого, мы сыграем свадьбу и проживем вместе долго и счастливо.

Представь мой ужас, когда я нашла того самого, а он меня – нет. Его звали Сережа Моржов. Я любила Сережу отчаянно и безвозмездно пять школьных лет. Первые три Сережа об этом не знал. Следующие два, к сожалению, знал. Как и весь класс. Как и вся школа. Как и моя подруга, которая стала с ним встречаться. Я слушала грустные песни, чахла, сохла, дохла, а потом нам исполнилось пятнадцать. Самая большая близость с Сережей к тому моменту заключалась в трех играх в «Бутылочку», где та самая бутылочка указала на него.

У меня уже были какие-никакие представления о физической составляющей мужчин. И вот случилось невероятное: Сережа оказался в моей постели. Мы начали неумело друг друга трогать. Сережа – еще более неумело, чем я. Я запустила руку ему в штаны, и… о, ужас! Помнишь стручок фасоли на ощупь? Так вот, это был он. Так моя самая первая, платоническая, светлая любовь впервые встретилась с реалией взрослого мира. Помню, лежала, смотрела в потолок с приклеенными фосфорными звездочками и не могла понять, что было лучше: так и любить Сережу всю жизнь, сохранив магию, или разъебать ее о правду и больше не париться?

А потом была вторая первая любовь, куда больше реальная, чем совместные уроки в одном кабинете. Но и там не сложилось: он хотел жить в деревне, я – во всем мире. В третий раз я попробовала построить отношения на страсти. Ни хера не вышло. Потом – снова на любви, без особой страсти. Опять не получилось. Потом на страсти и любви, но его страсть и любовь к наркотикам оказалась сильнее.

И вот она я. Мне тридцать лет. Я разочаровалась. Вернее, заебалась очаровываться. Отсидела десятки часов в психотерапии и пришла к гармонии и любви к себе.

Словом, повзрослела.

Я не была готова к двум вещам: отношениям абы с кем и отсутствию секса.

С одной стороны, я не горжусь тем, что было в следующие два года. С другой – еще как горжусь; не понимаю, почему только мужские победы в постели считаются за победу. Достойного мужчину, знаешь ли, тоже нужно найти и склеить.

Я всегда любила мужчин. Они – моя муза, вдохновение, вторая сторона.

Лишившись потребности использовать их как костыль, я научилась принимать мужчин какими есть. Дивилась их природе. Искренне любила в моменте каждого, с кем спала и говорила ночами. Понимаешь, я перестала оценивать, учить жизни и упрекать. Почему мы думаем, что, если любим мужчину, это должно проявляться в снисходительном желании его «причесать»? Выдавить все прыщи на спине и наконец-то устроить на хорошую работу. Ввиду приобретенной легкости со щепоткой контрзависимости за два года я переплюнула собственную цифру за всю жизнь.

Девушкам не принято говорить о том, что же они делали, пока ЕГО не было. Мы часто скрываем реальное число любовников и приключения, о которых можно писать отдельную драму, комедию и даже детектив. Я всецело понимаю эту тактику. Правда. Но, видишь ли, помимо девушки я еще писатель и не могу оставить мир без этих охуительных историй.

Располагайся поудобнее. Я приглашаю тебя в приключения, куда более знакомые, чем джунгли Боливии, пещеры Индии и кремниевые долины Штатов. Ведь все мы путешествовали в эту удивительную страну под названием One Night Stand…

Глава 1

Алекс

Все мы знаем, как работают расставания. Пока не переспишь с кем-то другим, остается призрачная надежда, что это не конец. Мне нужно было немедленно ее лишиться. Когда твой жених говорит: «Ты напоминаешь мне маму, и иногда я, как отчим, хочу тебя зарезать», любой пакет с головы слетит. Мы расставались в Калифорнии сразу после Нового года. Я собрала чемоданы, взяла пса и улетела в Мексику.

Пса звали Гоша. Не самое замысловатое имя, я бы придумала Элвис или Эрнест, но Гоша был из приюта, и его уже так звали. Гоша достался мне случайно. Мы жили с парнем в его родном Калининграде, мне часто бывало скучно, я стала гулять с собаками из приюта и в итоге забрала одну себе. За два года нашей совместной жизни этот метис таксы со сломанной задней ногой и пневматической пулей в брюхе успел пересечь Мексику, пожить на берегу Тихого океана, поиграть в американскую мечту в Калифорнии, изобразить из себя гедониста в Петербурге и вечно снующего по делам москвича. У Гоши была одна слабость – кошки. Они приводили его в состояние абсолютного восторга. Увы, не самого безобидного. Глаза загорались, в них читалось лаконичное: «Поймать и убить». Чаще всего у него ничего не получалось, но летальные исходы в его резюме имелись. В том списке побочки свободного воспитания также числились одна крыса, два опоссума и с десяток мух. В остальном это был самый толковый и почитаемый джентльмен, производящий на всех неизгладимое впечатление. Люди не могли понять, как нечто длинное на четырех коротких ножках может смотреть на тебя таким проникновенным взглядом и не пытаться сожрать без разрешения оставленную без присмотра сосиску. Он редко ходил на поводке, переходил дорогу по зебре и даже умел выгуливать себя сам. Звучит дико, но что ты хотел? Какая мать – такой и сын. Откровенно говоря, мне повезло. Могла достаться глупая собака, а досталась интеллигентная.

Солнечная Мексика – Мекка всех разбитых сердец. Послушай историю любого «гринго» и быстро узнаешь, что он пытается забыть. Лучшая подруга, ставшая тут местной, быстро ввела меня в курс дел, и я скачала старый добрый отвратительный «Тиндер». Моего избранника звали Алекс. Алекс был успешным архитектором. А еще он был Рыбой по гороскопу и мудаком.

Я стараюсь не использовать это слово. Мы, девушки, любим выписывать мужчинам неизлечимый диагноз «мудак» без лишних объяснений. Ну а зачем? С реальными аргументами можно поспорить, а на слово «мудак» понимающе кивнет даже кассирша в «Пятерочке». Но в данном случае сделаем исключение, потому что если у слова «мудак» и есть официальная этимология – поверь, Алекс был показательным представителем.

У Алекса была отработанная схема. Сначала он идет на свидание в бар, где без особого интереса, но сексуально глядя в глаза выстраивает какое-никакое общение и для пущего охмурения показывает свои работы обладательнице вагины, в которой намеревается провести ночь. Далее предлагает прогуляться до круглосуточного магазинчика за вином, просит постоять на входе с его собакой и ведет через дорогу к себе домой.

Я виню себя за одно: надо было догадаться обо всем по собаке. Она была бешеной и неадекватной. И вот мы у Алекса дома. Он поставил вино на стол, я села на край кровати. Больше негде было сидеть.

– Что хочешь делать? – вежливо спросила я, заминая повисшую паузу.

Тут Алекс приблизился и внезапно поцеловал меня взасос. Конечно, хотелось бы сначала поболтать за бокалом вина. Я люблю вино. С вином все становится приятней и интересней, особенно мальчики, с которыми не о чем трахаться; но что ж. В конце концов, цель – перебить бывшего. Кем – не столь важно. Мы стали целоваться. Я не успела понять, как его голова оказалась у меня между ног. Знаешь, как оно бывает: когда кто-то занялся с тобой оральным сексом – ты будто торчишь ему секс в ответ. «Ты никому ничего не должна!» – скажут сейчас все правозащитники, и я полностью с ними соглашусь. Но в моменте срабатывает ублюдская вежливость. Старался же человек… Я опускаю руку и капитально разочаровываюсь. Понимаешь, не с чем, так сказать, работать… Ювелирная будет работа, а у меня с ней всегда было плохо. Попроси связать фенечку – я с криком порву ее на хер уже через пару минут.

Секс был провальным. Я хотела уйти с середины, но он бы заметил.

И вот я кое-как сворачиваю лавочку, Алекс провожает меня до дома, целует и больше не пишет. Никогда. Дорогие юноши. Пишите девушкам с утра. Это ведь элементарный этикет. Может, я там умерла уже в конвульсиях после всех оргазмов? Собственно, маленький хуй бы с ним. Но самое интересное началось дальше.

Судьба не оставляет вопросы неразрешенными: мы виделись везде. Гвадалахара – большой город, и все-таки каким-то чудом мы постоянно натыкались друг на друга. И каждый раз Алекс был с новой пассией, и каждый раз он делал вид, что меня не знает. Иногда я получала еле заметный кивок.

А потом переехала в деревушку на берегу Тихого океана. Население – 500 человек. И кто шел мне навстречу? Конечно, Алекс с новой бабой. Он бросил короткое «хай» на мой открытый ебальник и даже не замедлил шагу. На пляже Алекс случайно кинул мяч своей собаки прямо в меня. Я подняла его, передала и в лоб спросила:

– Ты меня что, игнорируешь?

– Немножко, – ответил он с неудобной улыбкой и убежал обратно к девушке.

Я провела в Мексике три месяца. По большей части зарывшись в психологии. Там же научилась просить прощения и не оставлять за собой конфликты. Мне удалось вернуться к себе. И только один негативный момент остался неразрешенным – игнор от Алекса. Именно об этом я думала, возвращаясь с друзьями с прощального ужина в Гвадалахаре, откуда улетала наутро домой. Тут Гоша увязялся за какой-то овчаркой. Конечно, это была та самая сучка того самого архитектора. Конечно, он шел впереди с новой дамой и, увидев Гошу, резко прибавил шагу.

– Слушайте, ребят, – выпалила я, набравшаяся смелости и алкоголя. – Мне надо кое-что сделать. Я всецело осознаю, что это может выглядеть по-уродски. Если захотите уйти и сделать вид, что меня не знаете, – я с уважением приму ваше решение.

Ребята остались. Минуя ничего не подозревающую девушку с тем же красным веревочным поводком, который когда-то держала я, ваша покорная пьяная слуга внеслась за Алексом в магазин.

– Кубребока! Кубребока![1] – драматично закричали на меня продавщицы.

Натянув маску на одно ухо, я нашла его в винном отделе.

– Привет! Скажи, пожалуйста. Я сделала тебе что-то плохое?

– Нет…

– Может быть, я тебя как-то обидела? Задела?

– Нет…

– Тогда почему ты меня игнорируешь?

– Я тебя не игнорирую…

– Ты сказал мне на пляже, что игнорируешь меня «немножко»! Почему? Что я тебе такого сделала, что ты по факту бежишь с улицы, лишь бы со мной не встретиться?!

Алекс от страха сменился в лице. Все, что он смог сказать:

– Я не бежал…

И тогда я поняла: нет никаких мудаков. Есть трусы.

Впервые за всю жизнь я высказала парню все, за всех девчонок. А он, словно рыба, молча открывал рот, но так и не придумал, что сказать. Закончив матерный монолог, я вышла из магазина и встретилась глазами с его новой пассией, которая еще не подозревает, как разочаруется через сорок минут.

– Я скажу это из женской солидарности: этот парень – мудак. Сейчас он отведет тебя домой, вина ты не выпьешь, а вместо этого займешься хуевым сексом, и потом никогда тебе не позвонит.

Помню, как киношно она выронила из руки поводок.

Жаль, мы до сих пор не придумали книгу жалоб и предложений для любовников.

Или трудовую книжку с записями от предыдущих сексодателей. Думаю, тогда бы каждый из нас писал: «Доброе утро. Спасибо за проведенное вместе время. Ты как?»

А насчет ювелирных работ наутро подруга мне скажет:

– Дорогая, ну конечно! Это же Мексика! Забирай мой прием: прижимаешь парня к стенке на улице, страстно целуешь и незаметно проверяешь рукой, что там по размерам, пока он еще в штанах.

С мексиканцами я больше спать не стала. Но прием подруги запомнила.

Глава 2

Вэсс

Изначально, прилетев в Мексику, я заселилась в желтый уголок рая под названием «Дом Канарейки». Это были комнаты по «Эйрбиэнби» с общим садом, кухней и крышей с качелями. Я сняла номер с Владой – подругой, с которой мы когда-то проживали самый яркий год молодости и были предельно дурны. Нам казалось, что весь мир у наших ног, и именно поэтому так оно и было.

Прошла неделя, когда в дом зашел высокий блондин в солнечных очках, с походным рюкзаком и пленочной камерой на шее. Он говорил с хозяйкой на беглом испанском, на испанца совсем не походя. Она проводила парня в ту самую комнату наверху, на которую я заглядывалась, когда селилась.

– Мы бы отдали ее вам, – говорила хозяйка, – но комната уже зарезервирована до июля.

И как же мне с этим повезло. Представить не могу, как выглядел бы тот месяц, если не Вэсс. Он галантно представился обворожительным низким голосом:

– Вэссел. Друзья зовут меня Вэсс.

Я занеслась в комнату с визгом: «Влада! К нам въехал красивый нидерландец!»

На вторую ночь я поднялась в его комнатку, которая сразу оживилась при новом хозяине. На полке красовался виниловый диск TEXAS, на стене висели пленочные камеры и пара рубашек. У прикроватного столика лежал голубой томик Керуака и деревянные четки.

Вэссу было двадцать три. Он приехал сюда по студенческой программе обмена изучать бизнес, был простым парнишкой из маленького городка. Он увлекался мотоциклами и гитарами. Нет, увлекался – не то слово. «Увлекаться» – от слова «влечение». Вэсс же уже давно и по-настоящему их любил. Он работал в лучшем магазине гитар в Нидерландах и открыл свой собственный, с фототехникой.

Каждая его гитара стоила серьезных денег и была коллекционной. Живя в Европе, Вэсс часто отправлялся путешествовать на мотоциклах со своей стаей, где друзья разнились в возрасте от двадцати до шестидесяти. Он никогда не брал с собой палатку, а просто натягивал под углом тент, используя мотоцикл как стенку. Несколько лет назад Вэсс похоронил отца, остался единственным мужчиной в доме, заботился о матери и двух сестрах. Он был из здоровой любящей семьи – это сразу чувствовалось, как чувствовалось и то, что история с папой сильно его взрастила. Не возраст делает нас теми, кто мы есть, а опыт, и ничего более.

Мы посмотрели «В дороге» по Керуаку, выпили бутылку вина и теперь лежали на его кровати, перекрестив ноги, будто встречаемся много лет. Обсудив все, что могут обсудить двое молодых путешественников на другом краю земли, я задумчиво сказала:

– Мы проживаем столько историй, незнакомцев… А потом все превращается в пеструю кашу, из которой мало что вспомнишь. Как бы нам запомнить друг друга навсегда? Давай сделаем вместе что-то, чего мы еще никогда не делали.

– Я никогда не целовал русскую девушку… Хотя нет. Целовал.

– А ты когда-нибудь гулял по улицам Мексики голым?

– Нет.

– Я тоже. Как думаешь, мы это запомним?

– Наверное, запомним.

– Тогда пойдем?

– Пойдем!

Мы встали с кровати, спустились к входной двери, полностью разделись в коридоре и вышли на улицу Мигеля Бланко, держась за руки, как братья по борьбе с преждевременной смертью от скуки. Время было около часу ночи. Асфальт приятно грел ступни, на улице стояла тишина. В нескольких кварталах повернула машина, сверкнула в нас фарами и вновь исчезла в темноте.

– Так, сюда лицом мы постояли, я вроде запомнил. Ты как, запомнила?

– Вроде запомнила.

– Теперь давай в другую сторону постоим.

Мы повернулись и задумчиво уставились на католическую церковь. Только вернувшись в отель и неспешно натянув на себя трусы, мы заметили, что в коридоре прямо на нас все это время пристально смотрела скрытая камера. Не знаю, просматривали ли хозяева «Дома Канарейки» запись той ночи, но если да – я бы многое отдала за то, чтобы видеть их лица. Сам представь: твои гости подходят к двери, полностью раздеваются и выходят на улицу. Хрен знает что тут думать.

Так или иначе, мы подружились и спустя две недели обоюдной симпатии решили переспать. Что было дальше? Доставай носовой платок… Это был первый случай в моей жизни, когда человек был настолько плох, что переучивать бессмысленно: он несколько раз чуть не откусил мне соски, почти оторвал клитор, а затем, по-видимому, решив, что произвел недостаточное впечатление, использовал мою вагину как тромбон с детскими пукающими звуками – изо всех сил в меня дуя. Не знаю, чего он пытался добиться. Может быть, он мечтал о женщине-шаре? Это было настолько странно, что я предпочла сделать вид, что все это мне показалось, потому что, как прокомментировать такую технику, я не знала. Параллельно он терся об меня жутко колючей побритой грудью. Парни, честное слово, лучше мужчина с волосами, чем с наждачкой.

Прошло время, мы попробовали снова. Но и вторая попытка закончилась абсолютным фиаско. Мы честно все обсудили и решили остаться друзьями.

И все-таки Вэсс спас меня, как спасало так много незнакомцев. Следующий месяц я просыпалась под доносящиеся с верхнего этажа песни, засыпала, получив крепкие объятия перед сном. По вечерам мы смотрели кино. Днем занимались йогой, ходили за продуктами. Утром варили кофе на двоих. Просто жили. Гвадалахара стала терминалом. Паузой между реальностями. И в этой паузе у меня был прекрасный компаньон, который умеет то, что умеет так мало мужчин: заставить смеяться, когда ты плачешь.

Глава 3

Хавьер

Мы познакомились с Хавьером странным образом.

Кто-то на главной площади сказал: «А вон тот пацан говорит по-русски, ты знаешь?»

По-русски он, конечно, не разговаривал, зато проехал почти всю Россию, жил в Грузии, Казахстане, а сам был из Колумбии. Лучезарный кудрявый журналист-путешественник. Из моей стаи. Глаза его горели от жизни, и он соглашался на любые ее предложения.

Как-то раз Хавьер задался вопросом, а где же конец света? И решил, что у каждого конец света свой. Это точка на земле, противоположная точке, где ты родился. Он узнал точные координаты места своего рождения и, сделав расчет, нашел свой конец. Конец был где-то в болотах Индонезии. Хавьер отправился туда. Места оказались не только непроходимые, но и крайне опасные. В итоге Хавьер добирался на машине с мальчишками, которые слишком боялись отпускать его одного. Попасть туда можно было только через чужую территорию маковых полей, выращиваемых для производства героина. Точка оказалась в воде посреди, туда он добирался на оставленной кем-то на берегу лодке и сделал заветную фотографию, где он, до ужаса счастливый и голый, победно поднимал руки над водой. Это фото висело на стене его новенькой квартиры.

Как-то раз я предложила ему меня сфотографировать. Хавьер получил высшее образование по фильмографии. Я стояла в желтом платье с желтыми цветами и кидала по одному в него, напоминая себе Маргариту, которая идет по улице с дурацким букетом, чтобы Мастер ее нашел. Выходило потрясающе… В замедленной съемке он действительно снимал полноценное кино. Я никогда не видела себя такой.

Все становится красиво, если немного замедлить, и по-муравьиному бессмысленно, если ускорять. Только представь, насколько бесполезно выглядела бы со стороны наша жизнь, поставь ее на перемотку в ×5? Интересно, космос примерно так нас видит?

Закат на улицах пропал быстро, и мы попытались поймать его на крыше. С крыши переместились в квартиру. И тут во всем квартале отключили свет. Мы зажгли свечи. Хавьер перешел на черно-белый режим, балансируя с камерой в одной руке и открытым на белой странице ноутбуком в качестве света в другой. Меня удивляло, как человек с только что разбитым сердцем может так красиво смотреться в кадре.

В перерыве мы выкурили косячок, и тут Хавьер как журналист устроил мне несогласованное интервью на личные темы. Это походило на своеобразное занятие сексом. Видишь ли, с одноразовыми любовниками ты часто не успеваешь поговорить о действительно личных вещах. Наш разговор был приятнее и интимнее, чем физическая связь со многими. Он сочинял очередной вопрос, а я, прищурившись, посмотрела ему в глаза и прямо спросила: «Хавьер, ты хочешь заняться со мной сексом?»

Иначе секс не обсуждают так дотошно. Он как будто ожидал эти слова, потому что не замялся ни на секунду, а только пожал плечами и, будто продолжая предыдущее предложение, чинно ответил:

– Спасибо. Я бы определенно хотел, но у меня есть девушка, она в другой стране, я продержался уже два месяца, осталось чуть-чуть, и это было непросто.

– Ты меня не понял. Я не предлагала. Я спросила, хочешь ли ты заняться со мной сексом.

Недопонимание вышло очаровательным. Но в тот момент сработал мой любимый идиотский заскок. Предложи ребенку все шоколадки и скажи, что нельзя только вот эту, понятно, какую именно он будет требовать в истерике. Как бы то ни было, Хавьер сделал мне другое предложение, от которого я могла отказаться. Но не отказалась. В ту ночь было полнолуние, и он сказал: «Я предлагаю снять, как ты танцуешь на крыше голая под луной».