Рыжий понедельник
Андрей Кадурин
Десятилетний Женька отправляется вместе с матерью в пионерский лагерь. По дороге он делает удивительное открытие, оказывается он проживает не свою жизнь, а какую то другую. Но сама жизнь расставляет всё по своим местам.
Андрей Кадурин
Рыжий понедельник
“А пионеры – это кто?”– В вагон электрички вошла элегантно одетая женщина лет тридцати пяти, за ней мальчик лет десяти. Войдя в вагон, дама огляделась, подыскивая подходящее место. Мальчик, стоя позади, заметил, что тамбурная дверь перекошена и не закрывается. Это его заинтересовало, и он тут же занялся её ремонтом. Резкими рывками он пытался привести её створки в вертикальное положение.
Женщина была одета в кремовый костюм. Тёмные густые волосы были аккуратно уложены. Макияж тщательно подобран, очевидно работал стилист. Весь внешний вид женщины был весьма гармоничен и привлекал внимание. Сумочка дамы, довольно вместительная, тоже кремового цвета, элегантно дополняла образ успешного человека. Людей в электричке было не много, так как был понедельник, но скамейки, почти все были заняты. Заприметив пустую, дама ринулась к ней, широкими шагами, давая понять издалека, что это место занято. Из сумочки она извлекла влажную салфетку, нагнулась и брезгливо принялась протирать сидение, стараясь не испортить маникюр. Среди других пассажиров, привычно разсевшихся на лавках, она была явно не в своём амплуа, что и читалось на её лице. Мальчик, тем временем, уже смог закрыть заевшую створку, и с удовольствием наблюдал, как две половинки тамбурных дверей сошлись точно вместе.
– Женя ты скоро? – Мальчик обернулся.
– Сейчас мама.– В вагон вваливалась новая волна пассажиров и ему хотелось посмотреть как теперь будет работать створка двери, уже после его ремонта. Когда же люди прошли, створка, как и прежде осталась перекошенной. “Ладно”,– подумал Женька и направился к матери. “Ну что ты завис? – спросила она. – Смотри людей сколько” – кивнула она головой на полупустой вагон. Женька лениво снял рюкзак, размышляя, как бы закинуть его на полку для багажа над окном. Мать быстро схватила рюкзак и поставила на скамью посредине. Посадив Женьку у окна, сама села с краю. Женька был совсем не похож на мать. Светлое лицо, курносый нос, голубые глаза, это от отца. От матери только тёмные волосы. Одет он был в новенький спортивный костюм, светлую футболку и кроссовки.
– Мама, а кто такие пионеры?– продолжил Женька прерванный разговор.
– Пионеры?, ну, это когда я училась в школе… мы были пионерами…
– И что вы делали?
– Да ничего, просто учились и всё,– ответила мать, постепенно вовлекаясь в разговор, и погружаясь мыслями в своё пионерское детство. – Галстук носили.
– И девочки тоже?
– Да, это не обычный галстук. Красный, треугольный, очень красивый. Я его каждый день утюжила, через марлю. Маршировали под барабан и горн, а ещё собирали макулатуру и металлолом.
Женьке стало смешно. Он представил как его мама тащит тяжеленную, чугунную батарею на пункт приёма металлолома.
– И сколько вы зарабатывали?
– Да, ни сколько,– улыбнулась мама,– просто соревновались кто больше.
“Ну нет,– подумал Женька,– чтобы мама что-то делала бесплатно, разве это возможно?”
Из динамика вагона раздались звуки, похожие на человеческую речь. Это объявляли об отправлении поезда. Двери электрички захлопнулись, и поезд медленно тронулся, возвращая Женьку в реальность. Оглянувшись, он посмотрел уже на значительно заполнившийся людьми вагон. Некоторые даже стояли. Лица людей были серыми и тусклыми, и это нагоняло тоску. Воспоминания матери показались ему яркими и светлыми, и Женька захотел окунуться в них ещё.
– А что значит пионер?– спросил он.
– Пионер – это первый,– ответила мать.
– Что первый?– не понял Женька.
– Ну, например, кто-то что-то придумал, или сделал какое-то открытие, первый прошёл какой-то путь.
– Значит и ты что-то придумала?
– Я? Нет.
– Первая прошла путь?
– Ничего я не прошла, отстань,– разозлилась мать
– Почему же ты была пионером?
– Просто… – теперь задумалась она. Ей и в голову не приходило, что пионером можно было и не быть. А ведь правда, это же добровольная организация. Никто вроде не заставлял. Ведь можно же было отказаться, сказать что она не разделяет идеи партии, не очень любит Ленина и далека от политики. И вообще, какие могут быть идеи в 9 лет? Спроси сейчас любого школьника: “хочет ли тот быть пионером?” Так он прежде всего спросит: “зачем? что мне это даст? сколько за это платят?” И скорее всего откажется. А ведь тогда и вопросов таких не было. Как-то само собой, ребёнок становился пионером и всё.
Мать Женьки была успешной бизнес-леди. Она прекрасно разбиралась в финансовой ситуации, знала куда вкладывать деньги. Она умела рисковать и редко проигрывала. В начале она создала сеть салонов красоты, заработала неплохие деньги, больше чем нужно для жизни, и теперь могла вкладывать их, финансируя различные предприятия или просто частных лиц, получая хорошие проценты. Она умела ставить не удобные вопросы, часто, интеллигентно унижала и высмеивала оппонентов, манипулировала людьми и наслаждалась этим процессом. Почему же в далёком детстве, она даже не попыталась пойти против системы? Впрочем были у неё и свои слабости, о которых она прекрасно знала. Например, она панически боялась садиться за руль. Однажды, попав в аварию, она не смогла себя преодолеть и перемещалась по городу только на такси. С мужем не повезло. Он не был успешен в смысле финансов. Раньше он был увлечён наукой. Работал над какими – то проектами в научной лаборатории, создавая лекарства не то от СПИДа, не то от рака. Финансирования практически не было. Лаборатория держалась только на энтузиазме нескольких “дураков”– и одним из них был, по мнению матери, Женькин отец. В свободное время он играл в шахматы, или паял какие-то схемы. С ним давно уже нужно было развестись, но всё руки не доходили. На развод она подала только сейчас, после 13 лет совместной жизни.
– А почему лагерь называется пионерским?– прервав паузу, спросил Женька сонным голосом.
– Что?– не поняла мать. -А, не знаю, всегда так было. Пионерский лагерь. А как же ещё?
Она давно стала замечать что не понимает сына. Почему? Может быть мир меняется слишком быстро. Пионеров нет, а пионерский лагерь есть. Деньги есть, а счастья нет.
Первая остановка. Динамик пробурчал какие-то невнятные слова и двери открылись. К выходу потянулись дачники, в основном пенсионеры. Поезд наполнился теплом, от нагретого на солнце перрона.
Едем дальше. О чём это я? Мир меняется. Это хорошо или плохо? Да какая разница, меняется и всё. Нет, есть разница. Вот, я везу своего ребёнка в пионерский лагерь на две смены. Две смены, по двадцать одному дню. То есть 42 дня Женька будет жить с одной мыслью: “когда это закончится”, ведь он ненавидит лагерь и меня вместе с ним. Ведь это я решила, что моему сыну так будет лучше. Этот день- худший для него в этом году. Может быть мне будет лучше? Я, как ужаленная буду мотаться по объектам, ругаться с кредиторами, договариваться с адвокатами, вести светские беседы с нотариусами, буду питаться фастфудом и принимать таблетки для пищеварения. И такая карусель 42 дня. Зачем? Чтобы одеть, накормить и отправить моего ребёнка в лагерь, который он ненавидит. Замкнутый круг. Чёрт возьми, как хорошо думается в электричке.
– Хочешь бутерброд?– она погладила сына по голове.
– Мне снилась деревня и дед с бабушкой. Бабушка напекла пирогов, а дед звал на рыбалку, – игнорируя вопрос сказал Женька.
– А я и не заметила как ты заснул. Мы можем купить и пироги и рыбу.
– Да,– сказал Женька и грустно улыбнулся.
– Что ещё тебе снилось?– спросила она желая сменить тему разговора.
– Ещё мне снился Пират. Он сидел возле своей будки, но не на цепи, и никто его не боялся. Представляешь мама, Пират злой, только если на цепи.
– Так, давай разбираться,– сказала она, обрадованная тем, что тема разговора поменялась,– собака может покусать. Она охраняет дом, для этого её и держат. Добрая собака не нужна, а злую надо привязывать.
– Мама, а я злой?
– Нет конечно.
– А почему привязан?– Эти слова Женька сказала очень спокойно без всяких эмоций, и это подчеркнуло, какая огромная пропасть лежит между матерью и сыном.
Опять что-то прохрипел вагонный динамик, и поезд стал замедлять ход. Люди в вагоне оживились, стали готовиться к выходу.
“Очень хорошо”– подумала она, обрадованная тем, что неловкой паузы не будет.
– Извиняйте.– Небритый мужчина улыбнулся беззубой улыбкой. При выходе он задел её своей сумкой. “Вот упырь”,– подумала она и посмотрела снизу вверх. Она презирала таких. Одно только присутствие таких людей в её поле зрения, вызывало отвращение, не говоря уже о тактильном контакте.
– Извините,– повторил мужчина. Она продолжала смотреть на него, с удивлением отмечая что не испытывает ни презрения ни брезгливости. Одет мужчина был чисто, но дёшево. На нём были те вещи, которые обычно продают на вокзалах и в подземных переходах. Они лежат в ящиках, или просто навалены в кучу на прилавках, и покупатели просто роются в них, находят подходящие, и без примерки покупают. “Помогите пожалуйста поставить вещи наверх”,– попросила она, указывая на рюкзак и на багажную полку. Мужчина ловким движением подхватил рюкзак, и аккуратно водрузил его на решетчатую панель над окном.
“Какие грубые руки- отметила она,– он что, плугом землю пашет?”– она попробовала представить род занятий этого человека, и перебрав несколько вариантов, остановилась всё же на плуге. Ей почему-то захотелось помочь ему привести руки в порядок. Ну ведь не может же человек, жить с такими безобразными руками. На безымянном пальце правой руки, было тонкое обручальное кольцо. “А ведь не так много женатых мужчин носят обручальные кольца, значит он гордится семьёй,– подумала она,– и дети есть”. Она уловила взгляд мужчины на Женьку, который попытался было помочь, но не успел и лишь вскинул руку к взлетающему, в грубых руках мужчины, рюкзаку. Это был взгляд отца. Он выражал доверие, одобрение и любовь.
