То, что избалованный отпрыск укокошил парочку соперников на своем любовном фронте, его не так сильно трогало. В конечном итоге, если он растит себе из сына замену, то умение убирать конкурентов – полезный навык. А вот то, что третий конкурент исчез в Пустоши, было гораздо хуже.
Благодаря пьяной выходке двух мальчишек, Совет попал под серьезную угрозу. И что с этим делать, советник не имел ни малейшего представления. Вернуть ушедшего за барьер не представлялось возможным. Рассказать все Совету? Предупредить о потенциальной опасности?
Советник затянулся сигарой и выпустил облачко сизого дыма в залитое солнечным светом оконное стекло. Почему тень от человека темная, плотная, почти черная, а тень от табачного дыма приобретает какой-то коричневато-грязный оттенок? Ведь человек, если разобраться, куда грязнее дыма.
Предупредить Совет было необходимо, это сыграло бы ему на руку. Он приносит стратегически важную информацию, способную предупредить об угрозе и спасти само существование Витано. Хороший ход. Блестящий. Если бы не одно «но». Виноват в возникновении этой угрозы его собственный сын. А вот такое признание было бы равносильно политическому самоубийству.
И что делать? Ждать, пока некто разрушит сложившуюся систему? Знать об этом и молчать? Знать, что мог предупредить? И как жить потом с этим?
С другой стороны, приносить себя в жертву он не был готов. Будущее сына-лоботряса еще под вопросом. Сын молод, если что и треснет в его жизни с грохотом, то еще будет время исправить. А вот класть на алтарь свое положение… нет уж, увольте. У него не так много времени.
Хоронить себя он не намерен. Уж лучше пусть все летит в тартарары.
Но знать, ждать и ничего не делать…
Советник с силой вдавил недокуренную сигару в мраморную пепельницу и сел к столу. А кто сказал «ничего не делать»? Он сделает. Есть в Витано один человек, которому можно доверить решение такой проблемы.
Он взял бумагу, прибор и принялся писать. Бумаге он доверил немного. Всего лишь желание встретиться и обговорить одно дельце. Остальное писать нельзя, остальное только при встрече. Мало ли кто может это прочитать. А на кону судьба сына, его собственная карьера и, возможно, сам Витано.
Глупо, как же глупо все! Из-за одного мальчишки… нет, из-за двух мальчишек и какой-то девки. И ни один из них даже не представляет, чем это чревато. Даже его великомудрый восемнадцатилетний остолоп. Зря он понадеялся на здравомыслие чада. В восемнадцать трезво мыслить человек не способен. Эмоции берут свое. А там, где есть эмоции, гибнет рассудок.
Рано, очень рано он посвятил сына в то, что недоступно большинству. И сказал-то немного. Но этого немногого хватило на то, чтобы юноша почувствовал свое превосходство. А чувство превосходства обманчиво и зыбко.
Не стоило этого делать. Поторопился. Понадеялся. Ладно, снявши голову, по волосам не плачут. Теперь остается только надеяться на то, что Санти брякнул по глупости. Надеяться на то, что ушедший в Пустошь – покойник и никогда не вернется.
Советник сложил пополам бумагу, сунул в конверт. На белоснежный клапан конверта шлепнулась капля сургуча. Сверху припечатал именным перстнем. Вот и все. Теперь осталось встретиться с человеком – и дело можно считать решенным. Во всяком случае, ничего больше он сделать не сможет.
Второе послание сложилось еще быстрее, чем первое. Сухое, казенное, оно предписывало выдать матери погибшего студента Академии Винни Лупо подачку от Совета, которая должна была компенсировать потерю сына.
Оба послания покинули дом советника одновременно. И согласно этим двум конвертам Винни Лупо больше не существовало, а если действительность противилась этому постулату, то ее нужно было привести в соответствие.
9
Во второй раз Винни проснулся от голода. Новый мир не казался теперь таким пугающим и жутким. Говорят, жить можно где угодно. Желудку было глубоко плевать на все измышления хозяина. Брюхо бурчало и требовало пищи совсем не духовной.
Парень поднялся. Где здесь искать пропитание? В Витано, хвала Совету, такой вопрос никогда не стоял. Здесь же с добычей чего-то съестного возникли явные проблемы. И спросить было не у кого.
Решив для себя, что на болоте ловить нечего, Винни двинулся вперед через поляну. Идти пришлось недолго. Не успел он добраться до леса, как на опушке среди деревьев появилась человеческая фигура.
От неожиданности Винни испуганно подумал, что между деревьев движется вовсе не человеческая фигура. Или все это – лишь плод больного воображения? Но человек существовал и двигался, независимо от того, что парень думал по этому поводу.
Сердце замерло и забилось чаще. Человек был спасением. Пусть даже не знакомый, пусть даже не из Витано. Хотя откуда бы здесь еще взяться человеческому существу? Винни пошел быстрее. Незнакомец топал куда-то по своим делам и удалялся. Но шел он медленнее, и расстояние между ним и Винни неумолимо сокращалось.
Вскоре он смог разглядеть спину незнакомца. Тот был одет в плотную куртку, плотные штаны. Голову его укрывал капюшон, а на плече болталась внушительных размеров сума. Сума была крепко нагружена, и человек сгибался на сторону под ее тяжестью.
Когда незнакомца удалось нагнать, вокруг уже мелькали ветви деревьев и колючие лапы кустов, каких Винни отродясь не видел. Вместо листьев на них росли густые колючки. В том, что это колючки, сомнений не было, после того как одна такая лапа шлепнула юношу по щеке.
– Эгей! – позвал Винни, потирая щеку. – Милейший, постойте!
Человек остановился и охотно повернулся. Винни сделал навстречу еще пару шагов, а потом… Ноги подломились. По спине пробежала волна ледяного ужаса. Винни почувствовал, как холод сковывает от пяток до затылка.
Тот, кто стоял перед ним, не был человеком, хоть и выглядел, как человек. На вид этому мужчине было лет тридцать. На лице его наметилась недельная щетина, пестрая, черно-рыжая, как шерсть дворовой собаки. Глаза были карими и проницательными, только блестели при этом, как стекло.
Кожа незнакомца была землистого, серовато-бурого оттенка, кое-где отслоилась и отшелушилась. Взгляд крайне медленно переместился и застыл на Винни.
«Упырь!» – пронеслось в голове. Живой мертвец. В Витано про них рассказывали всякие страсти. Упыри ходили по Пустоши, вылавливали живых людей и пожирали их живьем. Спасение от них было только в черте города, за барьером, установленным магами. Хвала Совету и Гильдии, пробраться через магический барьер эта нечисть была не способна.
Первая мысль, которая пришла после шока от увиденного, была кратка, резка и однозначна, как выстрел из мушкета. Бежать!
Не оборачиваясь, Винни попятился. Упырь, что удивительно, стоял на том же месте, что и прежде, и не торопился терзать его плоть. Может, оттого, что был тугодумом, а может, был уверен, что жертва никуда не денется.
Главное, не вспугнуть, не делать резких движений. Отойти подальше и бежать. Откуда в голове у него возникла именно такая стратегия, Винни не знал. Возможно, читал где-то что-то. Может, даже и не про упырей. Но именно такое поведение казалось теперь наиболее правильным.
Медленно, как только мог, он отступил еще на пару шагов, не выдержал и бросился наутек. Опыт оказался плачевным. Под ногу подвернулось что-то витое и твердое, – не то коряга, не то вылезший наружу корень растущего поблизости дерева, да только Винни споткнулся, потерял равновесие и смачно шмякнулся на землю. Падал он глупо, широко раскинув руки. Земля неприятно ударила по лицу, расцарапывая его в кровь. Сзади что-то всхлипнуло. Винни попытался подскочить, но снова зацепился за ту же корягу и снова жахнулся наземь. На этот раз, правда, он успел выставить вперед руки.
Всхлипы за спиной участились, превращаясь в странное хихиканье, похожее на уханье тонкоголосого филина. Винни резко перевернулся на спину. Взгляд зацепился за упыря. Тот стоял, так и не сдвинувшись с места, и хихикал.
Лупо попытался подняться. Но руки и ноги дрожали с перепугу и встать никак не получалось. Мертвяк, отсмеявшись, подошел ближе. Винни сжался в клубок, готовясь к лютой неминуемой гибели. Но смерть сегодня не торопилась с ним познакомиться, а может, решила перед знакомством немного покуражиться.
Упырь остановился над Винни и протянул ему руку. Рука, должно быть, была холодная, землистая и шелушащаяся, как и рожа упыряки, но об этом оставалось лишь догадываться, так как кисти укрывали тонкие кожаные перчатки, а краги перчаток скрывались под длинными рукавами куртки.
– Вставай, приятель, – голос у мертвяка оказался приятнее, чем смех. Мягкий, чуть хрипловатый баритон. Таким голосом зубы заговаривать и девчонок соблазнять.
Винни засуетился и все же кое-как поднялся на ноги. Хотя браться за протянутую руку так и не рискнул. Упырь фыркнул и убрал руку. Не то обиделся, не то решил, что Винни проявил таким образом самостоятельность.
Бежать теперь было как-то глупо. От чего бежать? Да и куда? Упырь и Винни еще какое-то время стояли друг против друга и сверлили друг дружку глазами. Мертвяк смотрел с любопытством. Винни с плохо скрываемым испугом и вялым интересом.
– Меня Петро зовут, – представился упырь.
«Ты хотел сказать „звали“», – думал возразить Винни, но слова встали поперек глотки и наружу так и не вышли. Все, на что он сейчас был способен, это промычать нечто нечленораздельное.
– Ты немой, что ли? – по-своему истолковал мычание Петро.
Юноша резво мотнул головой. Слов по-прежнему не было. Упырь шагнул ближе. Винни рефлекторно шарахнулся. Глаза выпучились, став размером по монете каждый. Петро отступил, вскидывая руки с открытыми ладонями.
– Эй, парень, спокойно. Ты чего такой шуганый? Дикий какой-то. Людей давно не видал?
– Людей? – пропищал Винни, не успев удивиться даже тому, как истончился его голос. – Но ты же… вы же… ты же…
Он окончательно спутался и умолк. Но Петро понял его верно.
– Ах ты ж! Так тебя волнует, что я дохлый? Ты некрофоб? Ты подумай, а! Простому дохлому парню из захолустья уже спокойно по земле ходить нельзя. Обязательно найдется какой-нибудь живой дурак с предрассудками. Ах ты ж!
Мертвяк театрально всплеснул руками и, бросив на землю сумку, сел рядом. Сумка хряснулась о землю с неприятным специфическим звуком, будто внутри находился расчлененный труп. Проверить, что там внутри, было проблематично, спрашивать не хотелось, и Винни попросту отогнал от себя мысли о содержимом упыревой сумы.
– Я не хотел обидеть, – тихо произнес Винни. Слова давались с трудом, но молчать было еще хуже. – Просто думал, ты меня убьешь и…
– Нет, ты точно дикий. Если парень сдох, так что, он обязательно стал бандитом? Да, я собираю здесь товар, но закон знаю. У меня и в мыслях нет нападать на людей.
