Но паренек ничего не отвечал. Казалось, он был не в себе. Рядом с ними стоял угрюмый молодой помощник машиниста и задумчиво курил.
– Ну как тебе? – раздался голос Проводника слева.
Ванька посмотрел на него, не находя слов.
– Молчишь, – ответил за него проводник, – Нечего сказать? Вот ты и исполнил своё желание. А как насчет него? – продолжил проводник, указывая на паренька, – Он в чем виноват? Он тоже хотел быть счастливым. С самого детства мечтал водить поезда. Он был полон жизни и планов. Скажи мне, Ваня, чем он провинился перед тобой, что в первый же день его стажировки, ты решил покончить с собой и бросился под этот поезд? Теперь ты будешь сниться ему каждую ночь. И речь уже не идет, будет ли он работать в поездах. Речь теперь о страхах, что ты посеял в его душе.
– Я не хотел бросаться именно под этот поезд… – пытался оправдаться Ванька.
– Этот или другой, не важно, – всё так же глядя на тех троих продолжал Проводник, – Ты думаешь, что для них, – он махнул головой в сторону машиниста и помощника, – самоубийцы или пьяницы, уснувшие на путях и раздавленные поездом, обычное дело? Ошибаешься, дружок. Каждый такой случай оставляет неизгладимый отпечаток в памяти и шрам на сердце. Каждый из них будет помнить об этом всю жизнь и думать о том, что можно было что-то исправить. И это ты сделал их невольными убийцами. Ответь мне, что сделали тебе эти люди?!!! – вдруг резко крикнул Проводник и они снова очутились в доме.
Ванька стоял посреди комнаты и ошарашенно смотрел на Проводника. А тот уже подходил к третьей двери, бормоча себе под нос:
– Что же у нас дальше?
– Не надо! – крикнул Ванька.
Но Проводник уже открыл третью дверь и, повернувшись к Ваньке, спокойно сказал:
– Нет, дружок. Ты пройдешь этот путь до конца.
С этими словами Проводник схватил Ваньку и с неимоверной силой зашвырнул того в дверной проем.
Ванька стоял на освещенном солнце шоссе и смотрел на мчащийся в его сторону автомобиль. Он видел лицо испуганного шофера и слышал визг тормозов. И опять темнота. И Ванька стоит в своей комнате и видит себя, лежащим на кровати.
– Да, да, – услышал он голос Проводника где-то сбоку.
Тот сидел на стуле в другом конце комнаты и пристально смотрел на Ваньку.
– Теперь ты парализован. Таким ты останешься на всю жизнь. Какой подарок матери! Сынок инвалид! – глядя на Ваньку, горько усмехнулся Проводник, – Видишь ли, Ваня, не всегда самоубийства заканчиваются так легко, как тебе хотелось бы. Как ты там говорил? Не хочешь матери сына скотника или тракториста? А сына инвалида, на всю жизнь прикованного к постели, хочешь? Мало ей тяжкого труда, так и еще и ты теперь. Корми тебя из ложечки, мой, дерьмо из-под тебя убирай. Как тебе такое?
– Я не этого хотел, – у Ваньки слёзы потекли из глаз.
– Интересно… – поднявшись со стула и приблизившись к нему вплотную, задумчиво произнес Проводник, – Кого ты жалеешь сейчас? Маму? Или снова себя?
Некоторое время он продолжал смотреть в глаза Ваньки, словно пытаясь проникнуть в его мысли, а затем произнес:
– Ты не умер в этот раз. Но смерть произошла.
И тут же стена на спиной проводника исчезла и, Ванька увидел себя, стоящего на шоссе и, автомобиль, пытающийся затормозить. Ванька видел, как мужчина, сидящий за рулем, попытался выкрутить руль, чтобы не сбить его. Как машину занесло. Она перевернулась и врезалась в столб. И тут видение с шоссе исчезло и, Ванька увидел больничную палату. Там, весь в бинтах и под аппаратами поддержания жизни лежал мужчина, а рядом с его койкой стояла заплаканная женщина и парень с беременной девушкой. Парень, прижимая к себе заплаканную девушку, повторял:
– Батя, как же так? Держись батя! Ты же обещал отплясывать на нашей свадьбе. Ты же хотел первым взять внука на руки. Держись, батя!
Но тут аппарат звонко запищал и, крик боли вырвался из груди женщины. И всё опять исчезло. Ванька снова стоял посреди старого дома, а рядом, возвышаясь над ним, стоял Проводник.
Ванька резко развернулся к нему и выпалил:
– Я этого не хотел! Я никому не хотел навредить!
– Конечно не хотел, – поднял одну бровь Проводник, – Ты об этих людях даже не думал. Ты же думаешь только о себе. Какой ты несчастный и всеми покинутый. И как жестоко обошлась с тобой судьба. Свои проблемы ты ставишь выше других. А если кто-то пострадает в результате твоих необдуманных решений, так это ничего. Всякое бывает. Ты же не знаешь этих людей. Так какое тебе дело до них? Какое тебе дело, что у них была своя прекрасная жизнь и далеко идущие планы? Ведь главное для тебя сейчас ты! А остальные так… Расходный материал.
– Нет! – крикнул в ответ Ванька, не находя оправдательных слов.
– Да, – отмахнулся от него проводник, – И ты сам, в глубине души, знаешь, что я прав. Вы, самоубийцы, всегда ищите легкий путей, обвиняя в своих проблемах кого угодно: мир, людей, обстоятельства. Но только не себя! Вы не пытаетесь решать задачи, которые иногда подкидывает вам жизнь. Вы предпочитаете самый легкий способ уйти от этих проблем. И не важно сколько тебе лет, семнадцать или сорок. Это не слабость! Это эгоизм и безответственность! Вы даже не понимаете, что своими поступками запускаете цепную реакцию и калечите жизни других людей. Не важно, близких вам или незнакомых. Всегда, запомни, всегда, чья-то смерть затронет кого-то другого. Ты меня понимаешь?
– Да… – неуверенно ответил Ванька.
– Что ты понимаешь? – уже чуть строже спросил Проводник.
– Не буду я бросаться под поезда и машины, а тихо повешусь в сарае, пока мать не приехала, и никому не помешаю.
– Ты так ничего и не понял… – обреченно вздохнул Проводник, – Ну тогда у тебя последняя попытка, – сказал он и распахнул четвертую дверь.
Теперь Ванька видел себя в собственном сарае, болтающегося в петле, с высунувшимся синим языком. Это зрелище так поразило Ваньку, что он пару минут открывал и закрывал рот. И тут в сарай зашла мама. Ее приглушенный вскрик вывел Ваньку из ступора. Мама бросилась к висевшему в петле сыну, схватив его за ноги и, пытаясь приподнять. Она всё время повторяла:
– Сынок! Ванечка! Как же так?! Что с тобой случилось, родненький?!
И тут она, схватившись за сердце, стала оседать. А потом и вовсе упала замертво. Ванька было кинулся к матери, но Проводник, крепко держал его в своих «железных» объятьях. Ванька неистово бился в руках Проводника и кричал:
– Мама! Мамочка! Всё это не правда! Я здесь!
Тут мама начала подниматься. Но это была не мама, а ее душа, белая, прозрачная и мерцающая. Отдалившись от мертвого тела, душа мамы подплыла к висевшему сыну, прижалась к нему и замерла. И тут Ванька заметил, что в стене сарая появилось две двери. Одна из них была белая, как чистый лист и, из-под нее был виден свет. Другая же было черной со стекавшей по ней смолой и, валившим сквозь щели дымом. Белая дверь бесшумно отворилась и яркий свет залил сарай. Ванька почувствовал, как его наполняет тепло и безмятежность. Мамина душа отстранилась от «Ванькиного» тела, последний раз взглянув на него с любовью и тоской. Затем развернулась и уплыла в «свет». Ванька рванул было туда же. Но дверь быстро захлопнулась и исчезла.
– Ну нет, дружок, – услышал он позади себя голос Проводника, – тебе туда точно вход заказан.
Ванька весь сник, сполз по стене и глядя на вторую дверь, от которой шел палящий жар и запах мертвой плоти, обреченно сказал:
– Да понял я… Мне туда, – указал он на вторую дверь.
– И туда ты тоже не вхож, – услышал он спокойный голос сверху.
Ванька непонимающе уставился снизу вверх на Проводника. Тот, присев рядом на корточки, почти в упор смотрел на Ваньку.
– Самоубийцам никогда не попасть ни в рай, ни в ад. Ты каждый раз будешь переживать момент своей смерти, испытывать боль и смотреть в глаза тем, чьи жизни ты поломал. Вечность… Вечность… ВЕЧНОСТЬ…
И тут Ванька открыл глаза. Он сидел в своем сарае с недопитой бутылкой водки. Дневное солнце, проникшее в щели между досками, било в глаза. Встряхнув головой, Ванька откинул в сторону бутылку и поднялся на ноги. «Ничего, – подумал он, – прорвемся».
***
– Вот такая история, ребятки, – вдруг неожиданно закончил свой рассказ Матвеич, – Ух ты! Уже стемнело. Спать пора.
– Так я не понял, – недоуменно развел руками Лёша, – Ванька жив или как?
И только Матвеич открыл было рот, чтобы ответить, как со стороны калитки раздался зычный мужской бас:
– Матвеич! Ты там где?!
Матвеич кряхтя поднялся и направился в ту сторону, откуда раздавался голос, и скрылся в темноте.
