Память. Часть 3

Дизайн обложки: Людмила Кулагина, Елизавета Кулагина.

Модель на обложке: Денис Кулагин

1. Пробуждение

Семён Шлинчак резко проснулся. Почувствовал, что его рука лежит на чём-то тёплом и мягком. Не открывая глаз, Семён медленно провёл рукой по округлой поверхности, добравшись до чего-то более плотного и выпуклого. Слегка прикасаясь пальцами, пытался понять, что это. Его мужское естество без труда помогло ему облечь очертания в формы, заставив тут же провалиться в приятную истому. С губ слетал еле слышный шепот: «Саша, Сашенька, душа моя….». Стремительно нарастающее напряжение заставило его окончательно проснуться. Еще не веря в то, что счастье происходит наяву, но уже «готовый к бою», Семён, как кот, мягко приподнялся на руках и переместился туда, где недавно были его пальцы. Прижался, вдавливаясь в мягкое и податливое женское тело всё сильнее, подождал, пока напряжение слегка ослабло, приготовился войти, находясь в состоянии почти наркотического опьянения от навалившегося внезапно счастья, уткнулся носом в шею женщины и вдруг ……отпрянул, втягивая воздух. Запах! Запах был чужой!

Семён, преодолевая ещё не ушедшее желание, открыл глаза. Встретившись с незнакомым взглядом, Семён в ужасе вскочил с кровати. Он скользнул взглядом по обнажённому телу, по смятой постели, по ядовито-красным шторам и маленькому окну. Его распирало изнутри. Казалось, сейчас что-то взорвётся. Но это было не сексуальное желание. Волнение спровоцировало желудок. Он увидел чашу, стоящую на тумбе, подбежал к ней. Его стошнило. И как только он пытался вспомнить, что было прошедшей ночью, спазмы настигали его снова и снова. Вспомнить не мог, как ни старался. Но воображение дорисовало то, что не в состоянии была сделать память – восстановить события, предшествовавшие этому, жуткому для него, пробуждению.

Когда его отпустило, и он, наконец, выпрямился и оглянулся, женщины в кровати уже не было. Семён растерянно осматривал комнату, скудно освещённую неярким утренним светом, лениво пробивавшимся сквозь плотные портьеры. В углу в кресле сидела, скрестив руки и положив ногу на ногу, строгая девушка с аккуратно прибранными волосами, в сером длинном платье, застегнутом на множество маленьких мелких пуговичек, поблёскивавших в тоненьком лучике солнца, осторожно проникшего сквозь щель в шторах. Семён поздоровался.

Девушка с усмешкой кивнула.

– А где…..? – Семён не нашёл слов. Просто кивком головы указал на кровать.

– Кто? – молодая женщина явно подсмеивалась над ним.

– В чём дело!? Кто вы такая? – Семён не терпел, когда над ним смеялись, если не смешил намеренно. А сейчас ему было не до смеха. После взгляда на кровать его снова начало мутить.

– Куда это убрать? – задыхаясь от приступа тошноты спросил парень.

Незнакомка, сдерживая улыбку, молча показала пальцем на дверь. Семён распахнул дверь, схватил таз, вышел, дверь за ним захлопнулась. Дальше начинался коридор. Из соседней комнаты вышел пожилой мужчина в костюме и головном уборе, похожем на горшок для рассады. Остановился, с недоумением глядя на Семёна, прикрытого лишь тазиком. Сзади раздалось хихиканье. Шлинчак оглянулся. Две девушки, стоявшие в коридоре, без стесненья, даже с интересом, разглядывали его и шёпотом обсуждали. Семён, наконец, понял, что он стоит голый с дурно пахнущим тазиком в коридоре какого-то незнакомого дома. Спасение извне не предвиделось. Тошнота сама по себе прошла. Постепенно возвращалось самообладание, а с ним и чувство юмора, которое сопровождало Семена всю жизнь, и помогало справится с самыми безнадежными ситуациями.

– Дамы! – Семён повернулся к девушкам, так как перспектива разговаривать в голом виде с мужчиной его не привлекала.

Девушки дружно засмеялись. Но ни отсутствие одежды, ни тазик, их, похоже, не смущали.

– Не будете ли вы так любезны проводить меня до туалета, – галантно, на сколько это было возможно в его ситуации, сказал Семён.

Женщины, продолжая смеяться, ответили что-то на незнакомом Семёну языке и поманили парня за собой. Шлинчак ничего не понял, но пошёл. Других вариантов у него не было.

Девушки привели его в тесную, плохо освещённую комнатёнку, вероятно кладовку. Одна из них забрала у него тазик. Другая подвела к стоящему в углу большому чану и жестом предложила забраться внутрь. Шлинчак подчинился. Девушка протянула ему кусок мыла и стала поливать его водой из кувшина. Это было лучшее, из всего, что могло с ним случиться в этот момент. Прохладная вода не только смыла следы недавних проблем с тела, но освежила ум. Другая женщина принесла полотенце и аккуратно, как ребёнка, укутала им парня. Семён пытался понять, кто эти девушки. Но их манеры, внешность, язык, были непонятны и незнакомы ему. Завёрнутого в полотенце Семёна они отвели обратно, к той комнате, из которой он вышел. Постучали. Услышали разрешение войти и, втолкнув внутрь Семёна, захлопнули за ним дверь.

Девушка в сером платье всё ещё сидела в кресле. Перед ней на столике стояла чашка кофе. Луч света переместился, и теперь можно было бы рассмотреть её лицо, но она курила, и клубы дыма, пронизанные солнцем, парили перед ней, создавая плотную завесу. Аромат кофе, перебиваемый запахом табака, дошёл до Семёна, и пустой желудок сжался в комок, напоминая хозяину о своём существовании. Женщина, увидела его взгляд, брошенный на чашку кофе и ватрушку, лежащую рядом, поняла его проблему, но проигнорировала её, продолжая молча разглядывать запелёнатого парня, неловко топчущегося посреди комнаты.

Шлинчак попытался найти свою одежду. Не увидел её. Разозлился, сбросил мешавшее ему полотенце, начал расшвыривать валявшиеся повсюду одеяла и подушки. Безрезультатно. Угрожающе вперился взглядом в невозмутимо молчащую женщину:

– Где? – односложно выкрикнул он.

Она спокойно затянулась, медленно вытащила изо рта причудливую трубку, молча показала пальцем на дверь.

– Ну уж нет! – заорал Семён. – Больше я туда голый не пойду.

Женщина ухмыльнулась и пожала плечами. Семён ещё раз взглянул на дверь. И тут заметил вешалку, на которой была аккуратно развешена его одежда, причём она была выстирана и выглажена. Шлинчак схватил вещи, оглянулся вокруг, ища, куда можно спрятаться от пронзительного взгляда незнакомки. Не найдя укрытия, начал одеваться у неё на глазах, нахально глядя девушке в лицо, по-прежнему окутанное клубами дыма. Одевшись, подошёл к столику, не спрашивая, взял её слегка надкушенную булочку, допил кофе, шумно выдохнул, понял, что вдохнуть в этой комнате нечего, кислород закончился, подошёл к окну, распахнул толстенную портьеру, затем окно и замер.

От яркого солнца Семён зажмурил глаза. Воздух, свежий, тёплый, насыщенный, влажный, пахнущий морем проник в комнату. К запаху моря примешивались ароматы находившейся, вероятно, где-то рядом, кондитерской. Пахло свежим хлебом, корицей, ванилью, кофе и ещё чем-то неопознанным. Яркие пряные запахи дурманили и манили.

Семён, насладившись вдосталь обонятельными ощущениями, обратил внимание на звуки. Это были голоса множества людей, проходивших под окном. Семён был шокирован. Он отчётливо слышал голоса, но не понимал ничего. Он испугался, подумав, что с ним что-то случилось, и он перестал понимать человеческую речь.

Шлинчак слегка приоткрыл глаза. Незнакомый город предстал перед ним в утренней дымке, освещённый розовыми лучами восходящего солнца. Странный, необычный. Окно выходило на площадь, в центре которой стояла круглая башня, которая была на столько высокой, что верхней части из окна видно не было. От площади расходились в разные стороны узкие кривые улочки. А по ним текли толпы народа столь разноликие и пёстрые, что у Семёна зарябило в глазах от разнообразия форм и расцветок одежды.

И тут он услышал знакомую речь.

– Цветочки! Покупаем цветочки! – раздался звонкий девичий голос.

Семён пришёл в себя. С ним всё в порядке! Он не потерял рассудок. Просто он не в России!

В комнату постучали.

Семён повернулся к двери, с трудом оторвавшись от завораживающего зрелища.

В комнату вошёл Андрей.

Семён кинулся к нему навстречу. Наконец-то, сейчас всё выяснится. Андрей расставит всё по местам. Дополнит, исчезнувшие из памяти Семёна фрагменты.

– Доброе утро! – радостно произнес гладко выбритый, свежий и бодрый Житомирский. Выглядел так, будто и не было изматывающего трёхмесячного скитания по морям.

– Андрей! Ты можешь мне объяснить, что происходит, – проигнорировав приветствие, воскликнул Семён, оглядываясь на даму, сидящую в углу.

– Я думал, вы уже достаточно близко познакомились, – с намёком, ехидно сказал Андрей. – А вы, мадам, так и не представились мальчику? – обратился Андрей к женщине.

– Обычно мужчина представляется первым. – жёстко отрезала леди.

– Но вы ещё ничего не объяснили ему? – уточнил Житомирский.

– Молодой человек ни о чём, кроме одежды, меня не спрашивал. – со смешком ответила женщина. – Причём, отнюдь не в корректной форме. – пожаловалась дама.

– Что же ты, Семён, обидел девушку? На тебя это не похоже! – удивился Житомирский.

– Кто она, и что здесь делает?! – устав от бессмысленных фраз, прямо спросил Семён.

– Я здесь живу, – перебив, собирающегося всё объяснить Андрея, сообщила девушка. – А вы что здесь делаете?

Семён растерялся, не ожидав такого оборота. А чего, собственно, он ожидал? Задал он себе вопрос и не смог на него ответить. Более трёх месяцев они плыли из Владивостока в Стамбул. Даже в комфортной обстановке такое путешествие могло быть утомительным. А те условия, в которых оказались они, мало назвать жёсткими, они были невыносимы. Постоянная качка, отсутствие нормальной еды, а порой и воды, то жара, то холод попеременно. И цель путешествия была для Семёна не вполне ясной. Казалось, Андрей просто одержим какой-то идеей, которую никогда не сможет воплотить. А Семён, как собачонка на поводке, которая, оказавшись далеко от дома, жмётся к хозяину, боясь потеряться.

И вот они прибыли в Стамбул. И уже предвкушали, как сойдут на берег. Но их оставили качаться на волнах, не давая причалить, ещё на две недели. В Стамбуле боролись с тифом. И все корабли, прибывшие из России, должны были пройти через карантин. Видимо турки надеялись, что все заражённые за это время уже умрут. А тех, кто остался, они заставляли полностью раздеться и принять душ. Так избавлялись от насекомых – переносчиков заразы.

Семён помнил, что, сойдя с корабля, измождённые, голодные, буквально умирающие от жажды, они шли куда-то ночью. Жутко хотелось пить. Но Андрей не позволял ему заняться поиском воды и еды, настойчиво вёл куда-то. Объясняя, что, если они выпьют сейчас много воды, они не дойдут. Действительно, когда путешественники добрались до конечной точки, ведомой только Андрею и с трудом им найденной, они получили еду и воду. И именно здесь воспоминания Семёна прерывались.

– Почему я ничего не помню, с того момента, как прибыл в этот дом? – спросил он.

– Ты впервые за долгое время нормально поел и выпил воды, сколько хотел. Твой организм не выдержал. Ты потерял сознание, через несколько минут очнулся и затем уснул. И проспал сутки! – объяснил Андрей.

– А ты откуда об этом знаешь? Ты не отрубился после еды? – Спросил Семён.

– Я себя контролировал. Ел немного и пил медленно. – ответил Житомирский.

– А она что тут делает?

– Я ведь уже сказала, что я здесь живу.

– А что это за место?

– Как бы тебе объяснить… – замялся Андрей.

– Да уж говори, как есть, – грубо оборвал Семён.

– Это такой отель, куда мужчины приходят, чтобы «отдохнуть» с женщиной. – витиевато объяснил Житомирский.

– Публичный дом, что ли? – обалдел Шлинчак.

– Фу, Семён, зачем так грубо при даме, – остановил его Андрей.

– Какая же она дама? Это проститутка! – возмутился Семён. И его снова начало мутить.

– Она не… – начал было Андрей.

– Стоп! – жёстко приказала женщина. – А не пойти ли нам погулять, мальчики!

Андрей удивлённо посмотрел на неё. Женщина молча показала пальцем сначала на ухо, затем на дверь.

– Отличная идея! – преувеличенно оптимистично ответил Андрей и вышел из комнаты.

Семёну ничего не оставалось, как выйти следом.

– Я догоню вас! Ждите у башни! – крикнула им вслед девушка.

2. Паранойя

– Опять паранойя? Слежки или прослушки опасаешься? – не скрывая иронии спросил Семён, разминая руки и с интересом оглядываясь вокруг.

– Это не паранойя, – серьёзно ответил Андрей.

– А что, обычно публичные дома посещают шпионы? – захохотал Семён. Он был рад почувствовать твёрдую почву под ногами, вдохнуть свежий воздух, увидеть толпы людей и город, а не бесконечное пустынное море. Оно, конечно, прекрасно, но видеть только океан и тесную каюту три месяца подряд – это слишком!

– Представь себе, посещают. – подтвердил Андрей.

– Им нечем заняться в Стамбуле, кроме как искать нас с тобой! –снова засмеялся Семён.

Но, вспомнив неприятное, переключился на другую тему.

– Слушай, а ты мог бы у неё спросить, было у нас что-нибудь или нет? – шёпотом попросил Семён.

– А ты не помнишь? – пришла очередь смеяться Андрею.

– А чего ты смеёшься! Это ты мне удружил! Воспользовался моим состоянием! Какую-то тётку подложил! – возмущался Семён довольно громко. Но никто не обращал на них внимания. Толпа равнодушна текла мимо.

– Это не тётка, Семён. Это резидент советской разведки. И в ближайшее время мы будем работать под её руководством. – объяснил Житомирский.

У Семёна непроизвольно открылся рот.

– А чего она тогда со мной это…

– Я не знаю, что именно она с тобой… Но роль девушки свободного поведения очень удобна для встреч с разными людьми. Это не вызывает подозрений.

– По-моему, она перестаралась. В постель-то зачем залазить? – обиженно пробормотал Шлинчак.

– Производственная необходимость. Нужно было, чтобы служанки увидели вас вместе в постели, чтобы ни у кого не возникло сомнений по поводу того, зачем вы здесь встречались.

– А издеваться зачем было? В коридор голым выставлять! – не на шутку разозлился парень, вспоминая постыдную историю.

– Ты ходил голый по коридору? – Андрей хохотал долго и заразительно. Видно, не зря долго общался с Семёном. Чему-то у него научился. Раньше такое веселье ему было не свойственно.

– Она выставила меня за дверь с одним тазиком в руках! – возмутился Шлинчак.

– Гениально! Теперь ни у кого в Стамбуле не останется подозрений, – восхитился Андрей.

Шлинчак хотел ещё на что-то пожаловаться, но увидел приближающуюся к ним женщину и опять не узнал её.

Девушка была в ярком платье с глубоким декольте. Волосы небрежно убраны под шляпку. Подол платья слегка подобран, что позволяло увидеть ножку в узорчатом чулке. Губы накрашены яркой помадой. В руках корзинка с цветами.

– Не купите цветов, мальчики? – развязно виляя бёдрами, девушка подошла к ним вплотную. – Обратите внимание на мужчину в синем костюме в кофейне напротив, – шёпотом сказала она. – Не оборачивайся! – остановила она Семёна, обняв свободной рукой за шею и прижимаясь к нему боком.

– Ты можешь обнять меня, дурашка! – продолжила она громко, – Ну что же ты такой скоромный! А ночью ты был, как лев! Где твоя смелость? А?

      Андрей решил спасти друга, слегка обалдевшего от этого представления.

– Мой друг резв только когда сыт, дорогая Лили! – взяв девушку за локоть сказал Андрей.

– Так пойдём накормим мальчика, а то мне не терпится! – на всю улицу произнесла женщина. Лицо Семёна залилось краской.

Лили отдала корзинку Андрею, взяла парней под руки и приступила к делу.

– Ваша задача, – говорила она шёпотом, после каждой фразы сально улыбаясь и прижимаясь то к одному, то к другому, – войти в сообщество иммигрантов из России. Найти руководителей, втереться в доверие и выяснить схему поставки оружия.

– Зачем иммигрантам оружие? – не понял Семён.

– Буржуазия Европы надеется вернуть боеспособность русской армии, вооружить её и использовать против Советской России.

– Ого! Какие планы! А что, в Стамбуле много русских военных? – поинтересовался Семён.

– А ты оглянись вокруг и прислушайся! – предложила Лили.

И действительно, то здесь, то там звучала русская речь.

– Предположительно, сейчас в Турции около полумиллиона русских! – пояснила девушка.

– Я турок вообще не вижу! – удивился Семён – Много людей в военной форме, но это не турки.

– Это интервенты. В коричневой форме – англичане, а в серых и голубых мундирах – французы. – продолжала рассказ девушка.

– Кто поставляет оружие? Англичане или французы? – задал вопрос, уже включившийся в работу Андрей.

– И те, и другие. – ответила Лили.

– Будет трудно остановить этот процесс. Если страны Антанты захватили территорию Турции, а русские военные иммигранты уже не под юрисдикцией России, то остановить создание русского войска за границей практически невозможно. Большинство стран Европы в этом заинтересовано. А у русских офицеров и солдат нет здесь возможности заработать деньги другим путём. – размышлял Андрей.

– Не всё так грустно. Во-первых, содержать всех иммигрировавших русских военных – достаточно дорогое и сложное дело, особенно если это приходится делать длительный срок. И Французам, и англичанам это уже порядком надоело, и они перекидывают обязанности друг другу. Условия проживания у русских, в основном, ужасные. Думаю, долго они терпеть это не будут. К тому же политическая обстановка меняется к лучшему. Вы в курсе последних событий? – спросила Лили, и громко рассмеялась, повиснув на руке Андрея, будто сказала какую-то сальную шутку, а не объясняла шпионское задание.

Семён, пройдя стадию шокового состояния, всё больше восхищался Лили. Она будто раздвоилась. Выглядела, как проститутка, а говорила, как профессиональный агент. Делая это одновременно, ни разу не ошиблась, не вышла из роли и при этом не сбилась с мысли.

– Вы давно здесь работаете? – проникнувшись уважением к сотруднице, спросил Семён.

– Ты что, милый, собираешься посчитать мой возраст? – кокетливо захохотал Лили, приосанилась. – У таких женщин, как я, нет возраста, дурашка! – она потрепала его по волосам. – Я отвечаю только на те вопросы, которые помогут тебе выполнить задание, – прошептала она, жеманно прижимаясь к его плечу. И продолжила опять громко.

– Ну не будь таким серьёзным, милый! Тебе не идёт! Мне гораздо больше нравится, когда ты дурачишься! Помнишь, как ночью? – она опять захохотала, затем зашептала, склонившись к самому уху:

– Или ты будешь вести себя, как профессионал, или тебя раскроют сегодня же! Здесь полно шпионов со всей Европы! Стамбул сейчас самый любимый резидентами всех стран город.

Она поцеловала его прямо в губы:

– Какой ты милашка! Мальчики! В этой кофейне замечательные булочки!

– Пожалуй, я тебя уведу у Семёна! – показал пример профессиональной работы Андрей, хлопая девушку по попе.

Семён, наконец, включился в игру. Распахнул дверь в помещение и органично оправдав своё поведение необходимостью быстро войти, прижался к спутнице и протиснулся внутрь вместе с ней.

В памяти короткой вспышкой пронеслась ночная сцена. Сдержался, чтобы не шарахнуться от дамы. Семён вспомнил своё состояние в тот момент, когда он думал, что находится рядом с Сашей. Тогда он чувствовал полноту жизни. Все ощущения были чрезвычайно яркими. Казалось, что всё на своём месте, мир гармоничен и прекрасен. А сейчас, пробудившись от столь желанной иллюзии несмотря на то, что находился впервые в этом городе, начинал работу над новым, важным и сложным заданием, видел всё вокруг, как через серую сетку, не позволявшую проявиться краскам жизни в полную силу. Чувства будто притупились, не проснулись. И это тяготило его.

Андрей тут же заметил состояние Семёна. Ему не составило труда догадаться о причине пессимизма.

– Как вы думаете, Лили, – спросил Андрей, почти дотрагиваясь губами щеки девушки. – Если восстановят русскую армию и вооружат её, куда придётся первый удар?

– Ах, мне щекотно! – взвизгнула, смеясь Лили. – Какой вы шалунишка! – и тут же перестроилась, – Думаю, что на Украину. Это логичней всего.

– Что вы, что вы, дорогая, я ведь даже не дотронулся! – игриво развёл руками Андрей, – Хотя это так сложно, не дотрагиваться до вашей нежной кожи. – он прижался к ней, обхватив за плечи. Дальше следовал шёпот:

– А конкретней? Семён с Украины. Думаю, лишняя мотивация укрепит его дух. – эта фраза была сказана в самое ухо, её не услышал даже Семён.

– Наверняка, они будут стремиться захватить Киев. Значит пройдут через Житомирскую область, именно она стоит на пути. – Агент явно была знакома с досье Шлинчака, и тоже заметила состояние парня.

– Наш малыш загрустил! – надула губки девушка. – Что же вы такой непонятливый? – обратилась она к Андрею. – Голубкам нужно побыть наедине. Ступайте! Ступайте!

Андрей вышел на улицу. Прохаживаясь под окнами кофейни, словно невзначай, оглядел всю улицу, благо, солнце светило в витрину, превращая её в зеркало. Лили в это время проводила психологическую и идейную обработку, обращаясь к чувству патриотизма Семёна. Видимо она была большим профессионалом. Вернувшись, Андрей увидел вместо размякшего и расстроенного мальчика, погружённого в воспоминания, сосредоточенного и решительно настроенного бойца, готового сражаться за Родину, за благополучие своих близких.

– Да, я понимаю, что моя семья не будет счастлива, если снова начнётся война, её жизни будет угрожать опасность. Да, я готов сражаться за…– патриотично воскликнул юноша, но Лили предусмотрительно закрыла его рот поцелуем.

– Дурашка, за меня не надо сражаться! Я уже вся твоя!

Семён скривился от неожиданной ласки. Но в этот момент официант принёс завтрак. Свежий хлеб, яичница, булочки с корицей, кофе. Всё это издавало умопомрачительный аромат. Аппетит легко вернулся к нему. Три месяца плаванья они питались исключительно морепродуктами и ни разу не ели досыта. А тут такой праздник для живота! Семёна, съевшего три порции, пришлось с силой оттаскивать от стола.

– Милый, боюсь, что твой животик лопнет! Пойдём погуляем, а потом снова вернёмся сюда! – уговаривала Лили Семёна, запихивавшего в рот очередную булочку. – мне нужно рассказать вам о политической обстановке. Если не хочешь, чтобы я всё время тебя обнимала, придётся выйти.

Довод подействовал.

3. Галатская башня

Они поднимались по винтовой лестнице Галатской башни.

«Шестьдесят семь метров в высоту. Построена она была в четырнадцатом веке генуэзцами, которые захватили этот район у византийцев. Основали здесь поселение и начали возводить оборонительные сооружения. Башня находится на вершине высокого холма. Возвышается над уровнем моря на 140 метров. В период правления султана Мурада третьего здесь была обсерватория. А в семнадцатом веке башня послужила отправной точкой для одного из самых первых полётов. Учёный Ахмет Челеби соорудил крылья, спрыгнул с башни, перелетел через Босфор и благополучно приземлился в азиатской части города.»

Это всё скороговоркой рассказала Лили, пока они поднимались. Говорить о деле она всё равно пока не могла, так как вокруг были стены, а у стен бывают уши. А терять время зря она не привыкла.

О делах начала рассказывать, лишь когда вышли на смотровую площадку. Здесь ветер свистел так, что подслушать что-то было невозможно. Но Семён не мог её слушать. Перехватило дыхание. И вовсе не из-за ветра. Великолепная панорама открылась его взгляду. Босфор – самый узкий пролив между континентами сверкал и искрился перед глазами, деля сушу на две огромных части: Европу и Азию. Осознать этот факт было трудно. Два разных континента выглядят с этой точки просто как два берега реки. А вот великолепие Стамбула оценить было можно. Он расстилался до горизонта, скреплённый несколькими мостами, перекинутыми через Золотой рог и Босфор, которые не позволяли распасться городу на отдельные части. И это не просто визуальный образ. Это реальная функция данных магистралей. Большие корабли и маленькие судёнышки скользили по воде, делая свои стежки по ткани города, тоже сшивая разрезанный водными артериями поселения в единое городское пространство.

Пока Семён наслаждался видами, Лилия рассказывала о последних событиях. А их за прошедшие месяцы произошло очень много. Иногда история сжимает время, и изменения происходят настолько стремительно, что счёт идёт даже не на месяцы, на дни.

– И гражданские и военные беженцы живут, в основном, на Принцевых островах. – говорила девушка, показывая рукой в сторону мраморного моря.

– Это отдельное поселение? – уточнил Андрей.

– Нет. Это район Стамбула. Он состоит из четырёх больших островов и пяти маленьких.

– Как туда можно добраться?