ВОВКА:
– Ладно…
МАМАНЯ (передразнивая Вовку):
– …Ла-а-дно!.. (и легко, по-матерински, толкнула Вовкину вихрастую голову).
БАТЯ:
– Осенью тебе тётя Света из Волгограда сала пришлёт…
МАМАНЯ:
– Позвони, как приедешь.(тяжело вздохнула) Ты уж там с соседями по общежитию постарайся не ссориться.
БАТЯ:
– В обиду себя не давай никому…
Мать опять тяжело вздохнула
ПРОВОДНИЦА(громким звенящим, противным голосом):
– Провожающие!.. Выходим! Отправляемся!..
Мама и Папа бросились обнимать и целовать сына… Вовка пошёл провожать их к выходу, они продолжали одновременно говорить, давая сыну последние наставления.
БАТЯ и МАМАНЯ(вместе):
– Даже в туалет с сумкой!.. Картошку в прохладное место!.. Позвони сразу!.. Тётя Света… сало… В Партию… С соседями…
АВТОР:
И вот!.. Вовка остался один в купе… За окошком стоят Батя и Маманя… Что-то говорят… Но он их не слышит… Окно не открывается… Батя смахнул слезу… Маманя держится… Она никогда не плачет…
И вот поезд с лёгким рывком тронулся… И Вовка почувствовал, как в момент этого рывка как будто разорвалась какая-то домашняя мягкая, тёплая шерстяная ниточка, связывающая его с этими людьми. Мать и Отец долго вели его по жизни, заботливо привязав его этой ниточкой к себе… И вот они привели его, как котёнка, к поезду, посадили в купе… И ниточка порвалась… А что дальше?!.. А дальше сам!.. Всё САМ! Каждое решение, принятое им в жизни, будет ТОЛЬКО ЕГО РЕШЕНИЕМ… Каждая ошибка – ТОЛЬКО ЕГО ОШИБКОЙ… И теперь он САМ должен идти по дороге жизни безо всяких ниточек и верёвочек. И такая тоска сжала Вовкино сердце, что он уронил свою голову на ладошки и горько заплакал… «Фирменный» набрал скорость и всё дальше и дальше уносил его от Бати и Мамани, которые всё ещё стояли на перроне… Он сидел один в пустом вагоне поезда… Сидел и плакал… И как же одиноко ему было в эту минуту…
– Бутуп-бутуп, бутуп-бутуп – настукивали колёса…
ПРОВОДНИЦА (зашла без стука в купе с постелью в одной руке и чаем в мельхиоровом подстаканнике в другой):
– Да ты не переживай!.. Приедешь в Москву, знаешь, какая интересная жизнь у тебя начнётся!.. Так что не плач! Всё у тебя будет хорошо!..
ВОВКА (поняв, что проводница застала его в момент минутной слабости):
– А я и не плачу… С чего вы взяли!.. Вовсе я не плакал!..
ПРОВОДНИЦА (скрывая добрую улыбку):
– Конечно, не плакал! Я и не говорила, что кто-то плакал!.. (уходит, выложив на стол перед Вовкой из кармана белого передника ещё парочку сахарных кубиков и ржаную печенюшку).
АВТОР:
– Бутуп-бутуп, бутуп-бутуп -, стучали колёса…
– Бу-туп, бу-туп, бу-туп, – отвечало Вовкино сердце…
Яичко, отварная курочка и солёный огурчик окончательно подняли ему настроение. Вовка лёг на верхнюю полку (хотя мог выбрать любую полку и любое купе вагона). За окнами уже стемнело… Он смотрел в окно… Огромная полная луна сопровождала поезд, не отставая и не обгоняя его…В какой-то миг Вовке показалось, что в лесу рядом с путями сверкнули глаза какого-то животного… Прогрохотал встречный поезд… Сверкнули огни какой-то деревеньки… Свет фар на переездах… Лампа в будке стрелочника…
…И... И он уснул! И снилась ему Москва… Он в институте, на лекции… И почему-то рядом с ним… стоит… Мешок картошки… Смена картинки… Он ходит по институту из аудитории в аудиторию, не расставаясь со своим мешком… Что-то ищет… Зашёл в какую-то комнату… Там сидят люди почему-то в военной форме… Молчат… Он с мешком стоит посреди комнаты… Все строго и вопросительно смотрят на него… Он не может набраться сил, чтобы задать главный вопрос… И тут он понимает, что не помнит какой же вопрос главный… и… вообще, зачем он здесь… да и где это «ЗДЕСЬ»?!.. Но,неожиданно ситуацию спасает… МЕШОК!.. Мешок, вдруг ожил, немного по-стариковски покряхтел…, по-солдатски оправился, хрустнув картофельными внутренностями…, откашлялся, отчего в комнате запахло молодым картофелем и вежливым голосом, немного картавя, спросил:«Пкрошу пкрощения, тут мой дгруг интехресуется,– и неожиданно, перестав картавить,чётко и уверенно закончил фразу, – СКАЖИТЕ, А ЗДЕСЬ В ПАРТИЮ ПРИНИМАЮТ?!»
КОНЕЦ
ЗАНАВЕС
Глава 3
– …Занавес… Когда откроют занавес, я вижу только самый край сцены!.. М-да!.. Угораздило же меня достать билет на такое неудобное место… И стоило ли ради этой контрамарки целую неделю корячиться, разбирая архив «Большого», – так рассуждал молодой Студент – Театрал, попавший впервые в жизни в «Большой Театр»… Со своего места, находящегося в максимально верхней и в максимально правой точке зрительного зала, он видел (да и то, если при этом стоял) только оркестровую яму и совсем незначительную часть сцены…
Это был молодой человек лет двадцати. Одет он был в достаточно неплохой серый костюм «тройка», правда рукава пиджака и рубашки были ему несколько коротковаты… Из рукавов сантиметра на два торчали его белые узкие запястья, на которых, будто на шарнирах, болтались как у Буратино, огромные ручищи… Смотрелось это несколько несуразно и даже, можно сказать, как-то «по-клоунски»… На шее у молодого человека красовалась огромная фиолетовая бабочка… Ну и, наконец, копна тёмно-русых волос на его голове, напоминающая ёршик трубочиста, нос картошкой и бровки «домиком» окончательно завершали его комический образ.
Молодой человек, уже давно привык, что его вид часто вызывал улыбки у окружающих. Но он не видел в этом ничего дурного, и совсем не обижался… Ведь это были ДОБРЫЕ улыбки… А разве можно обижаться на доброту?!..
Милый мой Читатель!.. Пока музыканты оркестра продувают мундштуки, подтягивают струны и смазывают канифолью смычки, а зрители занимают места в зале, листая либретто и откашливаясь, я предлагаю тебе сделать ещё один шаг в сторону более близкого знакомства с главным героем нашего повествования и плеснуть в сосуд понимания его образа ещё немного красок…
Да!.. Да!.. Я уже чувствую, как Ты, мой Дорогой Читатель, хватаешь меня за рукав и придерживаешь, не давая уйти в нескончаемые описательные дебри!.. Постараюсь покороче!..
Итак!.. Молодого человека звали Владимир. Был он студентом одного из Московских технических вузов. Учился он достаточно прилежно… Настолько прилежно, что даже получал повышенную стипендию…Благодаря этому ему удалось скопить небольшую сумму на довольно неплохой, почти не ношенный костюм- «тройку», пусть немного не по росту, но в нём уже можно было идти в Театр… А Театр Владимир обожал… Обожал ну прямо по Белинскому!.. А именно всеми фибрами своей души…
Его любовь к Театру была, можно сказать, ВСЕПОГЛАЩАЮЩЕЙ… Всё своё свободное время он отдавал занятиям в студенческом Театре… И если бы он с треском не провалился на первом же туре при поступлении во ВГИК*, то, не раздумывая изменил бы свою судьбу и бросил свой технический ВУЗ, на третьем курсе которого он в то время учился… Он не пропускал ни одной более или менее значимой премьеры во всех Московских театрах… Ради вожделенной контрамарки он мыл полы в театрах, разбирал театральные архивы, подметал, близлежащую территорию… И!.. Участвовал в «Ломках»…
Ломка
Очерк
Из жизни студентов конца восьмидесятых годов
…Ломка!.. Это словечко прочно входило в жаргон студентов конца восьмидесятых годов… Я попытаюсь тебе, мой Друг, вкратце объяснить смысл этого необычного понятия…
Для того, чтобы купить билеты на какой-либо модный спектакль в те времена необходимо было совпадение нескольких факторов.
Во-первых, нужно было быть у окошка театральной кассы уже в момент её открытия, что проблематично, ибо студенческие общежития, как правило, находились далеко от центра Москвы, а метро открывалось только в полшестого.В то время как некоторые кассы начинали работать с семи часов утра.
Во-вторых, нужно было быть у кассы вместе с председателем студенческого профсоюзного комитета, который имел право покупать билеты, что называется оптом (сразу партию билетов в несколько театров), и, к тому же, существовала специальная профсоюзная бронь, на которую мог претендовать этот профкомовский студенческий благодетель…
И, наконец, в-третьих, нужно было иметь прочную одежду с «намертво» пришитыми пуговицами, и быть при всём при этом ещё и физически развитым человеком…
Итак!.. Как это работало?..
