Тримонциум

Как ни грустно в этом непонятном мире, он все же прекрасен…

И.Бунин

Часть I

Так назывался раньше старинный город на Балканах. Название теперь он носит другое, но стиль и дух остались прежними.

Знойное южное солнце медленно поднимается из-за горизонта. Старинные дома построенные из красного кирпича и черепицы, расположенные на склонах холмов, а также кварталы из новых современных зданий, вносящие свой особый тон и свежесть в городской пейзаж, молчаливо и величаво принимали божественный дар природы – наступление нового дня.

Явление столь обычное производило на меня смутное ощущение загадочности и вечности. Казалось эти холмы (а их всего в городе 7), огромные камни и земля, густо заросшая кустарником и травой, скрывают великую тайну прошедших времен. Ощущаю где-то далеко, в прошлом, жителей этой земли – величие их ума, тела и духа.

Откуда-то издалека или изнутри слышу голос великого римлянина:

«…Душа неустойчива,

судьба загадочна;

Жизнь – борьба и странствие по чужбине.

Все следует делать, обо всем говорить и помышлять так, как будто каждое мгновение может оказаться для тебя последним».

Знакомясь с людьми, я обратил внимание на одну интересную особенность – у всех чувствовалась любовь и преданность этой земле, этому городу.

Почему?

Мне никто не мог этого объяснить. Ведь каждый город имеет свою историю, специфику, судьбу и в своем роде особый.

Но тут дело в другом.

В чем же?

Я так до конца и не понял.

Может быть, дело в самих людях живущих в этих местах.

Откровенно говоря, ехать я сюда не хотел, не потому что мне было не интересно. Путешествовать я всегда любил. Тем более тут такой случай – поехать руководителем студенческого трудового отряда в другую страну (не называю строительного, потому что мы все время убирали овощи и фрукты). Работать вместе со студентами из других стран в составе интеротряда – это же прекрасно.

Но ехать я не хотел. Видимо, не будь этой поездки, все было бы иначе. Но я поехал.

9.07…

Дома решил писать дневник. Однако сразу задаю себе вопросы – Буду ли до конца откровенен, и буду ли писать постоянно?

Для кого я пишу?

На первый вопрос могу ответить так – не знаю, буду писать как получится.

На второй – для себя.

Потому-что испытываю в этом необходимость.

Сегодня вечером уезжаю с отрядом в Болгарию сроком на сорок дней. Не много, но и не мало. Понимаю, что ответственно – за всех и за все отвечаю я с комиссаром.

Что испытываю я за несколько часов до отъезда?

Все вещи почти уже уложены. Осталось мелочи. Сижу один в комнате. На улице летний жаркий день.

На душе грустно.

Грустно не только от того, что уезжаю. А вообще в последнее время было очень грустно. Сейчас легче. Есть на то причина.

Сейчас собираюсь с мыслями, правда где-то осознавал и раньше, что сейчас главное выполнить задание.

Все надо направить на это.

Читаю мысли Марка Аврелия – древнеримского философа – стоика, великого императора.

«Кто видел настоящее, тот уже видел все бывшее и будущее…

Все однородно и единообразно. Какая частица безмерного и беспредельного времени уделена каждому из нас?

Время человеческой жизни – миг;

ощущение – смутно;

строение тела – бренно;

душа – неустойчива;

судьба – загадочна;

слава – недостоверна;

жизнь – борьба и странствие по чужбине;

посмертная слава – забвение…

Но, что же может вывести на путь? Ничто, кроме философии…

Представь себе, что ты уже умер, что жил только до настоящего момента, и остающееся время жизни, как даставшееся тебе сверх ожидания, проводи согласно с природой…

Оглянись на прошедшее, столько переворотов пережили уже государства!

Можно предвидесть и будущее. Ведь оно будет совершенно в том же роде и не выйдет из ритма, происходящего ныне.

Поэтому и безразлично, будешь ли ты наблюдать человеческую жизнь в течении сорока лет или же десять тысяч лет. Ибо что увидишь ты нового?

Все следует делать, обо всем говорить и помышлять так, как будто каждое мгновение может оказаться для тебя последним… Самая продолжительная жизнь ничем не отличается от самой краткой. Ведь настоящее для всех равно, а следовательно, равны и потери – и сводятся они всего навсего к мгновению. Никто не может лишиться ни минувшего, ни грядущего.

Ибо кто мог бы отнять у меня то, чего я не имею?

12.07…

Находимся с отрядом в городе Велико-Тырново. Позавчера вечером приехали из г.Горно-Оряховица. Разместились поздно на турбазе «Ивайло».

Хоть и заплатили по 3-4 лева за сутки, но были довольны. Живем в двух комнатах 8 ребят и 8 девушек.

В г.Горно-Оряховицы нас встретила милая девушка из Пловдивского института – она студентка первого курса.

Тут два дня была большая жара где-то 38-40°С.

Ночью пошел небольшой дождь, где-то рядом, а тут по моему дождя не было. Но сегодня не солнечно. Душно, но не так.

Вчера днем были и первые стычки характеров. Конфликт устранил, но я этим не доволен.

Намечаются группировки и среди девочек и среди ребят. Убеждаюсь, что нет труднее работы, чем работа с людьми. Особенно если работа носит ответственный характер и для тебя и, для общего дела.

К каждому нужен свой подход. Нельзя одними методами действовать на всех.

Завтракаем и ужинаем дома (у нас есть консервы и другие полуфабрикаты). Пока в городе не кушали. Чувствуется гостеприимство болгар.

Вчера наши ребята решили купить арбуз на базаре. Когда крестьяне продававшие арбузы узнали, откуда они, с них денег не взяли – угостили просто так.

Проезжали через территорию Румынии, Болгарии. Видели деревни, города, поля с виноградниками, овощами, уже созревшей пшеницей.

Наблюдали везде как трудятся люди на полях, при ремонте дорог и других объектах. И это в такую жару.

Вспоминаю свой дом, родных, односельчан, места где вырос – и думаю. Там все также. Работа до пота и радость от труда.

Особенно в ранней юности к вечеру жара немного убывает, приходишь домой уставший, вялый какой-то.

Как только помылся холодной водой усталость проходит сразу.

И начинает вечереть, все как то становится тихо, кругом зелено, пахнет травой. На душе становится хорошо и мысли приятные как вести бегут, мечтать охота и день прожит как будто – не напрасно.

Размечтался. Хотел описать состояние удовлетворения от физического труда. Давно физически не работал.

По моему, физический труд (пусть даже физкультура) просто человеку необходимы!

Сейчас сижу и пишу эти строки. Дело идет к вечеру. Чувствую, что нахожусь вдали от того, что мы называем Родиной и смотрю за своими подчиненными. Они все очень разные. Спокойно себя не чувствую, потому что отвечаю за всех и за все.

Ходил по городу, просто гулял. Постоянно думаю. Анализирую все свои действия до поездки. Обстановка немного отвлекает.

Всю положительность и отрицательность своих действий осознаешь отчетливее. Думаешь так бы я уже не сделал, или как это я мог такое сделать, или сказать?

Ты не ты. Так не так.

Почему так, а не иначе?

А как будет?

Небо потихонько заволакивает. Вечереет. Нет группы студентов, ушедших с комиссаром загорать. Уже 1915. А должны быть в 19оо.

Прийдут, соберу отряд, организую собрание.

Почти каждый вечер брожу по улицам города Пловдива, всматриваясь в здания, площади, тротуары, в лица людей и та щемящая душу боль, с которой я сюда приехал, не покидала меня ни на минуту.

Все мои мысли были дома.

А тут все воспринималось обычно. Я задумался.

Люди как люди, город как город, тот же темп, тот же ритм, та же жизнь с ее вечными проблемами и заботами.

Дни проходили однообразно. Каждый последующий день стал походить на предыдущий.

Оставалось удовлетворение только от чувства выполненного долга.

В один из дней я познакомился с девушкой, которую звали Сильвия. Это было вечером, на террасе. Было свежо. Все – и гости, и организаторы этого вечера чувствовали себя легко и непринужденно. Я ее увидел впервые. Три девушки танцевали в общем кругу. Обоих я знал раньше.

На вид симпатичная, как все, но что-то в ней было такое особенное – наверное, ее естественность. Она мне понравилась.

Приблизившись к ней, уловив глазами ее взгляд, я сказал:

– Вы хорошо танцуете.

– Спасибо – ответила она,

– Как Вас зовут?

– Сильвия.

– А меня Александр.

Она меня познакомила со своей подругой Витой.

Вечер закончился и мы стали друзьями. Виделись мы каждый день. Втроем гуляли по городу, ходили в кафе, беседовали. Они много рассказывали о себе, о городе.

В один из вечеров мы пошли всей компанией на концерт в летний театр.

Концерт мне понравился, особенно их знаменитый «комик». Небольшого роста, под «цыгана» вышел он со скрипкой и пародировал всех знаменитостей эстрады.

Кругом все хохотали. Смеялся и я. Девушки наперебой переводили его шутки.

Возле Сильвии сидел рядом ее знакомый. Мне показалось, что она ему уделяет внимания больше, чем просто знакомому. Настроение у меня изменилось, хотя я не подавал виду. Да и Вита, сидевшая рядом, вела себя естественно и просто, и была ко мне внимательна. Она была не просто симпатичной, но даже красивой – особые черты лица, светлые глаза, приятная улыбка, невысокого роста, хорошо сложена.

Где-то посередине концерта подул сильный ветер, небо заволокло и пошел сначала мелкий, а затем крупными каплями сильный дождь.

Хотя у меня был зонтик, мы с Витой здорово промокли. Один из приятелей был на машине и довез нас до общежития института, где мы жили, и где, следовательно, расположился наш студенческий интеротряд.

Все мокрые влезли в машину (кажется нас было 7 или 9 человек), смеялись и шутили. Затем в общежитии собрались у кого-то, играли в рулетку.

Было очень весело.

Этот летний, теплый дождь с ветром и этот вечер придали мне некоторую свежесть и утешение.

Многие девушки ходили в джинсах. Вита же при своей фигуре одевала то платья, то юбку с чем-то. Я как-то спросил:

– Вита, почему ты не носишь джинсы? Они, наверное, тебе идут?

– Просто не хочу. Если хочешь, я завтра одену.

На следующий день она появилась в джинсах. При встрече она многозначительно посмотрела на меня и улыбнулась.

Я ей ничего не сказал, но про себя отметил: она в джинсах была еще лучше, чем в юбке.

В один из дней, Сильвия, я, Вита и два товарища из Германии, с которыми я был знаком уже целую неделю, пошли в город.

Сначала сходили на мемориальный комплекс памяти погибших воинов во второй мировой войне, затем пошли к памятнику советским воинам-освободителям – знаменитому «Алеши».

Поднимались медленно, не спеша. Памятник находится на одном из живописных холмов. Вокруг много зелени. Собрали цветы и каждый, молча, возложил их у подножия обелиска.

Собирая цветы, мы вели непринужденную беседу, но я понял это по взгляду девушек, что как и я, так и они испытывают какое-то легкое волнение. Успокоились только тогда, когда оба парня – Штефан и Зигмунд, последовав нашему примеру, молча положили цветы к подножию постамента.

Мы ни о чем не говорили, но каждый из нас думал о том же – о прошедшей войне, о тех, кто своей жизнью подарил нам сегодняшний день, о том, какой долгий и тяжелый путь прошли наши народы к этой победе, и о том, что нам сейчас хорошо. Ибо молодость – это всегда хорошо. Хорошо трудиться, общаться, узнавать друг друга, мечтать о чем-то, уверенно идти к своей цели.

И было такое ощущение, что будто мы в чем-то виноваты перед историей, что наши народы тогда вели такую жестокую и кровопролитную войну.

Постояв немного, мы начали спускаться вниз по направлению к нашему временному, но общему дому.

Вечером я сказал девушкам, что хочу поехать завтра после работы в соседний город.

Сильвия пожелала поехать со мной.

Когда я пришел после работы к ней в комнату, она лежала, закрыв глаза. Было видно, что устала, но увидев меня, сказала с улыбкой:

– Поедем?

И мы пошли на автовокзал. Приобрели билеты и сели в автобус. Поездка была интересной. Вернулись мы поздно вечером. Дорога нас слегка утомила и мы с Сильвией, условившись на следующий день пойти погулять по городу, расстались.

Было еще не так поздно. Приняв душ и вернувшись в комнату, я пытался что-то читать, но не читалось. Я подошел к окну, долго стоял неподвижно, всматриваясь в наступающую ночь. Взгрустнулось.

Утром получил письмо из дому.

Писала мама. Сообщила, что умерла бабушка – моя вторая мать. Я внимательно прочитал несколько раз письмо. Мама писала, что бабушку уже похоронили.

Перед отъездом я заходил к ней попрощаться. Она была в возрасте, была больна. Но сколько раз с ней такое бывало? Думал я тогда, что все пройдет, как это бывало раньше, но никак не мог предвидеть, что вижу ее в последний раз. Она была в ясном уме. Что-то мне говорила, а когда я уходил, не стала меня провожать – продолжала лежать, наверное, была очень больна.

Получив такое известие, я сник – было грустно и жалко.

В этот же день к вечеру мы пошли в город. Бродили по его узким и прелестным старинным улочкам. Вечерело.

Мы присели отдохнуть на большую каменную плиту, которая находилась на углу одной из улочек. Разговорились.

Мимо нас, сгорбившись, с палочкой медленно шла милая старушка и, поравнявшись с нами, по-видимому, услышав, что мы говорим по-русски, спросила:

– Какое сейчас время?

– Без 15 восемь – ответил я и тут же спросил:

– Простите, откуда вы знаете по-русски?

– Я русская – ответила старушка спокойно, видимо уже привыкшая, что в этом городе можно часто слышать русскую речь.

Посмотрев на нас, также спокойно спросила:

– Любуетесь городом?

– Да, знакомимся с его старой частью – ответил я.

– Пойдемте со мной, я вам кое-что покажу, вдруг уверенно сказала старушка.

– Вы местные? – обратилась она к девушкам.

– Да, мы из этого города – ответила Вита.

– Тогда тем более, вам надо это знать – сказала старушка.

Мы поднялись вверх по улочке, зашли во двор и оказались на крутом каменистом склоне, откуда открывалась панорама большей части города. Старушка вошла в дом, и через некоторое время вернулась к нам, держа в руке старую, потрепанную и не очень толстую книгу.

– Посмотрите внимательно на тот холм, который видится вдали, показывая рукой, сказала старушка.

– Вы видите вершину горы, а теперь, посмотрите на этот рисунок в книге.

На рисунке была очерчена голова льва. Всмотревшись внимательно в вершину горы, мы увидели, как закат солнца отчетливо высвечивал силуэт головы льва.

– Это и есть символ нашей Родины – сказала старушка.

Увиденное, четко соответствовало рисунку в книге.

Не будь этого разъяснения, я никогда бы не заметил такого сходства.

И это явление, и сама старушка нас заинтересовали.

Осмелившись, я спросил:

– А как получилось, что вы, русская, оставили свою родину и остались здесь жить?

Я почувствовал, что вопрос ей не понравился.

Немного помолчав, она с неохотой ответила:

– Я встретила в жизни друга и переехала сюда к нему. Мы прожили большую и красивую жизнь.

Жаль, что его нет рядом со мной – тихо и грустно сказала она – он в прошлом году умер.

Я не счел нужным больше задавать ей вопросы.

Вдруг она, повернувшись в другую сторону, сказала:

– А вот там, вы видите реку и мост.

– Да – ответили мы.

– Вы бывали в Киеве? – спросила она меня.

– Бывал – ответил я

– Этот мост похож на мост через Днепр в Киеве.

В самом деле, всмотревшись внимательно, я открыл для себя еще одну вещь – как будто я стою на правом берегу Днепра в Киеве.

– Когда мне бывает грустно, я всегда прихожу на это место, долго смотрю в эту сторону и вижу перед собой мою Родину – сказала старушка.

– А вообще я не жалею, что прожила здесь свою жизнь – снова продолжила старушка – люди меня здесь хорошо приняли.

– Жаль, что нет рядом моего друга – опять грустно и тихо сказала она, будто чувствуя за собой вину, что осталась жить.

Почему прожила? Она сказала, что прожила свою жизнь, подумал я.

Словно прочитав мои мысли, она, повернувшись ко мне, спросила:

– Вы бывали когда-нибудь на нашей осенней выставке?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.