Я ставлю его на землю, и он тут же срывается с места, чтобы гоняться за их собакой Дорой. Иду в дом, собираю свои вещи, а потом выхожу во двор, как раз когда Ира накрывает ужин в беседке.
–Поешь с нами? – предлагает она.
– Не откажусь, – отвечаю, усаживаясь за стол.
Через пару минут к нам присоединяются Витя и Вадик.
– Ты не надумал вернуться на родину? – спрашивает брат, когда мы приступаем к ужину.
– М-м-м, Ир, жаркое просто нереально вкусное, – произношу я, плавно съезжая с темы, которую уже устал обсуждать.
– Спасибо, – улыбнувшись, отвечает она и подмигивает мужу.
– Хватит уходить от ответа, – недовольно бурчит Витя.
– Ну что ты хочешь от меня? – устало спрашиваю я. – Сказал же, я остаюсь в Гааге.
– Ты только представь себе, какие тут перспективы с твоим опытом и образованием! – восклицает Витя. – Ты ж можешь и тут консультировать и подавать документы.
– Вить, ну давай реально прикинем, сколько людей подает иски в ЕСПЧ*? Что молчишь? А я тебе скажу. За последние пять лет не больше двадцати исков.
– Да эта двадцатка обеспечит тебе безбедное существование на все пять лет! – давит он. – И, кстати, Макар с ребятами решили развивать направление международного права. Тебе можно сдать экзамен, получить адвокатскую лицензию и работать у них.
– Вить, если я когда-нибудь и вернусь на родину, то буду сам себе начальник, ни на кого работать я точно не стану.
– Ох, какой гонор, видела, Ир? И откуда только?
– Очень смешно, – скривившись, отвечаю я.
– А если серьезно, задумайся. Найдешь себе здесь достойную девочку, женишься, построишь дом неподалеку. Кстати, есть вариант выкупить участок через два дома от нашего. Красота же! Свежий воздух, и на работу добираться недалеко. Я куплю тот участок, а ты начнешь строить, когда надумаешь переехать, а? Подарю его тебе на свадьбу.
– Экий ты скорый, – качая головой, отзываюсь я. – Что тебе неймется?
– Вадик! – восклицает Витя, когда сын выдавливает кетчуп прямо себе на футболку.
Брат перехватывает у сына бутылку с кетчупом, ставит ее на стол, а потом берет Вадика и несет его в дом, приговаривая, что так себя за столом вести нельзя.
– Он скучает по тебе, – говорит Ира, как только парни скрываются за дверью, и я перевожу на нее взгляд. – Никогда не скажет этого, но скучает. Постоянно читает о выигранных делах в ЕСПЧ, выискивая твое имя. Он гордится тобой и безумно любит, но произнести это вслух будет как-то не по-пацански, вот он и выражает свою любовь как может. Кстати, тот участок он уже давно купил, но никому не говорит об этом, даже мне. Думал, что от меня можно такое скрыть, наивный. Витя и правда надеется, что ты вернешься.
Я молча киваю. Мы оба понимаем, что эти слова – еще один способ давления на меня. Я и так знаю, что брат любит меня, а он знает, что его чувства взаимны. Но, чем дольше ты живешь в Европе, тем меньше тянет возвращаться в родную страну. Потому что ты знаешь, что перестанешь жить и станешь выживать. Независимо от того, сколько у тебя денег, жизнь в нашей стране – это всегда вызов. Хотя, надо признать, что с каждым годом тоска по дому становится все сильнее. Но я не признаюсь в этом даже самому себе. Иначе зачем все это было? Любимый мужчина мамы старался не просто так, и мне кажется, если я сдамся и вернусь, все его старания пропадут даром. Даже учитывая уже принятое для себя решение, слова Иры заставляют меня задуматься.
_________
*ЕСПЧ – Европейский суд по правам человека
Когда рушатся планы
Я делаю первый глоток чая, когда на кухню заходит папа. Поставив чашку, разворачиваюсь на выход, но слышу за спиной его голос:
– Ася, сядь.
– Мне надо домой.
– Сядь, я сказал! – грозно приказывает отец, и я медленно разворачиваюсь. Когда он в последний раз так со мной разговаривал? Ага, точно. Ни-ког-да. Поэтому я стою и шокировано пялюсь на него. – Нам нужно поговорить.
– Ты с Кристиной не наговорился?
– Не дерзи. Сядь за стол.
Мне не нравится слышать такой тон по отношению к себе, но ослушаться я как-то не рвусь. Приземляюсь на стул и готовлюсь слушать.
– Во-первых, напомню тебе, что все, чем ты богата, дал тебе я. А потому, мне кажется, заслужил твое уважение. К тому же, я стараюсь не лезть в твою жизнь. – Я открываю рот, чтобы возразить, но поднятая отцом кверху ладонь – сигнал к молчанию, и я смыкаю губы. Пыхчу от злости, как паровоз, ноздри раздуваются, грудная клетка ходит ходуном, но я все же сижу на месте. – Во-вторых, не ты ли говорила, что мне пора наладить личную жизнь?
– Но не с маминой сестрой! – наконец не выдерживаю.
– Ася, сердце не выбирает.
– Выбирает и еще как! Это же просто орган! Ты запросто можешь приказать ему не любить. Погоди… ты что, любишь ее?
– Не знаю. Но я еще достаточно молод, чтобы построить свою жизнь заново, не считаешь?
Теперь я смотрю на папу другими глазами. Он ведь и правда еще молод, всего сорок три. Подтянутый, красивый, с бликами седины на висках, которая его не портит, а, наоборот, добавляет ему мужественности и красоты. Папа у меня очень красивый, немудрено, что женщины на него бросаются. Но как в эти ряды попала младшая сестра мамы, остается загадкой.
– Считаю, – мне приходится признать его правоту. – Но папа! Это же сестра мамы! – снова напоминаю ему.
– И что? Я не могу влюбиться в нее? Не могу построить с ней отношения?
– Это же практически инцест!
Папа кривится, а потом стучит ладонью по столу.
– Значит, так. Я не стану обсуждать с тобой свою личную жизнь. Ты хотела, чтобы я начал двигаться дальше? Я начал. С кем и как – не твое дело!
– А я встречаюсь с доставщиком, – наивно полагаю, что папу это заденет, но он смотрит на меня, как на несмышленыша.
– Пиццы?
– Почему сразу пиццы? Он, например, доставлял цветы и декорации на свадьбу моей подруги.
– И как? Нормальный парень?
Я прищуриваюсь и впиваюсь взглядом в отца.
– Ты просто спрашиваешь, нормальный ли он? Серьезно, пап?
– Серьезно, Ась, – кивнув, отвечает он. – Тебе сколько? Двадцать один?
– Двадцать два, – бурчу я.