– Чем? – удивился милиционер.
– Ну, пусть покажут что-нибудь интересное, – сказал он раздраженно. – Например, разбери и собери автомат. Хоть какой-то толк будет!
Юлия Михайловна открыла было рот, чтобы остановить своего сына, но так ничего и не смогла сказать, потому что Николаша как завороженный взял за руку милиционера и пошел с ним куда-то. Она посмотрела на мужчину, хотела отчитать его за непедагогичное поведение, но он опередил ее вопрос:
– Не волнуйтесь, все будет хорошо. Ему сейчас лучше уйти. Зачем на кровь смотреть? А там опытные педагоги, они присмотрят за ребенком.
И тут же с юмором представился:
– На всякий случай, меня зовут Владимир Леонидович, я заместитель директора этого, с позволения сказать, культурного заведения.
Юлия Михайловна отчего-то покраснела и ответила:
– Очень приятно, Юля, но я не врач.
– Неважно, – Владимир Леонидович тряхнул плечами. Он продолжать держать раненого. – Главное, вы знаете, что надо делать. А то я, честно говоря, немного растерялся.
Они успели перекинуться еще несколькими ничего не значащими фразами до тех пор, как им принесли бумагу. Затем приехала «скорая» и увезла раненого. Пришел участковый и попросил дать показания. Владимир Леонидович все это время был с ней рядом. Она чувствовала его запах, перехватывала его взгляды, слушала его голос и не могла понять, что с ней происходит.
Он ей явно все больше и больше нравился, и она даже почувствовала себя немного обиженной, когда он совершенно спокойно сказал:
– Ну вот, вроде бы и все! Теперь вы можете забрать своего малыша и идти домой. Извините, что так надолго задержали вас.
Однако сразу им расстаться не пришлось. Он провел ее в подсобное помещение музея, где она обнаружила своего сына, сидящего за столом перед компьютером. Перед ним стояла чашка уже остывшего чая и надкусанный тульский пряник. Мальчик что-то увлеченно рассматривал на экране.
Юлия Михайловна попыталась сосредоточить все свое внимание на сыне, проявляя излишнюю озабоченность:
– Как ты здесь, не скучал?
Она склонилась к нему, целуя в лоб.
– Нет, – радостно ответил ей Николаша. – Не скучал, тетя Ира рассказывала мне сказки, а дядя Игорь дал подержать автомат.
– Хорошо, давай тогда одеваться. Нам пора.
Куртка и теплые штаны Николаши висели на спинке стула, а сам он был в одной рубашке и колготках. Она стала его одевать, а Владимир Леонидович, как мог, помогал ей.
– Еще раз большое спасибо вам за помощь, – в который уже раз повторил он ей слова признательности.
Юлия Михайловна кивала головой, и слушала его мягкий голос, очень отчетливо понимая, что слышит его, скорее всего, в последний раз. И от этого почему-то ей становилось грустно.
– Да что вы, это мой долг. Я не могла иначе.
Она все ждала, что он сейчас ей предложит куда-нибудь сходить или, на худой конец, пригласит еще раз в свой музей, но Владимир Леонидович говорил, говорил, однако почему-то не о том. И снова ей помог случай.
Ее Николаша, уже одетый и слегка взмокший, неожиданно спросил:
– Мама, а что такое златник?
– Златник? – она удивленно посмотрела на сына. – А где ты услышал это слово?
Потом перевела взгляд на Владимира Леонидовича и как можно естественнее захлопала своими длинными ресницами. Он, перехватив ее взгляд, вдруг неожиданно вздрогнул и как-то поспешно ответил:
– Это такая монета старинная. Очень красивая, – он посмотрел на мальчика. – Откуда ты про нее узнал?
Николаша засмеялся и махнул рукой в сторону монитора.
– А вот там прочитал.
Владимир Леонидович улыбнулся чему-то своему и понимающе кивнул головой.
– Ах, вот оно что. Ну тогда понятно.
Он погладил ребенка по голове, приговаривая:
– Какой умный мальчик. Уже читать умеешь.
– По слогам и не то, что надо, – ответила в тон ему Юлия Михайловна, внутренне гордясь своим сыном.
Она не могла удержаться, чтобы не посмотреть на экран монитора, и прочитала вслух первые строки статьи из свободной энциклопедии:
«Златник (также – золотник) – первая древнерусская золотая монета, чеканившаяся в Киеве в конце X – начале XI веков вскоре после Крещения Руси князем Владимиром. Настоящее название этих монет неизвестно, термин «златник» используется в нумизматике традиционно и известен по тексту русско-византийского договора 912 года Вещего Олега. Всего найдено 11 таких монет…».
– Как интересно, – продолжила она, не отрываясь от монитора и уже не понимая, что там дальше написано. – Вы увлекаетесь монетами? Николаю, наверное, это было бы тоже интересно. Или ему еще рано, как вы считаете?
И в этот момент Владимир Леонидович, явно размышляя о чем-то своем, наконец сказал ей то, чего она от него ждала:
– Не знаю. Но если хотите, я приглашу вас еще раз в наш музей и покажу ему нашу нумизматическую коллекцию. Так сказать, в качестве компенсации за испорченный выходной. Как вы на это смотрите? – он взял со стола лист бумаги, оторвал от него край и написал карандашом два ряда цифр. – Вот мой рабочий телефон, а это домашний. Звоните, как будете готовы.
– Отлично, – просветлела Юлия Михайловна, добившись своего, и, взяв за руку сына, направилась к выходу.
Владимир Леонидович не стал ее провожать. Он только помахал Николаше рукой и сказал ей вслед с улыбкой:
– До встречи!
***
Очнулась Юлия Михайловна только на улице.
Убирая в сумочку клочок бумаги, который еще хранил тепло его рук, и одновременно доставая ключи от своего красного «Пежо», номер Х454 РА – подарок бывшего мужа, – она тут же попыталась сама себе ответить на вопрос: «Что это со мной было?». Почему она, обычно не обделенная вниманием мужчин, недавно удачно разведенная, а потому вполне обеспеченная и еще утром имевшая совершенно иные планы на жизнь женщина, вдруг повела себя как девица на выданье? Да еще с кем? Когда?
Несмотря на странную и довольно нервную ситуацию, она четко запомнила, что Владимир Леонидович ни дорогими часами, ни костюмом, ни приличной обувью не выделялся. В общем, в нем не было ничего такого, чем обычно привлекали мужчины ее круга. «И тем не менее, – она в этом себе призналась, – мне было приятно смотреть ему в глаза и напрашиваться на свидание. Ну просто как студентка-первокурсница».
– О, боже ты мой, – произнесла она вслух, помогая Николаше сесть на заднее сидение. – Расскажешь кому, не поверят!
И она тут же решительно тряхнула своими ухоженными черными, как вороново крыло, волосами и попыталась убедить себя, что к данному случаю надо отнестись как к очередной своей мимолетной блажи.
«Так, что у меня по плану? Сначала надо будет отвезти сына к матери…».
