– Непохож, – согласился я.
– И вот так, поговорив о состоянии дел в галактике и глобальных проблемах, ждать которых осталось не так уж долго, мы плавно подходим к разговору о тебе, – сказал Визерс. – Тебе очень нравится изображать из себя живую мишень?
Что ж, я и не сомневался, что Визерс полностью в курсе истинной причины моего нахождения на этой станции.
– Не очень, но Асад попросил…
– Понятно, – сказал Визерс. – Асад попросил, а ты не мог ему отказать. Особенно если помнить все то, что он для тебя сделал после Новой Колумбии.
– Да, как-то так.
– Мне кажется, ты до конца не разобрался в личности своего благодетеля и кое-чего о нем просто не понимаешь.
– Ты с ним знаком?
– Заочно. Я читал его досье и тщательно изучил психологический портрет.
– Попробуй меня удивить.
– Это будет уже третий раз за сегодня, – заметил Визерс. – Асад – человек сложный.
– Я пока не слишком удивлен.
– Я понимаю, что он тебе нравится, – сказал Визерс. – Со стороны он должен производить очень хорошее впечатление. Кодекс чести, боевое братство, все дела. Но он политик, и, прежде всего, он – человек практичный.
Я зевнул. Пожалуй, чуть более демонстративно, чем следовало.
– Он унаследовал титул и сейчас занимается укреплением своих позиций, – продолжал Визерс. – А укрепленные позиции – это очень важно, когда речь идет о семейной политической свалке вроде Леванта. Как минимум трое его братьев недовольны выбором отца и готовы пойти на решительные меры, чтобы переломить ситуацию в свою пользу. Я прав?
– Ты прав, но я все еще не удивлен.
– У Асада четверо сыновей, и из них только один достиг возраста, в котором он может наследовать титул, – сказал Визерс. – И поскольку Асад понимает, в каком серпентарии он живет, наследника круглосуточно стерегут «Черные драконы».
– Досье, говоришь, читал? Изучал психологический портрет? Пока вся твоя информация не выходит за рамки того, что можно прочитать в общем доступе в новостях любого информационного агентства.
Насчет серпентария Визерс абсолютно прав.
Левантийский Калифат очень старомодное государство, и любимым способом решать вопросы наследования там до сих пор является заказное убийство. На Новой Колумбии Асад сам чуть не пал жертвой заговора, когда оказалось, что у корабля, который должен вывести его из-под удара скаари, поврежден прыжковый двигатель.
Диверсии, интриги и саботаж являются неотъемлемой частью политической жизни Леванта. И в центре одной из таких интриг сейчас находился я.
– Два дня назад Асад официально тебя усыновил. В одностороннем порядке, благо законы Леванта это позволяют. Поздравляю, кстати.
– Не с чем. Это фикция, – сказал я.
– Лично я бы назвал это провокацией, – сказал Визерс. – Вызовом, брошенным в лицо недовольным братьям. Попыткой вызвать реакцию с их стороны, заставить их сделать первый ход.
– Первый ход уже сделан, – сказал я.
– Да, он закончился в мусоросжигателе. От какого количества выстрелов ты еще сможешь увернуться?
– Время покажет.
– Не глупи. Везение, или что там еще тебе помогает, не может длиться бесконечно. Асад использует тебя, чтобы дразнить своих оппонентов. Привел во дворец чужака, отдал его на обучение «Черным драконам», подарил ему космический корабль, назвал сыном… Любой может сделать неправильный вывод о том, что ты являешься фаворитом в гонке за очередной титул. Кто-то такие выводы уже сделал, не так ли?
– Допустим.
– Ага, допустим. И вот ты сидишь на задворках исследованного сектора космоса и изображаешь из себя мишень для любого, кто хочет попрактиковаться в стрельбе и наступить на хвост новоиспеченному левантийскому калифу. А дальше что?
– В смысле?
– Какое будущее ты для себя видишь в этом качестве? – поинтересовался Визерс. – Я надеюсь, ты же не думаешь, что сможешь занять место Асада на самом деле?
– Если бы существовала хоть малейшая возможность, что я могу оказаться на его месте, я ни за что бы не согласился на тот план.
– Ну-ну, – сказал Визерс. – Хорошо, ваш план увенчался полным и безоговорочным успехом, Асад вычислил всех своих врагов, прочно укрепился на троне, и… что дальше?
– Откуда мне знать? Я не пророк.
– А тебе не приходит в голову, что в дальнейшем лишний человек, имеющий хотя бы номинальные права на престол, будет ему только мешать? Асад, как я уже говорил, человек практичный. Как только неудобства от твоего существования начнут перевешивать выгоды, ты сразу же перестанешь существовать.
– Ты какой-то странный, – сказал я. – Сначала ты утверждаешь, что в течение полугода начнется большая война, которая отодвинет на второй план все местные дрязги, а с другой стороны, рассуждаешь о моем будущем в мире, который к тому моменту может уже и не существовать. Все эти телодвижения не имеют особого смысла.
– Даже если война начнется прямо в этот момент, у нас есть пара лет в запасе, – сказал Визерс. – Ни у кого в исследованном секторе космоса нет опыта ведения галактической войны, так что до многого придется доходить своим умом. Первая фаза войны будет позиционной. Маневры, удары на упреждение, ложные атаки… Очевидно же, что тот, кто первым предпримет массированную атаку на планету, сразу же схлопочет удар возмездия. После чего эскалация конфликта будет неизбежна, и вот тогда и начнется вторая, более активная фаза войны.
– Это тоже ваши аналитики предсказали?
– Это я и сам вижу, – сказал Сол. – Левант вряд ли окажется в списке первоочередных целей, так что… думай сам.
– Ты пока не нарисовал никакой альтернативы.
– Альтернатива – это я.
– Угу, – сказал я. – Асад, значит, человек практичный, а ты действуешь сугубо из альтруистических побуждений и вообще всегда мне симпатизировал.
– Я тоже практичный, – сказал Визерс. – Но дело в том, что сейчас выгоды, которые я могу из твоей персоны выжать, мне самому неочевидны. Это на уровне интуиции, а я своей интуиции доверяю.
– Дело в том, что я не доверяю тебе. Не только твоей интуиции, а тебе в целом.
– Я тебе почти никогда не врал, кстати, – сказал он.
– Да, ты часто говорил правду, – согласился я. – Но проблема в том, что ты еще ни разу не сказал мне всей или даже хотя бы достаточной части правды.
Полковник… генерал Визерс улыбнулся. СБА делилась информацией по принципу «знать только то, что нужно для дела», но и этот принцип действовал только по отношению к ее сотрудникам и партнерам. Всем остальным они нагло врали или не говорили вообще ничего.
– Правду нужно говорить вовремя, – сказал Визерс. – Не вовремя сказанная правда может быть разрушительнее самой наглой лжи.
– Ты кого-то цитируешь или сам это придумал?
