Зоя

Редактор СМ. Л.

© Ксения Брюсова, 2023

ISBN 978-5-4485-8367-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Всем известно, что главный критик автора – это его семья. Потому что они хорошо его знают и понимают, на что он способен.

Автор тоже успел изучить свою семью и в курсе, чего от него ждут, поэтому старается не подвести, оправдать надежды. А это всегда очень большая ответственность.

Когда мой муж прочитал мою первую и, как я считаю, серьезную книгу, он дипломатично заметил: «Я думал, что автор должен оставаться беспристрастным, и ему не следует выражать свое мнение относительно поступков и воззрений персонажей».

Это замечание я обдумала всесторонне. Поэтому во второй книге, написанной повзрослевшим человеком, постаралась держать свое мнение при себе и не навязывать его вам, дорогие читатели.

Теперь о выборе мест действия.

По актуальным статистическим данным, в России 1112 населенных пунктов, имеющих статус города. Если убрать первые 15 городов-миллионеров, численность населения оставшихся колеблется от 842 тысяч до – представьте себе! – 96 жителей. Как видите, выбор места действия широк, автору есть, где развернуться.

Города-миллионеры и без меня достаточно обласканы писательским вниманием. Я же как автор провинциальный, пока не снискавший славы и признания, постараюсь отдать дань уважения всем остальным населенным пунктам нашей большой страны.

Спешу сказать, что и сельские поселения я также не обойду стороной. Одно из них обязательно станет местом действия моей следующей книги.

История, произошедшая с Зоей Ермаковой, весьма жизненная, а потому могла случиться где угодно. Но какая разница, где именно, если речь идет не о мегаполисах вроде Санкт-Петербурга или Москвы, а об обычном среднем городе, не дотягивающем до миллионника?

P.S. Все персонажи и события в этой книге являются вымышленными. Любое совпадение с реально существующими или существовавшими людьми случайно.

Пролог

Откуда писатели черпают вдохновение? Где берут сюжеты для своих книг? Из жизни? Из головы – придумывают от начала до конца? Умело комбинируют то и другое?

Если автор описывает события, происходившие с ним, то определенной части читателей (а именно тем, кто более-менее знаком с ним) такая книга вряд ли будет интересна. Во всяком случае, она будет неинтересна настолько, насколько будет содержать уже известные публике события. Но ведь книги пишутся в первую очередь для читателей, а значит, использовать такой прием неправильно.

Прежде чем взяться за написание своей первой книги, Зоя Ермакова постаралась тщательнейшим образом все продумать. Она, человек, в принципе, неазартный, имела неосторожность заключить с сослуживцами пари, по условиям которого должна была за месяц написать книгу на свободную тему.

Вообще-то Зоя была поэтессой и по совместительству журналисткой. Или наоборот – журналисткой и поэтессой по совместительству. Как вам больше нравится.

Зоя имела польские корни, но так уж вышло, что жила она в небольшом (максимум триста пятьдесят тысяч жителей) городке, расположенном за Уралом, где родилась и выросла.

По окончании филологического факультета местного университета Зоя устроилась работать в отдел культуры областной газеты «Зауралочка», выходившей три раза в неделю (вторник, четверг и суббота) тиражом десять тысяч экземпляров, и уже девятый год тянула журналистскую лямку.

Газета была муниципальной, рядовым сотрудникам, к коим относилась и Зоя, платили неприлично мало, требовали взамен много и никаких перспектив перед работниками не открывали. По-настоящему интересные культурные события в городе происходили настолько редко, что Зоя уже почти перестала надеяться. В основном ее колонка состояла из малоинтересных (в первую очередь самой Зое), похожих друг на друга репортажей о прошедших в районных ДК концертах с участием местных коллективов художественной самодеятельности по случаю различных государственных праздников, а также Дня села, Праздника осени (зимы, весны, лета).

Публиковать Зоину поэзию в газете не разрешали. «У нас общественно-политическое издание, а не развлекательное!» – назидательным тоном любила повторять главный редактор, худая, коротко стриженная женщина предпенсионного возраста, никогда не выпускавшая из рук незажженную сигарету (курить в редакции категорически запрещалось, поэтому сигарета для нее была скорее психологической поддержкой, чем используемым по назначению средством утоления никотинового голода).

Как вы понимаете, спонтанно заключенное пари было для Зои куда привлекательнее ежедневного просиживания штанов (извините за грубость) в тесной каморке в редакции. Ради такого дела Зоя, не колеблясь, решила взять отпуск – положенные по закону двадцать восемь календарных дней.

Сразившись в титанической битве с начальницей отдела кадров, которая, отказываясь предоставлять Зое отпуск с ближайшего понедельника, наступавшего через два дня, как заевшая пластинка, талдычила: «По Трудовому кодексу заявление на отпуск сдается в отдел кадров минимум за две недели до предполагаемой даты отпуска!», Зоя, в отчаянии сославшись на мифические семейные обстоятельства, отстояла-таки свое право на отпуск и, упоенная победой, вылетела из дверей редакции.

«Какое счастье!» – думала Зоя. В ближайший месяц она ни ногой на Комсомольскую улицу, в это старое-престарое здание в стиле модерн, объявленное памятником архитектуры. Имеет право, в конце концов, по Трудовому кодексу.

В тот момент Зоя еще не знала, что «семейные обстоятельства» из пустых слов, как по заклинанию, уже начинали обретать вполне реальные очертания.

30 августа, суббота

– Мы ни за что не обратились бы к тебе, но все наши друзья – ужасно занятые люди…

Такими словами встретила Зою Тамара, ее невестка. Вообще-то Зоя не была до конца уверена, что их с Тамарой степень некровного родства называется именно так, но никогда не придавала этому особого значения.

Зоя выдавила из себя робкую улыбку и нерешительно переступила порог огромного дома номер 41 по улице Кошевого («особняка», как с гордостью всегда называла его Тамара), закрыв тяжелую входную дверь бережнее, чем требовалось.

Она никогда не могла понять, то ли Тамара ее сознательно оскорбляла, то ли просто неудачно выражалась. Зоя всегда старалась давать всем еще один шанс, поэтому в последнюю очередь допускала мысль, что Тамара специально говорит неприятные вещи, чтобы задеть ее. Но Зоя была знакома с Тамарой почти двадцать лет, а умения общаться с людьми, не оскорбляя их, невестка так и не приобрела. Вот и сейчас Зоя растерялась, не зная, как расценивать такое приветствие.

– Я оставила тебе подробные инструкции, – не замечая (или делая вид) замешательства родственницы, властным тоном продолжала Тамара, быстро удаляясь вглубь дома, – разберешься, думаю. Я очень тороплюсь.

Она на секунду остановилась в холле, задумавшись, а затем устремилась на лестницу.

– По утрам, когда будешь уходить на работу…

– Я не буду уходить на работу, – смущенно перебила Зоя.

Тамара, преодолевшая половину ступеней, круто повернулась и, нахмурившись, недовольно уставилась на нее.

– Тебя что, уволили?

Вот опять! Что это – неумелая попытка посочувствовать или изящно преподнесенная гадость?

– Отпуск, – чувствуя себя двоечницей перед строгой учительницей, пискнула Зоя, глядя на невестку снизу вверх. Подняться на второй этаж Тамара ее не пригласила, а пойти сама Зоя не решалась.

– Отличная у тебя работа, – с завистью вздохнула Тамара, тряхнув короткими, до плеч, светлыми волосами. – Везет же некоторым…

– Везет? – изумленно переспросила Зоя, поежившись при воспоминании о начальнице отдела кадров.

– Конечно! – высокомерно фыркнула родственница, продолжив подъем на второй этаж. – За полчаса отпуск оформили. Мечта, а не работа. То ли дело у меня… – Голос ее затих в комнатах наверху.

– Действительно, мечта, а не работа, – пробормотала Зоя и присела на край нижней ступеньки, рассеянно осматриваясь.

Ремонт был не новый, но хорошо сохранившийся. Стены оклеены серыми обоями с шелкографией. Светлый, чуть желтоватый деревянный пол сверкал лаком. На высоком потолке лепнина и красивая хрустальная люстра. Мебели немного, ничего лишнего.

– Помоги мне! – крикнула сверху Тамара, и Зоя, подскочив как ужаленная, тотчас побежала на голос.

На площадке второго этажа стоял огромный, в половину Зоиного роста, блестящий пластиковый чемодан кричащей расцветки. Взявшись вдвоем, женщины потащили его вниз.

– Наконец-то такси приехало, – проворчала Тамара и, задрав острый нос, деловито направилась в прихожую.

Зоя поспешила за ней, волоча за длинную выдвижную ручку брошенный у подножия лестницы чемодан. Невестка уже выходила на улицу, завязывая на ходу пояс пестрого плаща. Весь ее вид и резкие движения ухоженных рук выражали крайнее раздражение.

– Я предупредила соседей, что в особняке будет жить посторонний, – не оборачиваясь, в своей хамоватой манере сообщила она, направляясь к железной калитке в глухом кирпичном заборе. – Так что, – невестка все-таки повернулась и, прищурившись, посмотрела на Зою, – можешь чувствовать себя как дома.

С этими словами Тамара вышла за калитку, мимоходом скользнув презрительным взглядом по Зоиному велосипеду, скромно притулившемуся у железных ворот, и нетерпеливо посмотрела на родственницу. Зоя, пыхтя, выволокла наконец неподъемный чемодан на узкий тротуар, проходивший снаружи вдоль забора.

Машина такси предусмотрительно стояла задом к воротам. Увидев в боковое зеркало появившихся женщин, водитель выскочил из автомобиля, взял у Зои поклажу и принялся запихивать в багажник.

– Когда обратно? – крикнула Зоя Тамаре, которая, даже не попрощавшись, уселась на заднее сиденье машины и уже закрывала дверцу.

– Билеты с открытой датой, – сухо бросила та, не скрывая раздражения от того, что ее отвлекают глупыми вопросами. – Чем лучше будет погода, тем дольше мы там останемся. Дней десять точно.

На этом Тамара с громким стуком закрыла дверцу, тем самым поставив символическую точку. Водитель проворно захлопнул крышку багажника, юркнул в машину, и такси тронулось.

– Аудиенция окончена, – пробормотала Зоя, неуверенно помахав вслед и, не особо надеясь на ответ, обреченно опустила руку.

«И как это Колька женился на такой мегере? Выбрал себе женушку, ничего не скажешь…»

Зоя тряхнула головой. В конце концов, это не ее дело. Николаю, Зоиному старшему брату, было уже под пятьдесят – давно не мальчик. Да и после стольких лет брака такие вопросы были уже неуместны. Значит, любовь, причем настоящая.

Зоя вошла в калитку, задвинула тяжелую щеколду и повернулась к «особняку». Она бывала здесь дважды в год: в рождественские каникулы и на день рождения брата в марте, поэтому «особняк» был для нее совершенно чужим.

Забор буквой Г – под три метра в высоту, из красного с беспорядочными желтыми вкраплениями кирпича, увенчанный для пущей безопасности коваными пиками (декоративными, но при этом не менее острыми), а по углам – еще и камерами наблюдения, – скрывал, насколько мог, от любопытных глаз несколько хозяйственных построек, но главное – броский, если не сказать нелепый «особняк» внушительных размеров: два этажа с подвалом. Расположен он был в так называемом частном секторе всего в четверти часа езды от центра. Участки здесь выделялись давно, почти полвека назад. Их было очень много, но все малюсенькие (максимум по четыре с половиной сотки), хаотично застроенные в основном бревенчатыми домишками-пятистенками. Счастливые обладатели этих клочков земли проявляли чудеса изобретательности, умещая крошечные домики, баньки, сарайчики под какую-нибудь мелкую домашнюю живность, теплички и грядки в придачу на четырехстах квадратных метрах.

Жилой массив из пяти кварталов всегда был отделен от шумной Черемуховской улицы территорией автотранспортного предприятия, густо заросшей деревьями. Сейчас на защиту псевдозагородной жизни встал новенький П-образный десятиэтажный дом, шустро возведенный строителями и, судя по всему, уже начавший принимать новоселов.

Ближайший к многоэтажке прямоугольный квартал из двадцати пяти разнокалиберных участков, образованный улицами Кошевого, Стальского, Гастелло, Молодой Гвардии, был разделен пополам непонятным аппендиксом – коротким «отростком» улицы Кошевого, – «надрезавшим» его с одной стороны и упиравшимся точно в «особняк». В результате в этом тупике в середине квартала образовалось еще восемь участков, три из которых, смежных, для увеличения территории купили Николай и Тамара. Вообще-то они предполагали купить четыре, чтобы сделать въезд и площадку для машин с улицы Гастелло, но четвертый собственник как рогом и наотрез отказался продавать свой кусок земли с покосившейся избушкой. Уж как вилась вокруг него Тамара, но тот устоял под ее натиском. То ли цену набивал, то ли и впрямь почерневший от времени домишко был для него бесценен. Тамара, конечно, была полностью уверена в первом варианте, однако отступила, хотя это и было не в ее правилах.

Хладнокровно сровняв с землей старые домики, теплички и огородики, Николай и Тамара получили более-менее существенную площадь под застройку, правда, вытянутой прямоугольной формы. Этот узкий участок денно и нощно напоминал Тамаре о ее несостоятельности в качестве дипломата. Даже в то время, пятнадцать лет назад, все это мероприятие влетело Николаю и Тамаре в копеечку, и Зоя до сих пор недоумевала, к чему были такие траты и сложности. Но семейный бюджет позволял, и, преодолев все строительные перипетии, брат с невесткой все-таки возвели дом своей мечты и счастливо поживали в нем уже много лет.

Зоя еще раз окинула взглядом кладку из красного кирпича, местами совсем не идеальную. «Особняк» был неправильной, даже несуразной формы. Между двумя частями, прямоугольной и квадратной, была встроена круглая. Множество узких окон, больше похожих на бойницы, к счастью, хотя бы расположенных симметричными рядами одно над другим. Обрамление окон, а также углы «особняка» были выложены желтым кирпичом той же марки. Накрывала все это архитектурное безобразие плоская крыша с коваными парапетами, модно именуемая эксплуатируемой кровлей. Посередине ее украшала стеклянная оранжерея, словно вишенка на торте. Сразу было видно – Тамарин проект. Вероятно, «особняк» вкупе с огромным по местным меркам участком являлся раздражителем для многих соседей. Зое хотелось надеяться, что хотя бы для многих, а не для всех.

Зоя потопталась в нерешительности, не зная, с чего начать, и повела свой ярко-зеленый велосипед под навес над бетонной площадкой для машин. Несмотря на пренебрежение Тамары, откровенно отдававшее снобизмом, Зоя была довольна своим железным конем. Куплен он был этой весной, и за него пришлось выложить чуть ли не всю Зоину месячную зарплату. Поэтому велосипед имел полное право стоять под навесом.

Установив дорогое (во всех смыслах) средство передвижения на подножку, Зоя вытащила из проволочной корзинки, закрепленной спереди, средних размеров тряпичный рюкзак с нехитрыми пожитками и, подавив желание для сохранности пристегнуть железного коня велосипедным замком к столбу-опоре, пошла в дом.

Массивная железная дверь, украшенная коваными цветами на длинных стеблях, открывалась и закрывалась с большим трудом. Зое пришлось закинуть рюкзак на спину и двумя руками потянуть ее на себя. Наконец створка захлопнулась. Зоя крутанула на три оборота рычажок замка и старательно подергала дверь, проверяя, закрылась ли.

Сняв кроссовки, она сделала несколько шагов по паркету из узкого коридора прихожей в холл. Пожалуй, прихожая оказалась единственным тесным помещением в «особняке», и то наверняка по недоразумению. Комнат было немного, но все просторные и дорого обставленные. Иначе и быть не могло: в противном случае Тамара не была бы Тамарой. Огромный холл служил своеобразным перекрестком – из него двери вели в кухню, чулан, гостиную-столовую, санузел. А кроме того, лестницы – на второй этаж и в подвал.

Вдруг из дальнего угла холла в абсолютной тишине раздался оглушительный звук. Зоя аж подпрыгнула от неожиданности.

Оказалось, всего лишь высокие напольные часы с золотистым циферблатом, гирями и маятником громким боем возвестили о том, что наступил полдень.

Переведя дух, Зоя примостила рюкзак на полу у нижней ступеньки лестницы, чтобы по пути в спальню прихватить его с собой, и шагнула в кухню. В дверях она сообразила, что с самого приезда ходит в ветровке. Зоя повесила куртку на крючок в прихожей и вернулась.

Чтобы оправдать потраченные на оснащение кухни деньги, Тамара должна была готовить, как бог, потому что такая кухня обязывала. Правда, как назло, кулинарных талантов за невесткой не водилось. Меню было скудным, а качество исполнения…

Зоя вздохнула. Встреть ее Тамара сегодня повежливее, и она бы отнеслась с бо́льшим пониманием ко всему.

Шкафчиков, висящих в ряд на выкрашенной матовой темно-синей краской стене, оказалось так много, что Зоя растерялась. Открывая одну за другой холодные дверцы из нержавейки, она постепенно нашла заварник, пачку печенья и жестяную коробку с чаем.

– Черт! – всплеснула руками Зоя, наткнувшись взглядом на четырехконфорочную газовую варочную панель. Духовка, конечно, тоже была газовой.

Ей никогда не доводилось готовить на такой плите. Она даже не знала, как ее включать. Сначала включить газ, а потом поднести зажженную спичку? Или где-то должна быть специальная зажигалка?

Пока Зоя озиралась по сторонам, на столешнице обнаружился воткнутый в розетку электрический чайник, доверху наполненный водой. Включив его, Зоя посмотрела в окно. Ухоженный двор, почти целиком выложенный плиткой, клумба, скамейка. Красиво.

Заварив чай, Зоя присела за небольшой круглый обеденный стол на тонких никелированных ножках и положила локти на холодную столешницу из красного стекла. Николай и Тамара никогда за ним не ели, это был вариант исключительно для кухни. И неудивительно – Тамарина кухня больше напоминала операционную: голая столешница, никаких милых вещиц из традиционного репертуара кухонной утвари, только большой кухонный комбайн с чашей для замешивания теста да встроенная микроволновая печь.

Взгляд Зои упал на сверкающий двухдверный холодильник в тон кухонному гарнитуру. К правой двери магнитом был прикреплен листок, исписанный небрежным Тамариным почерком.

«Подробные инструкции», – догадалась Зоя и с интересом подошла.

«Цветы поливать по четвергам. При температуре ниже +10 включить в оранжерее отопление».

«И все?! – изумилась Зоя. – Это называется „подробные инструкции“? Воистину, краткость – сестра таланта».

Климат в городе не позволял держать растения в оранжерее круглый год. Поэтому на зиму, обычно в сентябре-октябре, их расставляли внутри дома, а в конце апреля горшки возвращались на свои места в оранжерее.

Выпив чаю и перекусив парой сухих печений, Зоя направилась к лестнице. Рюкзак она пока брать не стала и легко взбежала наверх. С площадки второго этажа на крышу вела другая лестница, чуть поуже и покруче основной. Зоя преодолела еще один пролет и очутилась в оранжерее.

Это было ее любимое место в «особняке». Полностью стеклянное (и даже крыша) квадратное помещение площадью около пятидесяти метров, заставленное и увешанное горшками и кашпо со всевозможными комнатными растениями. Через стеклянную дверь можно было попасть на крышу, по углам которой под открытым небом стояли большие керамические кадки с высокими, в человеческий рост, фикусами с причудливо изогнутыми и переплетенными стволами.

Зоя нахмурилась. Послезавтра первое сентября, ночи становятся холоднее, растения стоило бы занести внутрь. Цветами Тамара дорожила. Тем более что за них было заплачено много денег.

«Нужно заняться этим сегодня же. Где-то у Кольки была тележка для транспортировки…»

Зоя села в глубокое кресло-качалку из ротанга и легонько оттолкнулась ногой от теплого кафельного пола с электроподогревом. Полуденное солнце вышло из-за огромной десятиэтажки и теперь светило Зое прямо в лицо.

Здесь она и обоснуется. Лучшего места для пробы пера не найти.

Это будет отличный отпуск. Скоро осень, время воспоминаний…

Зоя встрепенулась. Вот она! Первая фраза ее книги. Нужно срочно записать!

Она вскочила на ноги и, лавируя между горшками, помчалась вниз к своему рюкзаку.

Крепко держась за перила, Зоя преодолела все лестничные пролеты. В рюкзаке – неотъемлемой принадлежности велосипедиста – среди пары сменного белья, тапочек, футболки, домашних хлопчатобумажных штанов и теплой кофты с капюшоном лежало самое главное для корреспондента и начинающего писателя – ноутбук. Зоя вытащила его, раскрыла, нажала на кнопку включения и нетерпеливо забарабанила пальцами по корпусу. Наконец на экране появилась приветственная заставка. Зоя ввела пароль, открыла программу создания текстовых документов и с торжествующим видом напечатала фундаментальную фразу, которая несомненно должна была помочь ей выиграть пари:

«Осень – время воспоминаний».

«Весна – время будущего, – продолжала рассуждать Зоя, – лето – время настоящего, а зима… Зима – время мандаринов, салата оливье и… обжорства».

Довольная собственным остроумием, Зоя, улыбаясь, прихватила зарядное устройство и вновь направилась в оранжерею. Теперь она была уверена: ей есть о чем поведать людям, хотя бы в масштабах этого небольшого города.

Провода едва хватило, чтобы дотянуть от розетки до кресла-качалки. Усевшись поудобнее и поставив ноутбук на колени, Зоя посмотрела по сторонам.

Прямо – Гастелло, 46, – четыре сотки упрямого соседа со старым, непрезентабельным домиком, навевавшим хозяину столь милые сердцу воспоминания, но тем не менее безжалостно обшитым сайдингом веселенького цвета «банан».

«Наверное, локти кусает, – подумала Зоя, временно принимая сторону невестки. – Сам виноват. Жил бы сейчас в благоустроенной квартире. Да вот хотя бы в этой новой многоэтажке».

Тотчас укорив себя за такие мысли, Зоя перевела взгляд правее, – Гастелло, 48 и 50, – туда, где за ровными прямоугольниками грядок пяти соседних участков – четная сторона улицы Молодой Гвардии с четвертого по двенадцатый номер – вдоль всей проезжей части тянулся унылый серый забор из бетонных плит. Справа по диагонали от него располагалось большое кирпичное трехэтажное здание с вывеской из объемных букв: «Пельменная» и ниже: «Продукты».

Газовая плита обрекла Зою на поиск пропитания в ближайших кулинариях. Панический страх, что «особняк» взлетит на воздух от одной зажженной ею спички, заставил Зою отказаться от идеи готовки на чужой кухне. Поэтому пельменная поблизости оказалась весьма кстати.

«Что там дальше?..»

С юго-западной стороны на перекрестке улиц Молодой Гвардии и Олега Кошевого стоял потемневший от времени деревянный дом с мансардой, крытой листовым железом, и с очень ухоженным огородом.

На западе?..

Зоя поднялась на ноги и посмотрела. Два дома вдоль улицы Кошевого – номера 53 и 51, потом шесть домов по обе стороны тупика, все с нечетной нумерацией, еще один, тридцать первый дом, выходящий на улицу Кошевого, а за ним, на углу Кошевого и Стальского, – трехэтажное массивное сооружение из красного кирпича. На первом этаже в нем располагался автосервис, а на двух других, по-видимому, жил хозяин. Со всех сторон за этими улицами простирались другие кварталы. Вид прилепленных друг к другу, словно ульи, домишек каждый раз вызывал у Зои неприятное ощущение хаоса. Даже ее творческая натура испытывала непреодолимое желание навести порядок в этом районе, выстроив все это нагромождение разнокалиберных сооружений в шеренги вдоль заборов.

Она села в кресло и задумалась. Ей есть о чем писать. В свои тридцать Зоя знала, что такое безответная любовь. Вернее, не совсем безответная. А вот в том, что любовь, сомнений не было.

Зоя снова открыла ноутбук и вгляделась в свое отражение в черном глянцевом покрытии экрана.

Не упускающие ни одной детали серые и оттого совсем невыразительные глаза. Не темные и не светлые, не прямые и не кудрявые, чуть рыжеватые волосы до плеч. По правде, они больше пушились, чем вились. Открытый высокий лоб. Не слишком изящный нос, к счастью, вовремя остановившийся в росте, не дотянувший до картошки и не испортивший лица. Тонкие губы, особенно верхняя. Хорошо, хоть зубы ровные, но мелкие – если широко улыбаться или громко смеяться, видна верхняя десна. Поэтому Зоя выработала привычку выражать радость сдержанно – так, чтобы не приходилось сильно открывать рот…

Но разве дело во внешности?

Зоя решительно захлопнула ноутбук.