– А что не так с твоим настроением? – спросил тот парень, что хотел поговорить с Освальдом. Он размахивал ароматической палочкой, а глаза его потускнели, как у загипнотизированного. – По-моему, с ним все в порядке. Сделай это, Соланж. Вызови нам кого-нибудь.
– Духам не нравится, когда над ними смеются.
Соланж глотнула вина, не отводя взгляда от свечи. Уэс даже издали разглядел, как пламя слабо колыхнулось, и по спине у него пробежал внезапный холодок. Точно такой же, какой он ощутил, когда впервые посмотрел в глаза Соланж в президентском номере «Лас-Вегас Хилтон» почти год назад.
– Придумал, дорогуша, – сказал с лисьей улыбкой худощавый юноша, сидевший слева от Соланж. Это был Мартин Блю, британский молодой гений, который три года назад спродюсировал для «Уорнер» первый комедийный альбом Уэса. – Наколдуй нам этого… как же его звали?.. Кронстина. Орлона Кронстина.
Старлетка Эн-би-си – Мисси как-то-там, фамилии Уэс не помнил – нервно рассмеялась. За столом на миг установилась тишина, а вечеринка продолжала вихриться вокруг собравшейся здесь компании. Уэсу показалось, что все они теперь выглядели испуганно, за исключением переставшей улыбаться Соланж.
«Пришло время спасать ее задницу», – подумал Уэс и шагнул в круг отбрасываемого свечой света.
– Что тут у вас? – спросил он немного невнятно. – Рассказы о привидениях? Сегодня еще не Хеллоуин, детишки.
– Привет, Уэс, – сказал Мартин Блю. – Мы пытаемся уговорить твою подружку наколдовать нам…
– Я не колдую, – мягко возразила Соланж.
– Ага, я слышал всю эту чепуху. – Уэс плюхнулся на диван и потянулся. – Если тебе, Мартин, невтерпеж поговорить с Кронстином, так поднимись к той маленькой крепости, которую он построил, и позови его. Скорее всего, он выплывет к тебе с головой под мышкой.
– Ой, не надо! – Мисси заерзала по дивану. – Это не тот старый актер, который…
– Актер фильмов ужасов, – поправил ее Уэс. – Снялся примерно в сотне картин. По крайней мере, их хватило, чтобы разбогатеть. Некоторые до сих пор крутят в «Кричер-фичерсе»[26 - «Кричер-фичерс» – общее название телевизионных шоу ужасов в США.].
– А что с ним случилось? – спросила Мисси и посмотрела сначала на Мартина и Соланж, а потом снова на Уэса.
– Кронстин познакомился в Европе с девушкой из богатой семьи и женился на ней. Потом выяснилось, что у нее рак, лейкемия или что-то вроде того. После смерти жены он слегка тронулся умом и потратил остатки ее денег на то, чтобы перевезти из Европы этот замок. Спустя десять или одиннадцать лет какие-то люди раздели старину Кронстина догола, истязали горящими сигаретами и раскаленной кочергой, а затем, прикончив его, повесили труп на люстре. Ах да, те, кто это сделал, отпилили Кронстину голову ржавой ножовкой и, уходя, забрали ее с собой. Одна из тех легенд Голливуда, которая непременно заставит тебя, моя дорогая, купить электрический забор или пару сторожевых собак.
Мисси вздрогнула, и сидевший рядом с ней парень, тот, что размахивал ароматической палочкой, взял ее за руку.
– Теперь вы поняли? – спросил Уэс, оценивающе оглядывая всю компанию. – В этом городе хватает Тараканов, свихнувшихся убийц, и кое-кто из них был бы только рад побегать здесь, в Бель-Эйре, с мачете или ледорубом. Рано или поздно каждому из нас, знаменитостей, придется отгородиться ото всех стеной.
– Ты нарочно меня пугаешь. Это ведь все неправда – про Кронстина… про его голову.
– Сущая правда, дорогуша, – подтвердил Мартин с любезной улыбкой и обернулся к Соланж, водившей пальцем над пламенем. – Давай послушаем Орлона. Если, конечно, ты сможешь, если ты действительно медиум.
– Перестань, – сказал Уэс. – Это вечеринка, а не чертов сеанс.
– О, сеансы могут быть такими забавными. И такими познавательными. Возможно, Орлон расскажет нам, кто такой Таракан. Ведь призраки все видят, правильно? – Он бросил взгляд на свой золотой «Ролекс». – Две минуты до полуночи. Колдовской час.
– Засунь свою голову себе в задницу, Мартин, – с кислым видом проговорил Уэс, но, оглянувшись на Соланж, заметил, что та напряженно смотрит куда-то сквозь него.
– Ни к чему вызывать того, кто уже здесь, – прошептала Соланж.
– А? Что она сказала?
Мартин подался вперед, но Соланж целую минуту или около того хранила молчание. Наконец она тихим шепотом проговорила:
– Ты дурак, Мартин. Ты рвешься поиграть с тем, что выше твоего понимания. Духи все видят и все знают, и они всегда здесь – в тени свечи, в центре ее пламени, растворяясь в воздухе, словно дым. Они всегда стремятся прорвать границу и поговорить с теми, кто на этой стороне. Хотя нам часто и не нравится то, что они говорят.
Она обратила всю силу своего взгляда на Мартина Блю.
– Хорошо, – сказал он, но более высоким тоном, чем обычно. – Чего же мы тогда ждем? Давайте узнаем, кто такой Таракан, а? Или хотя бы что случилось с головой мистера Кронстина.
Соланж посмотрела на Уэса из-под отяжелевших век.
– Очень хорошо, – тихо проговорила она. – Уэс, ты не мог бы сесть рядом и помочь мне управляться с планшеткой?
– Давай лучше я? – тут же попросил Мартин. – Мне рассказывали, что ты способна на такое, но… я хочу убедиться, что это не надувательство. Без обид, конечно, дорогуша.
– Конечно. Никто и не собирался. Тогда подвинься вплотную ко мне, бедром к бедру. Теперь положи кончики пальцев на планшетку напротив моих. Нет, слишком тяжело, пусть твои пальцы чуть касаются ее. Ага, уже лучше.
Она прикрыла глаза и чуть улыбнулась:
– Я уже чувствую токи.
– А я ни хрена не чувствую, – объявил остальным Мартин.
– Соланж, – сказал Уэс, – тебе не нужно ничего никому доказывать…
– Думаю, нужно. Ты снова давишь, Мартин. Расслабь пальцы.
Уэс огляделся. Только сейчас он понял, как много людей собралось вокруг, с интересом наблюдая за ними. Грохот стереосистемы стих до глухого урчания, рояль умолк.
– Здесь слишком шумно, не могу сосредоточиться, – сказала Соланж.
По толпе пробежал ропот, и стерео затихло. Уэс расслышал доносящийся из бассейна пьяный смех. Он откинулся на спинку дивана, следя за тем, как темное лицо Соланж делается сонным, а Мартин улыбается и строит гримасы собравшимся вокруг него.
– Не уверена, что мне нравится… – нервно начала Мисси, но Соланж шикнула на нее:
– Тихо!
Уэсу почудился пронзительный свист ветра вдалеке, вдоль улиц Бель-Эйр, над выстриженными лужайками, кирпичными стенами и коваными воротами, вокруг острых углов особняков на миллион долларов. Глаза Соланж сжались до щелочек и закатились так, что Уэс разглядел белки, рот медленно приоткрылся. Мисси внезапно охнула, и многие в зале повторили этот звук. Сердце Уэса забилось быстрей, и он пожалел, что не приготовил себе еще один косяк.
– Мой разум открыт, – странным отчужденным тоном, чуть громче шепота, заговорила Соланж. – Путь открыт. Мы будем твоим голосом. Мой разум открыт. Путь открыт. Мы будем твоим голосом…
– Мне тоже что-нибудь спеть? – со смехом спросил Мартин, но никто не обратил на него внимания.
– …Путь открыт. Мы будем твоим голосом. Мой разум…
Глаза Мартина округлились, и если бы не напряжение, Уэс рассмеялся бы от этого зрелища.
– Боже! – проговорил Мартин. – Долго еще это будет… ЧЕРТ!
Он вздрогнул и отдернул пальцы от планшетки.
– …Мы будем твоим… Мартин, не прерывай контакт!.. голосом. Мой разум открыт…
Мартин снова прикоснулся к планшетке, но осторожно, дрожащими руками.
