Безмятежное зло
Яна Розова
Опасные удовольствия
Не зря Феня, частный детектив, умница и красавица, не хотела ехать на «безопасный горнолыжный курорт». В первый же день она стала свидетельницей убийства – тридцатисемилетнему преподавателю университета среди бела дня в кафе перерезали горло. Вдова убитого указывает на сводного брата мужа, у нее самой алиби. Но Феня подозревает прелестную голубоглазую вдову в соучастии в убийстве, ведь зло порой выглядит на редкость привлекательно и безмятежно…
Яна Розова
Безмятежное зло
Серия «Опасные удовольствия»
Разработка серийного оформления художника Е. Ю. Шурлаповой
© Розова Я., 2020
© «Центрполиграф», 2020
© Художественное оформление серии, «Центрполиграф», 2020
* * *
Часть первая
Парня в горы тяни
В первый же день своего пребывания на горнолыжном курорте в Приэльбрусье Феня оконфузилась: упала в обморок прямо на трассе. Может быть, кому-то это и не показалось бы стыдным, но Феня кусала себя за все места (не физически, конечно, а ментально): ужас какой – собрались вокруг все родственники, потом и прочий народ, захлопали крыльями, а она лежит в снегу, принцесса такая!
Инструктор, молодой, симпатично небритый парень Таулан, размазал ей по фейсу пригоршню снега, пытаясь привести в чувство. Потом обморочную дамочку торжественно препроводили в самое дружелюбное из шести очень дружелюбных местных кафе. Хозяйку здесь звали Зуйбадат. Увидев бледную дамочку в окружении целой свиты сочувствующих, она тоже захлопотала, разругалась на метры над уровнем моря, магнитные бури и прочее.
Зуйбадат помогла Фене подняться по крутой деревянной лестнице на низенький второй этажик, занятый одной-единственной комнатенкой, и принесла спецнабор местного туриста: коньяк, кофе и хычин.
Феня чувствовала себя вполне сносно, просто ощущала некоторую слабость, вот и все Она припомнила, что головокружения ее донимали в юном возрасте, но потом это прошло. Возможно, голова перестала кружиться из-за энергичных утренних зарядок, которые Феню не убивали, а делали сильнее. А может, таковы оказались преимущества возраста И вдруг нате вам – только влезла на сноуборд, как внутри мозга зазвенело, колени подкосились и… бух!
Слопав хычин и опустошив рюмочку ароматного коньяка, Феня лежала в комнатке над кафе Зуйбадат, мирно задремывая, словно погружаясь в завитки метели. Прошло, наверное, немало времени, как вдруг снизу донеслось цок-цок, цок-цок… И тихие голоса, и вскрик, и протяжное ужасное «А-а-а…», будто из чьего-то горла выходила жизнь.
Феня открыла глаза. Она не сомневалась звуки ей не приснились.
Прислушиваясь, Феня спустила ноги в теплых носках на деревянный пол. Она боялась, что скрип выдаст ее с потрохами, но этого не произошло. Снизу снова донесся цокающий звук чьих-то торопливых шагов, и тоскливо скрипнула пластиковая входная дверь, с трудом противостоявшая напору ветра снаружи.
Феня бросилась к окну. Эти домишки на склонах, построенные на скорую руку, возводились совсем невысокими, поэтому из окна второго этажа можно было рассмотреть многое. Она увидела, как от кафе Зуйбадат в полупрозрачную ласковую (если смотреть из теплой комнатки) вьюгу уходил человек в ядовито-желтой тонкой пелерине, на которой синела надпись «Инструктор». Невозможно было не заметить, что инструктор перемещался по снегу и наледи с сомнительной грацией пьяного бегемота.
Феня уже открыла рот, чтобы заорать в окно: «Ловите его!» Но окно не открылось, да и надо ли было его ловить?..
И вдруг он обернулся.
Не успев скрыться, Феня попала на линию огня недоброго взгляда черных глаз. Инструктор смотрел на нее в прорезь черной балаклавы, и это было несправедливо: Фенино обнаженное любопытное лицо против его опасного инкогнито. Замерев от испуга, какой-то частью сознания Феня отметила, что он был очень похож на Таулана – ростом, повадкой, одеждой. Дутая куртка и лыжные штаны инструктора не могли скрыть жилистость его невысокой фигуры. Кажется, инструктор раздумывал: вернуться и убить эту дурочку в окошке или ну ее в болото. Выбрав второй вариант, он отвернулся и направился к месту посадки на канатку. Возле канатки толпились люди, уезжающие вниз, поднявшиеся наверх, местные и приезжие. Человек в пелерине стал сливаться с ними, пока не слился.
Феня рванула по ступенькам вниз.
А там, посреди комнатки с восемью столами, уже стояла Зуйбадат.
– Что же это? – хрипло сказала она, разводя руки.
Тот, чьи хрипы разбудили Феню, сидел за угловым столиком, прямо возле двери. Его лыжный костюм был залит кровью. За его правым плечом, на обшитой пластиковыми панелями цвета сливок стене, влажно блестел кровавый след, напоминавший лезвие косы.
– Не трогайте ничего! – крикнула Феня, подбегая. – Вызывайте полицию!
Она надеялась, что жертва еще жива. Приподняв его веко, теплое, будто живое, Феня убедилась, что зрачок остался неподвижен.
В руке Фени оказался мобильник, она набрала номер Валерки Мирончука, который катался на склоне вместе со своими сыновьями.
– Вы где были в момент убийства?.. – спросила Феня хозяйку кафе.
– Я? – Зуйбадат обернулась, блестя карими глазами и уже шмыгая римским носом. – В кухне, лагман делала. Он, – Зуйбадат посмотрела на труп, – лагман заказал. Два лагмана.
Из мобильника в руке Фени прозвучал голос Валерки:
– Фенька? Ты еще живая?.. – Он тяжело дышел, значит, катался вовсю.
– Я-то живая, но тут… – Феня впервые посмотрела на сидящее в углу мертвое тело. – Давай сюда, скорее! Человека убили. Сейчас полиция приедет, и ничего уже не узнаем.
Валерка не спросил, что случилось, а прервал разговор, что означало: он прибудет в ближайшем будущем. Общались Феня и Валерка (бывшие недолгие супруги и вечные верные друзья) не всегда просто и гладко, но в том, что касалось их совместной деятельности, – просто идеально.
Решение поехать на неделю в горы принял папа. Авторитарным методом. Наташка, его новая, просто новейшая, жена, она же – любимейшая Фенина подружка, тут же поддержала Владимира Николаевича: а как же, надо ехать в горы! При том, что Наташка вообще не понимала, что это означает. Думала, небось (Феня знала мысли Вязниковой как собственные), по снежку побродим, насладимся видами, выпьем глинтвейну. Увы, Наташечка, пампушечка ты наша, папа подразумевал иное.
Владимир Николаевич Фенин много лет прожил за границей, в Германии. Там женился, окопался, работал и развлекался. А развлечения он всегда предпочитал спортивные, такие, чтобы потом, потягивая коньячок и дымя ароматной сигареткой, можно было бесконечно описывать приятелям, морщась при каждом движении от ожогов молочной кислоты в мышцах. Он и на водных лыжах летал, и серферил просторы прибрежных вод в разных экзотических местах, но, как человек русский, особенно любил зимние виды спорта. Однажды, отдыхая в Альпах, Владимир Николаевич освоил сноуборд и так им увлекся, что, вернувшись в Россию после смерти немецкой жены, заскучал по альпийским трассам.
В Приэльбрусье, то есть в местные горы, долго ехать не решался – по старой памяти они казались ему дикими и опасными. Переубедили его новые старые друзья, с которыми он восстановил отношения после возвращения в Россию. Многие из них гоняли в Домбай, Архыз или Приэльбрусье чуть ли не каждые выходные, катались на лыжах и борде, парились в баньках, сидели в кафе, угощались хычинами и нежным коньячком (уж где местные нашли эту коньячную магистраль, чтобы к ней присосаться, выяснить никто не мог – национальный секрет).
По свидетельствам друзей, горы теперь не были опасными, боевики там толпами не ходили, туристов в заложники не брали и не убивали. Впрочем, Владимир Николаевич сознавал, что и сидя тихо дома, можно нарваться на крупные проблемы. Его зять – Валерка Мирончук, хозяин детективного агентства «Просто Бонд», – не раз и не два рассказывал ему случаи из своей практики. Случаи из разряда «чур меня»!
Итак, Владимир Николаевич решил, что надо осваивать эти местные горы, раз он живет теперь тут. Когда-то, в детстве и юности, он ездил в эти места, но зимой – никогда. Зимой ездили исключительно спортсмены, конкретно – лыжники, а Владимир Николаевич в те времена лыжником никак не являлся. А летом, весной или осенью горы были совсем другими, и в памяти бывшего иммигранта остались обрывочные воспоминания: запах грибов, хвои, одышка от крутого подъема и вид, который открывается перед тобой, усталым и потным, когда ты отрываешь взгляд от поднятой перед тобой на сорок пять градусов земли и оборачиваешься к воздуху. Горы. Много вздыбленной и замершей навеки почвы с торчащими из нее, словно кости, скалистыми микроостровами. Воздух, небо, собственная незначительность и неадекватный восторг.
Освоение местных гор Владимир Николаевич начал с разведки боем. Купил непромокаемые штаны, куртку, ботинки на толстой подошве и прибился к стае своих приятелей-лыжников. Съездил на выходные и вернулся в полной уверенности: вот оно, нашел! Горные склоны вполне для сноуборда достаточные, снаряжение можно взять напрокат, есть комфортный подъемник с кабинками, есть где передохнуть.
И вот, в самом начале ноября, при попутной снежной погоде он повез в горы свою новую русскую жену Наталью с дочерью Варварой, собственную дочь Шурика, зятя (мужа другой дочери, Майи) Валерика и троих внуков – Илью (пятнадцати лет от роду), Данила (тринадцати лет) и Степана (десяти лет) в горы.
Перед путешествием он собрал семью за ужином и объявил им о своем решении. Форму выбрал патриархальную: папа сказал – ехать.
И первое, что услышал в ответ:
– Не хочу! – от родной доченьки.
Да, Феня сопротивлялась этой поездке, как сопротивляется ребенок родителю, волокущему его от любимых игрушек к другим игрушкам, еще незнакомым. Фене и так было хорошо. Она обожала свою работу в брачном агентстве, руководимом Наташкой. Она с огромным восторгом участвовала в расследованиях Валерки, если тот нуждался в ее помощи. И те самые одинокие вечера, которые так пугают незамужних дам, самодостаточная Феня счастливо проводила в своей собственной уютной, удобной, небольшой, светлой, чистой, такой любимой квартире. У нее были горы книг, недавно купленный восхитительный умненький ридер плюс море кино онлайн. Вот спрашивается, куда и зачем бежать от этого?
Фенин протест заставил папу нахмурить брови:
– Остальные – за? – Он сурово смотрел на семью.
