– Вижу, что вы в добром здравии, значит, командировка завершилась успешно. Хорошо, потом поговорим подробно. Сейчас я иду в кабинет командующего, буду докладывать за весь назначенный мне участок. Вас тоже скоро вызовут, когда я буду там. Илья Иванович, вам следует доложить только о разведывательной обстановке на Балтийском театре. О своей командировке в Стокгольм можете упомянуть вскользь, мол, уезжал и приехал, поставленные задачи решил. Все! Канин – не Эссен. У него детали вашей работы интереса не вызовут. Будете на них заострять внимание – накличете раздражение в свой адрес. Задачи разведке Василий Александрович обозначит. Не думаю, что они будут сильно отличаться от прежних. Хотя больше чем уверен: Канин резко ограничит зону вашей ответственности, потому как он далеко вперед не заглядывает. Его интересует только то, с чем корабли столкнутся завтра при выходе в море из базы. Полагаю, что у вас подготовлен доклад. Так вот его следует откорректировать с учетом моих замечаний. Дерзайте, господин полковник!
Непенин кивнул и исчез из поля зрения, а Стрельцов «на коленке» стал править текст доклада командующему. Он слышал, что на аудиенцию пригласили начальника оперативной части штаба Черкасского. Про себя Стрельцов отметил, что Эссен обычно первым для доклада вызывал его, а затем остальных должностных лиц штаба. «Что же, выходит, приоритеты сменились. Учтем!» – подумал начальник разведки. В этот момент к нему подошел дежурный офицер и сообщил, что его очередь – после начопера.
Князь Черкасский с полной папкой бумаг и рулонами карт вышел из кабинета и показал кивком головы на дверь: «Вас ждут».
Илья Иванович вошел и увидел Канина, сидевшего в центре, а слева и справа от него расположились адмиралы: начальник штаба Кербер, начальник связи Непенин, командир Гельсингфорсской военно-морской базы и бригады линейных кораблей Ферзин.
Невысокого роста Канин сидел так, что его парадный мундир оттопырился на животе и ордена сами собой выдвинулись на «передний край». Перед глазами Стрельцова засверкали ордена Святого Владимира II и III степеней, Святого Станислава III степени с мечами и несколько иностранных наград. «Кавалерия» Стрельцова выглядела скромнее: из русских – «Станислав», «Анна» III степени и медали, из иностранных – большая золотая звезда китайского ордена. На этот счет у него имелась дежурная отговорка: «В разведке не награждают – в разведке не наказывают!» Подойдя к столу, он официально представился:
– Начальник разведывательного отделения флота Генерального Штаба полковник Стрельцов, разрешите доложить?
Командующий взял со стола две-три бумаги, мельком просмотрел их, а потом кивнул и тихо произнес:
– Докладывайте!
По напряженному выражению лица Канина, по колючему взгляду из-под стекол пенсне Илья Иванович понял, что ничего хорошего в свой адрес он сегодня не услышит. Тем не менее он предельно сжато, но по существу изложил на словах то, что с ночи подготовил для сообщения новому командующему.
Присутствовавшие в полной тишине выслушали доклад полковника, а когда он закончил, Канин сказал:
– Я считаю, что вы как начальник разведки уделяете излишнее внимание работе с агентурой, действующей на собственной территории Германии, в ущерб работе по сбору сведений о действиях германских кораблей и армии непосредственно в операционной зоне Балтийского флота. Германия с каждым днем становится от нас все дальше и дальше в силу удручающего положения, сложившегося на наших фронтах с весны текущего года. Опираясь только на работу ваших агентурных источников там, вы упускаете из виду обстановку здесь, у нас под носом! Грош цена такой разведке!
Последние слова вице-адмирал произнес весьма раздраженно. Но Стрельцов молчал. Он не стал оправдываться перед командующим, слова которого были несправедливы. Агентурные донесения, полученные от источников из Германии, действовавших в соответствии с задачами, поставленными адмиралом Эссеном, заслужили высокую оценку высшего морского и сухопутного командования и представляли собой теперь документы постоянного хранения. На них легко можно было сослаться, подтверждая собственную правоту. Проще всего в его положении было думать, что Канин из чувства ревности к успехам предшественника пытается белое выдать за черное. Но опытный разведчик понимал, что гнев Василия Александровича имеет некую иную причину. Надо дать ему выговориться – и причина станет ясна.
Ждать пришлось недолго. Командующий, столкнувшись с непонятным для него поведением подчиненного офицера, который не проронил ни слова в свое оправдание, решил усилить эффект своей критики в адрес разведки и выложить истинные причины гнева:
– Может, вы, как офицер Генерального Штаба и не новичок в делах разведки, думаете, вот, мол, назначили нового командующего, а «новая метла всегда по-новому метет». Смею уверить, что это не тот случай. Третьего дня в беседе с Государем, – последние слова Канин произнес нарочито будничным тоном, чтобы создать впечатление регулярности встреч с императором.
Но адмиралы и Стрельцов знали, что личная встреча состоялась у него впервые в жизни при аудиенции по случаю назначения командующим флотом. Василий Александрович взглянул на окружающих, чтобы оценить впечатление, и продолжил:
– В беседе с Государем я почувствовал его неудовлетворение. Он не стал расспрашивать о действиях флота, поскольку, видимо, достаточно осведомлен в этом вопросе, а заострил внимание на другом. Его Величество интересовался, какую пользу наша боевая деятельность приносит русским армиям, воюющим в Курляндии. Потребовал нарастить усилия в этом направлении, при этом заметил, что флот самостоятельно обязан следить за обстановкой в зоне боевых действий армии и подключаться в случае ее осложнения. А на флоте, добавил он, и разведку толком организовать не могут на прибрежных направлениях. Чем мне было ответить государю? Не в бровь, а в глаз получилось! Я понимаю, вас весьма выручают данные радиоперехвата, разведка с гидроаэропланов. Но все это создано еще Адрианом Ивановичем Непениным до вашего назначения на должность. А что конкретно сделано вами для организации разведки на береговом фланге операционной зоны флота? Можете доложить?
– Так точно, могу, – неожиданно для всех спокойно ответил Илья Иванович. – С момента начала службы на флоте меня самого беспокоило это направление, поэтому разведотделение приступило к поиску перспективных для закордонной работы лиц среди беженцев, военнопленных и жителей прифронтовой полосы. В прошлом месяце необходимый нам источник был подобран, проверен на благонадежность и завербован. Сейчас он проходит подготовку для самостоятельной работы, и в июне, я полагаю, мы получим от него сведения об армейской группе генерала Лауенштейна. В дальнейшем мы продолжим поиск источников информации, и при следующей встрече, ваше высокопревосходительство, вы сможете доложить императору, что Балтийский флот выполняет поставленную им задачу.
Эту фразу Стрельцов мог бы не произносить, ведь все понимали, что следующая встреча с императором вряд ли состоится когда-нибудь. Однако он сделал лукавый ход, которым решил отплатить Канину за несправедливую критику. Непенин, пряча в усах улыбку, удовлетворенно качнул головой. Кербер и Ферзин одобрительно посмотрели на полковника. А командующий, успокоившись, решил сменить тему разговора:
– Ладно, посмотрим, как вы будете решать эту задачу. Теперь вот о чем. Весь штаб из Ревеля переводится в Гельсингфорс. Я пребываю в сомнении: надо бы и вас сюда перевести вместе со всеми. Но, с другой стороны, разведывательное отделение должно находиться ближе к местам ведения боевых действий.
– Так точно, прошу вас оставить пока все как есть. На Ревель завязаны наши связи с действующей агентурой, организована связь с постами радиоперехвата. Да и к фронту ближе…
– Хорошо. Быть по сему! Сношение со мной поддерживайте через контр-адмирала Непенина, ему же направляйте все разведывательные материалы для доклада штабу. У меня все. Если у вас вопросов нет, можете идти работать. И пригласите следующего офицера, кто ждет очереди для доклада.
Стрельцов пошел на выход, а Непенин велел подождать его в вестибюле.
Адриана Ивановича пришлось ждать почти час. Он пригласил Стрельцова в свой кабинет, распорядился, чтобы туда принесли горячего чаю с бутербродами, усадил в мягкое кожаное кресло, только потом начал расспрашивать.
– Успешно, Илья Иванович, вы от атаки командующего отбились. Про источник в прифронтовой полосе на ходу придумали? Что-то я об этом направлении рабаты ничего не знаю.
– Адриан Иванович, мы с мичманом Тихоновым в самом деле с начала наступления немцев обшарили все лагеря для военнопленных, фильтрационные пункты для перемещенных лиц и беженцев. Владимир сам не раз в колоннах беженцев ехал, чтобы поближе познакомиться с народом. Попадались интересные кандидатуры, но мы их пока отмели. Наудачу знакомый жандармский ротмистр из военной контрразведки с барского плеча передал нам на связь еврейскую семью морских контрабандистов из Либавы. Это муж с женой, за сорок лет обоим. Военная контрразведка их использовала в своих интересах перед войной, а сейчас из оперативной обстановки интерес к ним пропал. Мы их завербовали и готовим в настоящее время как маршрутников. Работать агенты обещали добросовестно за хорошие деньги. Будем ставить задачи и отправлять в тыл к немцам. Прикрываться по-прежнему будут контрабандой: часы, женское белье, духи.
– Что ж, канал перспективный, посмотрим, какой улов нам принесут ваши контрабандисты. Теперь что у вас по Швеции, как «Фридрих», чем порадовал?
– «Фридрих» привез данные на завербованного им агента «Брауна», вернее, агентессу. Это – пожилая женщина, живет в городе Киль, в районе Хольтенау, где как раз и базируются корабли кайзера. Она видит и знает все. К России относится хорошо, в молодости жила в Петербурге. Смелая, понимает, чем рискует. Не расстается с дамским «браунингом». Именно она первая сообщила донесением, что 18 июня Вильгельм будет проводить смотр флота в Кильской гавани. Потом «Фридрих» ее сообщение подтвердил. А главное то, что он сделал по своей линии: составил подробный список германских кораблей, стоящих в доках на ремонте после участия в боях с англичанами и с нашим флотом. Сфотографировал их. Зная количество ремонтирующихся единиц, легко определить, сколько в действующем строю осталось.
– Илья Иванович, возвращайтесь в Ревель, готовьте документы по результатам всех дел и направляйте мне. Связь – по телефону, телеграфу и по почте. Нужно будет – вызову. Ну, успехов вам!
Вечером Стрельцов уже шел по улочкам Ревеля. В «скворечнике» он застал подчиненных, кратко сообщил им все новости и узнал о том, что его письмо из Швеции с отчетами «Фридриха» благополучно пришло и лежит в сейфе.
Объявив, что появится на службе завтра после обеда, полковник ушел отдыхать впервые после трех недель переездов с места на место и нервотрепки.
СЕКРЕТНО
Разведывательная сводка
штаба Балтийского флота
на 30 мая 1915 года
Обстановка на Балтийском морском военном театре теперь непосредственным образом зависит от событий, складывающихся на прибрежном участке нашего Северо-Западного фронта. В последние дни мая боевые действия, развивавшиеся севернее реки Неман, приняли позиционный характер. Активность наших войск в обороне привела к тому, что противник, стремящийся прорвать фронт на рубеже Виндава – Митава – Шавли и наступать в направлении Риги, был вынужден спешно наращивать свою группировку. На участок фронта в Митавско-Шавлийском районе из резерва подтянуты свежие германские соединения, а именно: 1-я и 80-я резервные пехотные дивизии, 2-я и 8-я кавалерийские дивизии. Армейская группа генерала Лауенштейна, противостоящая нашей 5-й армии генерала Плеве, в результате переформирования увеличилась настолько, что 26 мая была переименована верховным германским командованием в «Неманскую армию», подчиненную генералу Отто фон Белову.
Наиболее значимым результатом, отрицательным образом воздействующим на глубину операционной зоны Балтийского флота, в результате проведенного наступления противника следует считать потерю военно-морской базы Либава, которую германские войска полностью заняли в первых числах мая. В настоящее время имеются агентурные сообщения, из которых следует, что инженерные подразделения противника в спешном порядке восстанавливают причалы в порту Либавы, взорванные по распоряжению адмирала Эссена при отступлении наших войск из города. Бригада германских тральщиков ведет постоянное траление внешнего рейда и фарватеров базы с целью ее подготовки к использованию в интересах германского флота. Как правило, тральщики действуют под артиллерийской защитой крейсера и нескольких эсминцев.
Концентрация кораблей германского флота в западной части Балтийского моря постоянно наращивается за счет перевода кораблей из базы Вильгельмсхафен в Северном море и за счет завершения ремонта поврежденных в боях кораблей. 18 июня в базе Киль следует ожидать смотр всего флота в присутствии кайзера. Об этих планах сообщают несколько наших агентурных источников.
По данным радиоразведки, противник в последние дни вывел из боевого состава подорвавшиеся на минах крейсер «Тетис» и тральщик S-144. От взрывов мин затонули тральщики Т-50 и Т-54. Проходы в наших минных заграждениях достаются германскому флоту ценой ощутимых потерь и значительного отставания от графика, установленного Берлинским Адмиралштабом. В планах боевых операций противника по-прежнему остаются регулярные бомбардировки Виндавы силами артиллерии крейсеров и эсминцев и минные постановки в Центральной Балтике на маршрутах выдвижения наших сил, следующих к входу в Ирбенский пролив, а также на позициях к югу от острова Готланд.
Значительный интерес для нас представляет изучение сведений о результативности наших новых минных постановок. Не всегда они бывают успешными. Например, проведенная 20 мая операция по блокированию зашедшего в Либавский порт германского отряда кораблей силами нашего Особого полудивизиона эсминцев во главе с «Новиком» большого эффекта не принесла из-за спешности осуществленных минных постановок. Из перехваченных переговоров командиров вражеских тральщиков следовало, что постановки оказались в стороне от уже протраленных немцами входных фарватеров.
И все же противник вынужден отвлекать значительные силы флота на проведение операций по очищению от мин участков моря у собственных берегов, нередко теряя в ходе этих операций свои тральщики. Подрывы на минах немецких кораблей всех рангов продолжались в течение мая.
Силами радиоразведки недавно установлено, что гибель финского грузового корабля «Фрак» в Аландском море, случившаяся месяц назад, 23 апреля, занесена командованием противника на счет германской подводной лодки U-26.
Количество выявленных подводных лодок противника, действовавших в Центральной Балтике, Ботническом заливе и на подступах к Финскому заливу, в течение последнего месяца возросло по сравнению с прошлым. Это является свидетельством того, что германское морское командование стремится прочно закрыть русский флот в Финском заливе. Для этой цели используются все методы, вплоть до масштабных демонстрационных действий.
Только лишив наш флот возможности выходить в Центральную Балтику, Ад ми рал штаб наконец сможет решить свою главную задачу в Балтийском море – оказывать всемерную поддержку своим сухопутным войскам, наступающим на Приморским направлении на Ригу и далее на восток в сторону Петрограда.
На данный момент силы Балтийского флота не позволяют противнику решить эту задачу.
Начальник разведывательного отделения
Балтийского флота
полковник Генерального Штаба Стрельцов.
Бой у острова Готланд
(июнь 1915)
Кто-то мог бы сказать, что продолжительная майская командировка Стрельцова закончилась вечером после прибытия эсминца «Охотник» из Гельсингфорса в ревельскую гавань. Но у Ильи Ивановича имелась собственная версия окончания той поездки. Он покачивал головой и улыбался, когда возвращался к ней в мыслях.
