Ни в прошлый свой приезд сюда, ни теперь Ратлидж не заметил в деревне ни констебля, патрулирующего улицу, ни полицейского участка. Сам он не стал разыскивать местного представителя закона, потому что следствие только началось. Кроме того, Уиллета убили в Лондоне, а не здесь. Но ведь должен быть в деревне констебль? Наверняка…
Его раздумья прервал сердитый женский голос; Хэмиш велел ему быть осторожным.
– Вы что здесь делаете? Это частная собственность! – Женщина быстро вышла из застекленных дверей у него за спиной. Едва повернувшись, Ратлидж сразу узнал ее, хотя выражение на живом лице сильно отличалось от лица на фотографии в медальоне.
– Мисс Фаррадей, полагаю? – любезно осведомился он.
Женщина остолбенела, словно превратилась в мраморную статую.
– Кто вы такой? – настороженно и холодно спросила она.
– Моя фамилия Ратлидж, – ответил он. – Кстати, я могу задать вам тот же самый вопрос. Что вы здесь делаете? Насколько мне известно, прежний владелец не передавал вам усадьбу во владение.
Он стрелял наугад, однако попал в цель.
– Вы – поверенный Уайата? – сухо осведомилась его собеседница.
– В данный момент я представляю его интересы, – уклончиво ответил Ратлидж, разглядывая Синтию Фаррадей.
Она оказалась весьма привлекательной и более одухотворенной, чем на фотографии. Конечно, прошло время, и она сильно изменилась. Изменилась не только внешне. В ней угадывалась зрелость, которой не было шесть лет назад. Хорошенькая девушка превратилась в очень самоуверенную молодую женщину.
– Я собираюсь купить усадьбу. Она продается? – спросила Синтия Фаррадей. – Вы ведь поэтому сюда приехали?
– Сомневаюсь, что вам по карману купить усадьбу – даже в ее теперешнем плачевном состоянии – и содержать ее.
Синтия вспыхнула и надменно ответила:
– Я получила наследство. Если не верите мне, можете поговорить с моими адвокатами!
– Как вы сюда добрались? Я не заметил у ворот ни машины, ни экипажа.
– Приплыла на лодке.
Ратлидж бросил многозначительный взгляд в сторону причала. Никакой лодки там не было.
– Это моторная лодка, я арендовала ее выше по течению. Она пришвартована в таком месте, которое не видно отсюда. – Заметив его недоверчивый взгляд, Синтия пояснила: – Неподалеку есть еще один причал.
– Так сказать, служебный – для доставки товаров?
К его удивлению, она рассмеялась:
– Собственно говоря, да. Тот Рассел, который построил «Берег», не желал видеть, как провизию, уголь и прочие товары тащат по его лужайке, которую он с таким трудом отвоевал у болота. Тропинка от причала ведет прямо на кухню. А вы что же, приезжаете сюда раз в две недели, чтобы проверить, все ли в порядке? Когда я побывала здесь в последний раз, я заметила, что кто-то ходил по дорожке. Трава была примята, а ветки кое-где сломаны.
– Вы часто бываете здесь?
– Когда появляется настроение, – вызывающе ответила Синтия Фаррадей.
– Как вы попали в дом?
– Когда я уезжала, никто не велел мне отдать ключ.
– Когда вы покинули «Берег»?
– До войны, – уклончиво ответила она.
– Почему вы отсюда уехали?
Она задумалась; в ее глазах появилось выражение, какое бывает, когда кто-то вглядывается в давнее и суровое прошлое.
– Какой интересный вопрос! Наверное, я уехала потому, что решила, что так будет правильно.
– В самом деле?
– Сегодня очень славный день. Вы не вынесете сюда два стула? Мы посидим на террасе и полюбуемся видом. К сожалению, никто не подаст нам чаю. Что ж, не важно. Должна предупредить вас, я обещала вернуть моторную лодку не позже пяти часов.
Выполняя ее просьбу, Ратлидж впервые вошел в дом.
Комната за застекленными дверями оказалась просторной; противоположную от окон стену украшал большой мраморный камин, а высокий потолок – алебастровые розы в орнаменте из цветочных венков; узор на обоях изображал лимоны на шпалерах и плетистые розы. Стулья и диваны, насколько Ратлидж видел через закрывающие их чехлы от пыли, были обтянуты светло-зеленой и бледно-желтой материей. Комната производила умиротворяющее впечатление. Она походила на садик внутри дома, созданный ради удовольствия женщины.
Увидев два подходящих стула, он снял с них чехлы и вынес на террасу.
Синтия Фаррадей стояла на том месте, где он ее оставил, и смотрела на реку.
Она обернулась, когда Ратлидж поставил рядом с ней стул. Улыбнувшись, она села и вытянула перед собой ноги, обутые в сапожки.
– Божественно! – воскликнула она, когда Ратлидж сел на другой стул. – Всегда любила сидеть на террасе. Тетя Элизабет… то есть миссис Рассел… бывала в зимнем саду чаще, чем в других комнатах, и я вполне ее понимаю. Зимний сад и терраса очень хорошо сочетаются, вы не находите? Я провела там много счастливых часов.
– Когда вы приехали сегодня? – спросил Ратлидж.
– После полудня. Кстати, я забыла пообедать и не подумала захватить с собой сэндвичи.
– И долго вы намерены тут пробыть?
– Не очень. Сами видите, мне не хватило храбрости войти в дом и вынести оттуда стул. Показалось, что трогать мебель будет… как-то неправильно. Как будто она спит.
– Вы, кажется, жили здесь в детстве… Что вам запомнилось ярче всего?
– Для адвоката вы очень любопытны. Но раз уж вы оказались настолько любезны и принесли нам стулья, я отвечу на ваш вопрос. Помню, что большей частью я бывала здесь счастлива. Конечно, вначале я ужасно скучала по родителям. Уайат как мог старался меня развлечь – по доброте душевной. Он знал, как сильно я горевала. А вскоре сюда приехал еще один кузен – Уайата, не мой – и мы втроем провели вместе несколько приятных лет. А потом мы выросли, и все сразу изменилось. – Голос ее сделался печальным.
– Что с ними случилось?
– Вы же адвокат, вот вы мне и скажите.
– Джастин после войны не вернулся сюда. А Рассел женился и почти сразу потерял и жену, и ребенка. Но, овдовев, он все равно продолжал любить вас. – Последние слова были лишь догадкой; Ратлидж вспомнил, что говорила ему Нэнси Бразерс. Впрочем, он сразу понял, что его слова попали в точку.
Синтия Фаррадей неловко поерзала на стуле.
– Вы слишком много знаете. Вы что же, шпионите за нами?