Хэринг надавил на педаль газа и быстро уехал прочь.
6
Легче, чем разбить стекло ударом кулака.
Но сегодня она выпила уже две бутылки пива и допивала третью.
И говорила:
– Она должна уехать.
– Норма Джин? Это еще почему?
Элси ответила не сразу. Она курила. Вкус у дыма был горький и бодрящий.
Уоррен спросил:
– Мать, что ли, ее забирает? Да?
Они не смотрели друг другу в глаза. Они вообще не смотрели друг на друга. Уоррен повернулся так, что здорового его глаза Элси не видела, а больной глаз его затуманился. Элси сидела в кресле возле кухонного стола с сигаретой и бутылкой тепловатого пива – из всех марок она предпочитала «Твелв хорс». Уоррен, только что вошедший в дом, стоял, не успев снять рабочие ботинки. В такие моменты в нем была некая пугающая сила, как и во всех крупных мужчинах, вошедших с улицы в тесный душный дом, где пахнет женщиной.
Уоррен стащил с себя грязную рубашку и швырнул ее на стул. Остался в тонкой хлопчатобумажной майке. От него так и несло теплом разгоряченного тела, мощным запахом пота. Свинтус Пириг. Когда-то они были очень близки, шалили, словно дети. Свинтус Пириг, он так любил уткнуться в нее носом, елозить по ней, фыркать, сопеть и повизгивать. А жена обхватывала руками его заплывшие жиром мускулистые бока, похожие на оковалки сырого мяса. О-о-о! Уор-рен! Боже мой! Но было все это так давно, что уже и вспоминать неохота. За последующие годы муж еще больше раздался – в плечах, в груди. Живот огромный, руки толстые, морда здоровенная. И повсюду на теле жесткие пучки седеющих черных волос. Даже на спине, на шее, на боках, на тыльных сторонах огромных мозолистых ладоней.
Элси сделала вид, что вытирает нос, а заодно смахнула слезинку.
Уоррен заметил громко:
– Я думал, ее мамаша чокнутая. Так ей что, стало лучше? Когда это?
– Нет.
– Что «нет»?
– Дело тут не в матери Нормы Джин.
– А в чем тогда?
Элси задумалась, подбирая слова. Такого за ней не водилось, но эту фразу она отрепетировала заранее. Столько раз произносила ее про себя, что теперь она прозвучала плоско и фальшиво.
– Норма Джин должна уехать. Пока ничего не случилось.
– Что за чушь? Что должно с ней случиться?
Да, получалось хуже, чем она рассчитывала. Он был такой огромный, прямо нависал над ней. И без рубашки поросшее волосами тело, казалось, едва помещается в кухне. Элси потянулась за сигаретой. Вот скотина! Все из-за тебя. Днем она ходила в город, перед выходом нарумянила щеки, расчесала волосы гребешком, но увидела, взглянув в зеркало, лишь землистую кожу и усталое лицо. А тут еще Уоррен рассматривает ее в профиль. Господи, как же она не любит, когда ее рассматривают в профиль, ведь подбородок у нее совсем маленький, а нос похож на свиной пятачок.
Элси сказала:
– У нее полно приятелей. Парней и мужчин постарше. Их чересчур много.
– Постарше? Интересно, кто ж это?
Элси пожала плечами. Ей хотелось показать Уоррену, что она на его стороне.
– Имен я не спрашивала, родной. Эти парни в дом не заходят.
– Может, все же стоило спросить, – вызывающе сказал Уоррен. – Может, я лучше сам спрошу. Где она?
– Вышла.
– Куда вышла?
Элси боялась смотреть на мужа. Смотреть на свирепый, сверкающий, налившийся кровью глаз.
– Может, поехала прокатиться. Ума не приложу, откуда у этих парней бензин.
Уоррен присвистнул.
– Девчонке в ее возрасте, – заметил он медленно, словно человек, чья машина слетела с шоссе на обочину, – давно пора встречаться с парнями. Это вполне естественно.
– Да, но у Нормы Джин их слишком много. И она слишком доверчивая.
– Доверчивая? Это в каком же смысле?
– Ну, она… э-э-э… слишком уж милая, – прозрачно намекнула Элси.
Подразумевалось, что если муж и проделывал что-то, оставшись с Нормой Джин наедине, так только потому, что она была слишком милая, симпатичная, слишком послушная, покорная. И не могла отказать ему.
– Слушай, она не залетела?
– Пока нет. Насколько мне известно.
Впрочем, Элси прекрасно знала, что не далее как на прошлой неделе у Нормы Джин были месячные. Сильные спазмы, слабость, жуткая головная боль. Кровь из нее хлестала, как из заколотого поросенка. Она перепугалась до смерти, но отказывалась это признавать и все молилась Иисусу Христу Исцелителю.
– «Пока нет»? Что ты хочешь сказать?
– Знаешь, Уоррен, пора подумать о нашей репутации. О репутации Пиригов. – Точно была в том необходимость, напоминать мужу, какую он носит фамилию. – И рисковать нам нельзя.
– О репутации? О какой еще репутации?
– Ну как о какой. В городе. В службе опеки.
– А они что, вынюхивают? Задают вопросы? С каких это пор?
– Мне звонили. Несколько раз.
– Звонили? Кто звонил?
Элси занервничала. Щелчком стряхнула пепел в желтовато-серую пепельницу. Ей действительно звонили, но не из окружной управы, и она боялась, что Уоррен прочтет ее мысли. Уоррен говорил, что великие боксеры, вроде Генри Армстронга, чьи бои ему довелось видеть в Лос-Анджелесе, умеют читать мысли противника. Армстронг знал, что противник сделает или попробует сделать. Здоровый глаз Уоррена смотрел проницательно и злобно – когда Уоррен решал посмотреть на жену, – и видно было, что этот человек опасен.
