В голове путаются мысли, и я слышу свой собственный, откровенно говоря, психующий голос.
Внутренний истеричный голос задает так много вопросов, что я начинаю терять самообладание.
Вопросы, как бегущая строка: “Что со мной? Где я? Почему у меня болят рука, нога, спина? Где Корви?” – Проносятся с молниеносной скоростью.
Запихнув передатчик в карман, я обнаружил порванный рукав пиджака.
Два раза моргнув, я смотрю на разошедшуюся в обе стороны ткань…
Так, надо собраться.
– ЗАТКНИСЬ! – Выкрикиваю я, пытаясь прекратить монолог в голове.
Оперевшись руками, я встаю, и бедро отдаёт резкой болью.
Прихрамывая, я отхожу от дерева и смотрю вверх.
Да тут метров 20, не меньше… как я… Опускаю вниз глаза и вижу след от своего тела.
Так, ловец душ. Меня прошибает жар… странное ощущение, словно меня засунули в микроволновку, и при этом я еще и волнуюсь.
Хлопаю по карманам в поисках ловца душ.
Задние, передние, смотрю пиджак.
Да чтоб тебя.
Забыв про хромоту, я начинаю оглядывать землю.
Обегая дерево, я хватаюсь за ногу и, ойкая, сажусь на землю.
На лбу какие-то капли.. что это? Стираю пот с разгоряченного лба.
Ни ловца душ, ни рабочего передатчика.... Костюм, и тот испорчен.
Я перекладываю гарнитуру в карман брюк и, оставив на земле порванный пиджак, выхожу осмотреться.
Глава 8
"Шшшш"
Колосья впереди словно ожили, стали склоняться в мою сторону.
"Шшшшш"
Что-то невидимое толкнуло меня в грудь и, пробравшись под пуговицы рубашки, раздуло спину, как парус.
"Шшш", – продолжали шуршать колосья пшеницы.
"Не может быть… Это что, ветер?" – Подумал я про себя.
Чувствуя на лице и шее поток воздуха, я ошарашенно смотрел прямо перед собой.
Глаза стали слезиться, и я, жмурясь, расстегнул рубашку.
Ветер, как невидимые объятия, касался моей груди и, обтекая, летел дальше.
Я выставил вперед руки. На коже появились какие-то пупырышки.
Что со мной?
Я стоял посреди поля пшеницы и, как потерянный ребенок, не знал, что делать.
– Корви… – Промолвил я, забыв, что передатчик сломан.
Пробираясь по полю, я чувствовал, как соцветия пшеницы задевают голую кожу.
За все свое существование я испытывал только два вида эмоций: скуку и раздражение.
Скуку – от однообразной работы, а раздражение – от невозможности что-либо поменять.
Даже тот самый яд в пыточных действовал быстро, и боль быстро проходила. Она испарялась без остатка… словно её никогда и не было.
Сейчас все по-другому.
Хромата не прошла, руку все так же саднило.
Увидев боковым зрением тень, пронесшуюся по полю, я поднял голову.
Яркий солнечный свет ударил в глаза, и я, поморщившись, на автомате поднял руку.
Надо мной кружился ворон.
Вдалеке показалась еле различимая точка, от которой поднималась тоненькая струйка дыма.
Я ускорил шаг.
Колосья, в некоторых местах достигающие моего роста, били меня по лицу, и, отплевываясь, я остановился.
Точка впереди оказалась небольшим домиком, а значит, где-то рядом должна быть дорога.
Неуклюже подпрыгнув, я посмотрел влево. Ничего.
Подпрыгнул вправо. Кажется, есть.
Резко свернув направо, я задел туфлей бугор земли и, споткнувшись, полетел на вытянутые руки.
Боль иголками пронеслась по ладоням.