– Живой?
– А как же, – все-таки, не совсем железная, своим кораблем не грех и похвастать.
Норну стало не то, чтоб обидно, как-то неприятно. Кто он – нищий бродяга, а она – богатая обладательница "жучка", одного из менее чем трехсот оставшихся живых яхт-буксиров. Какого черта он пьет с ней и болтает о технике, когда вечером вылет – и привет родная Зета с ее вонючими обитателями.
– Послушай, – начал было он с вызовом, но внезапно вспомнил, что так и не выяснил, что же здесь вчера происходило
– Да, зайка.
– Я не зайка, мое имя – Норн.
– Я помню. Норн Виктор, штурман третьего класса. Кстати, почему третьего?
Норн сник. Не раскусить девушку-змею, хотя нет, сейчас она все-таки была кошкой. Была такая сказка, еще там, на Земле, "Кошка, которая гуляла сама по себе".
– Зонкия Ама, Амазонка, женщина-воин, – почему-то сказал он.
– Ого, мы знакомы с земной мифологией? – тут она удивилась по-настоящему, – Ну-ка, подробнее.
– Я – землянин, детка.
– Я не детка. А ты, кажется, умеешь врать.
– Нет, на этот раз – нет, – Норн ждал, что будет дальше. Обычно люди, узнавая о его происхождении либо старались побыстрее куда-нибудь свалить, либо начинали сочувствовать, иногда ставили выпить. И то, и другое осточертело, но именно поэтому Норн иногда проводил подобные эксперименты. Кстати, многие, действительно, не верили, Земля – это миф. Ее не было, нескольким миллиардам ее жителей показалось, что они были. Норну показалось, что он родился и вырос, что у него была семья, дом, родители, любимая девушка, улица с сиренью по краям, померещилось. Стоило оказаться в космосе, как исчезло все, чем жил он. Сейчас, спустя десять лет после исчезновения солнечной системы, мало кто вообще помнил о том, что некогда была такая планета – Земля, и по слухам именно оттуда началось освоение людьми Пустоты. Смешно.
Зонкия Ама смотрела открыто, не пыталась сочувствовать, не пыталась уйти от темы.
– Давно? – только спросила она.
– Десять лет.
– Но ведь все корабли землян…
– Исчезли вместе с планетой, да, Я был на парусе.
Теперь присвистнула Зонкия,
– И как тебя угораздило попасть к парусникам?
– Сбежал из дома, – Норн всегда старался сохранить насмешливый тон, когда говорил о себе, о своем прошлом, насмешка выходила горькой, становилось больно, но иначе об «том» было не сказать, иначе не выдержать ответной реакции.
– Координаты… – осторожно произнесла Зонкия.
– Естественно, нет, второкурсник летной школы разбирается в пространственных координатах, как собака в балете.
– А что на парусе?
– Рептилии не испытывают жалости, они руководствуются разумом и целесообразностью. Они не пытались вернуть меня домой, проще просто высадить в первом же порту в крысятник – пусть там разбираются.
Норн поймал себя на том, что переходит с насмешливого тона на обычный, может оттого, что Зонкия слушала с интересом, как ребенок интересную сказку. Только очень умный ребенок, который не пытается изобразить сочувствующее понимание, а наоборот настойчиво ищет ответы на самые больные, а потому, наверное, самые интересные вопросы. Ей действительно было интересно. А в глазах ее было что-то вроде восторга. Что-то похожее, кстати, мелькнуло и в нем самом, когда он услышал про "жучка".
– Ну, дальше.
– А что дальше?
– Что было потом, когда она исчезла?
– Потом? Долг за дорогу платить было за меня некому, пришлось отрабатывать в порту. Там зетты набирали экипаж, у них случилось что-то типа эпидемии на борту, никто не хотел рисковать зря, потому набирали всех желающих, без разбора, так и второй курс сгодился, а там подучили маленько. Опыт – лучший учитель
– А Земля… правда голубая? – спросила Зонкия.
Какимжесинимтыбыло
Какимпронзительносиним
Какимудивительным… Или
Небыло ?… Илибыло?
Синим…
Дед купил себе космический корабль по дешевке. Тогда еще "жучки" ползали повсюду и не считались за серьезные машины. Земля поставляла их сотнями. Модны были гигантские "паруса", похожие на крыло, застывшее в вечном стремлении вверх; на худой конец длинные плоские "колеса" с их вращающимся внешним корпусом. А "жучки", грузные, простые – так, зацепил небольшой контейнер – дотащил до места, пассажиров не взять – включая капитанскую каюту и мостик-рубку в "жучок" помещалось не более десяти человек, да и то, чтобы обеспечить их жизнедеятельность, нужно слишком много дополнительной энергии. У "жучков" было просматривалось только преимущество – они были дешевы и питались чем попало. Дед притащил корабль в деревню, поставил в сарай и запретил всем членам клана даже нос туда совать. Над ним посмеивались – завел себе игрушку на старости лет, но в лицо, конечно, ничего не говорили. Деда побаивались, как и положено. Свою пятую жену он привез вместе с кораблем. Это была высокая женщина со светлой кожей и тонкими руками. Она умерла, так и не дождавшись потомства, от нее остались сказки, книги и маленькая квадратная картина в толстой облезлой раме – на картине лохматый ребенок, сквозь ладошки, прижатые к иллюминатору, смотрел на голубую планету, которая отражалась на искривляющем стекле иллюминатора.
Летели зимы, запертый сарай обваливался, дед ставил подпорки, а когда он умер, он завещал "жучок" самой младшей внучке, которая тогда даже не достигла разумного возраста. Сколько раз потом мать уговаривала ее продать ставший вдруг редкостью хлам, коим вся деревня считала яхту-буксир, ржавеющую в сарае, но ребенок был на удивление упрямым. Зачем, спрашивается, приличной девушке из хорошей семьи, космическое страшилище? На планете всего один космопорт, и тот так далеко, что до него не доехать и за день. Раз уж так вышло, что корабль оказался вдруг таким дорогим приданным, то и нужно его использовать именно с этой целью. На вырученные деньги можно достать себе такого мужа, а то и двоих, что соседи от зависти полопаются. Но девчонка и слушать ничего не хотела. Она пробиралась внутрь сарая ж тихонько прислушивалась к спящему "жучку". Она не знала тогда, что однажды вместе с ним поднимет в деревне панику, сродни концу света. Яркая вспышка холодного пламени, сорванные крыши окрестных домов, люди, попадавшие на землю в добавок к вечному проклятью всего клана. А она, наследница выжившего из ума старика, как ребенок, впервые севший на двухколесный велосипед, прорывая дыру в небе будет удаляться от ненавистного дома, в котором она вынуждена была пребывать девятнадцать лет. Она, Зонкия Ама, носившая тогда совсем другое имя, прокладывала свой первый курс в Пустоте наугад.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
