– Опять! Опять! Сама видела! – завопила тетя Дуся. – Да я с этого дефективного вовек денег не получу! Нищета одна! Мать заводская. Детей семеро по лавкам. По улицам носятся, безобразничают! Стекла бьют!
– Он не в стекло! Он в меня кидал! – вступился Шурка.
Тетя Дуся только руками всплеснула.
– Послушайте, крик ни к чему, – спокойно сказал папа тете Дусе.
Она побагровела от злости. А папа вынул бумажник.
– Сколько мы должны стекольщику?
– Ну вот тебе и мороженое, – сказал папа, когда они поднялись в свою квартиру, вернулись в свои комнаты. – Боюсь, билетов в кино тебе тоже не видать весь месяц. Еще, главное, у кого стекло разбил! Вы что, не могли разбить окно какому-нибудь хорошему человеку?
– Илья, – строго сказала мама папе.
– Скажи спасибо, что она нас живьем не съела, – сказал Шурке папа.
Шурка хотел возразить.
– Шурка, ни слова, – сказала мама. – Довольно.
Она складывала в шкаф выглаженное белье. Маленький Бобка помогал, то есть путался у нее под ногами. Ему было всего три года.
– Однако и дорого же нынче стекло, – сказал папа маме. – Представляешь…
Он вдруг нагнулся.
– Что это?
Шурка похолодел. Схватился за карман. Бумажка!
Папа молча прочел. Губы его сжались в ниточку. Он испуганно глянул на дверь. На маму.
Та подошла. Прочла.
– «Передать… везут на Колыму… Садовая улица, дом пять…» Кто это?
Оба уставились на Шурку.
– А ну отвечай, мучитель, – велела мама, побледнев. – Кто тебе это дал?
– Никто.
– Шурка, не ври! Не ври!
От маминого крика личико Бобки дернулось, сморщилось, он приготовился зареветь. Мама схватила его на руки.
– Смотри, что ты наделал! – закричала она на Шурку.
– Я не вру! Нашел.
– Где нашел? Где? – серьезно допытывался папа.
Шурка молчал.
Ходить на вокзал строго запрещалось. Тем более лазать по путям. Тем более с Валькой.
– Нет, он меня в гроб вгонит, этот Шурка, – прошептала мама, садясь на стул.
– Видишь ли, Шурка. Плохой человек это написал. Преступник. Которого наказала советская страна.
Шурке показалось, что сердце его сжало тисками.
– Кому еще ты ее показал? Тане показал?
Шурка помотал головой.
Таня была старшей сестрой. Она еще не вернулась из школы.
– Таня в школе, – подтвердила мама. Она была очень бледной.
– Вот что, – сказал папа. – Надеюсь, ты не врешь. А бумажку эту я выброшу. Как будто ее не было. Запомнил? Из этих стен – ни слова. Хорошо запомнил?
Шурка кивнул, кусая губы.
– Иначе большая беда может случиться.
Шурка заревел. Глядя на него, заревел у мамы на коленях Бобка.
– Нет, он меня в могилу свести решил! – воскликнула мама.
– Шурка, – сказал папа, стараясь придать своему голосу спокойствие. – Я не сержусь. Ты ведь не знал. А этот… нехороший человек, этот преступник, он ее специально бросил. Чтобы у того, кто найдет, были неприятности. Понял?
Шурка кивнул. Вытер ладонью слезы.
– Поэтому их везли в вагонах с замками?
– В каких вагонах? – спохватилась мама. – Вы опять на путях лазили?
Шурка опять всхлипнул. Плечи его затряслись.
– Шурка, – папа погладил его по голове. – Таким преступникам не место в Ленинграде. Среди честных людей. Поэтому их везли на поезде с замками. Понял? Сейчас не о нем речь. За вокзал тебя никто не ругает сейчас.
– Очень даже ругает, – возразила мама.
– Если кто-то узнает, нам очень трудно будет объяснить, что ты ее случайно нашел, – серьезным тоном сказал папа. – Ты понял? Рот на замок.
Шурка кивнул, всхлипывая. Папа обнял его. Погладил по спине. Подошел к столу, нашел в ящике зажигалку. Клацнул колесиком и бросил горящую бумажку в пепельницу.
