Книга Трансильванские рассказы - читать онлайн бесплатно, автор Дмитрий Викторович Иванов
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Трансильванские рассказы
Трансильванские рассказы
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Трансильванские рассказы

Дмитрий Иванов

Трансильванские рассказы

Трансильванские рассказы

Выгодный заказ


Утро выдалось холодным. Порывы промозглого ветра напоминали дыхание чахоточного больного. По тусклому небу неслись свинцовые тучи, скрывая прижимистое осеннее солнце. Дорога за три дня дождей превратилась в сплошное вязкое месиво. Она тянулась по унылой холмистой равнине. Землю покрывала жухлая трава. Однообразный пейзаж оживляли лишь отдельные раскидистые деревья да бурые островки низкорослого ветвистого кустарника.

Четверо всадников ехали неспеша. Одеты они были одинаково, в то, что своим подопечным выделил их бывший хозяин: в стеганки, шоссы цвета сырой глины, высокие ботинки из грубо выделанной кожи, длинные плащи и капюшоны. На поясе каждого висели меч и кинжал, а у седел болтались шлемы-салады. Пребывали господа явно не в лучшем расположении духа. Путники угрюмо и безучастно глазели по сторонам, предпочитая молчать.

Впереди отряда на крепкой лошади ехал дородный широкоплечий крепыш лет тридцати пяти с круглым лицом, обрамлённым льняного цвета клокастыми волосами и коротко стриженной бородой того же оттенка. Звали его Хайнц-Ульрих, но в компании своих товарищей он предпочитал имя Удо. Родился воин в Хальвелагене и происходил из народа саксов. Был он младшим сыном местного кузнеца. Когда стало понятно, что после смерти отца, старшие браться решили оставить его с носом, обладающий недюжинной силой детина решил бросить всё и попытать счастье в наемниках.

– Я до сих по не верю, что старик Иллеш мог двинуть кони, да еще так. Уму не постижимо! – нарушил молчание здоровяк и сокрушенно тряхнул головой.

– Да уж, вот мерзавец! Небось думал, будто в его годы он всё такой же прыткий, как тогда при Кеньермезё. Чего на рожон полез-то? – поддержал товарища черноволосый парень лет двадцати пяти с небольшим косым шрамом поперек левой брови. Звали его Янош Олах, прозвище явно указывало на валашское происхождение. И действительно, вел он свой род из деревни в окрестностях города Арджеш. Отец его состоял в свите влиятельного боярина, после смерти воеводы Александра Алди бежал со своим покровителем в Мюльбах, да там и остался. Все дети его родились уже в Трансильвании. Путь на родину оказался закрыт, и семейство в полном составе приняло католичество, заговорило на венгерском и переиначило имена на мадьярский манер.

– А небось решил, будто голова крепкая. Часто по ней лупили, и всё ничего. А тут на тебе, черепушка треснула, как глиняный горшок. Стоило только тому подлецу Мариславу ему в висок кулачищем двинуть, как всё, не выдержали косточки, – процедил Удо сквозь зубы.

– Да хоть бы нас позвал, – добавил молодой воин, ехавший за саксом, – А то ведь как сказал: «Когда благородные господа пьют, кнехты стоят в сторонке». Дескать, не ровня мы ему с тем сербом. Рыцарь называется. А благородства у него не больше, чем у хряка в свинарнике. Срань господня! Чтобы им там всем пусто было окаянным! Мы б их в миг растащили наклюкавшихся-то. А тут вон что. Серб-то сразу смылся, такова уж их трусливая порода. А когда мы про Иллеша узнали, то уж скопытился благодетель наш, – последние слова парень произнес с явной насмешкой.

Выглядел юноша лет на восемнадцать-двадцать, но на самом деле являлся ровесником Яноша Олаха. Телосложением он явно не вышел. Про таких говорят «кожа да кости». Но на самом деле природа не обделила его ни силой, ни выносливостью. Не зря молодой воин уже несколько лет ходил в наемниках и пережил не одну битву, а стычек и заварушек уж вообще не сосчитать сколько. Звали его Понграц Калди. Происходил он из Дьюлафехервара, где некогда обучался в семинарии при резиденции епископа. Родители надеялись, что карьера священника принесет их отпрыску стабильный доход, кусок хлеба и крышу над головой. Однако штудии на латинском и греческом закончились, едва успев начаться. А всё потому, что будущий клирик не отличался ни послушанием, ни примерным поведением. Нет, другие ученики также постоянно шкодили, но вот только наш бедолага совершенно не умел скрывать своих похождений и постоянно попадался с поличным. После позорного изгнания из сонма святош отеческий дом стал для парня вовсе непереносимым местом, где ему доставались упреки и зуботычины, чаще, чем еда. И вот однажды ночью еще не до конца оперившийся отпрыск покинул постылое жилище. После того, как его деньги перекочевали в карман кабачнику, юный Калди вверил свою жизнь вербовщику и вскоре примкнул к немногочисленной свите пожилого рыцаря Иллеша.

– А сынок его. Столько лет не объявлялся, а как наследством запахло, тут же нарисовался, как стервятник на мертвечину, – отозвался Янош Олах. – И таким гадким голоском заявил: «Я, господа, в ваших услугах более не нуждаюсь». Ишь умник нашелся. Небось думает набрать таких же недоумков, как и он сам. Посмотрим, сколько они у него продержатся. Перед первой же заварушкой в штаны наложат и сбегут. Как пить дать, удерут. Мы его отцу служили …

– Да ладно, чего уж тут, – оборвал его Хайнц-Ульрих. Расчет выдал, и на том спасибо.

– Да пусть засунет он свой расчет себе знаешь куда! – огрызнулся Олах.

– Не забывай, мы сейчас только на него и живем, – осадил парня сакс.

– Хватит! – голос сзади заставил всю троицу разом замолчать. – Тошно слушать ваше нытье. Каждый день! Каждый день одно и то же! Самим не надоело?

Взгляды попутчиков обратились к немолодому человеку, замыкавшему отряд. Звали его Лайош. В смуглом изрезанном морщинами лице мужчины явственно выделялись восточные черты. Поэтому все считали, что предки его происходили из народа куман, давным-давно осевших в Трансильвании. Сам же воин о своем происхождении не говорил ничего. А еще ходили слухи, будто с традициями кочевников он не порвал, в церковь ходит лишь для виду, а сам, если наступит нужда, в тайне обращается к странным фигуркам, которые носит в кожаном мешочке у пояса. Впрочем, их-то как раз никто не видел, и откуда стало известно о языческих божках, непонятно. Однако часто собратья по оружию заставали товарища нашептывающим себе под нос то ли молитвы-то ли заклинания на непонятном языке, от чего свидетелям действа становилось немного не по себе. На правах старшего Лайош еще при жизни Иллеша верховодил всеми наемниками рыцаря, да и после его гибели оставался первым среди равных. И хоть невысокий рост, худощавое телосложение и жиденькая бороденка благоговейного трепета не вызывали, но тяжелый взгляд, неизменно мрачное выражение лица и несколько шрамов придавали потомку степняков облик сурового решительного бойца.

– Всё перетираете и перетираете одно и то же, будто что-то изменится от вашей болтовни, – добавил он и презрительно сплюнул.

– А о чем еще говорить-то, когда на уме только одно – как старик помер, да как его желторотый отпрыск нас без работы оставил? – ответил за всех Удо. Только он иногда осмеливался дерзить Лайошу.

– Денег у нас на пару-тройку дней есть, – рассудительно заметил предводитель отряда. – При желании можно растянуть и на неделю. Сегодня к вечеру будем в Надьдисноде или, как там вы его называете, Хельтау. Если ничего не подвернется, то оттуда и до Надьсебена не далеко. Найдем работу, не замрете.

– Сам-то веришь? – не унимался сакс.

Остальные парни стыдливо потупил взоры, показывая молчаливое неодобрение.

– Есть идея лучше? – сквозь зубы выдавил Лайош и пронзил сакса испепеляющим взглядом.

Хайнц-Ульрих отвернулся и дернул поводья. Все четверо продолжили путь молча.

После полудня облака окончательно затянули небо. Мало-помалу начался дождь. Стихия не унималась, и к концу дня шторм клонил к земле стволы, ломал ветки, выворачивал с корнями деревья и с неистовой силой бросал тяжелые, словно налитые свинцом, капли прямо в путников, будто хотел пробить ими и без того истрепанную непогодой одежду. Каждая следующая миля давалась тяжелее предыдущей. Лошади не хотели идти и пугались резких порывов ветра, копыта разъезжались на вязкой глине. Вопреки ожиданиям до Хельтау маленький отряд добрался много позже наступления темноты.

По обе стороны длинной улицы, словно воины плечом к плечу, выстроились дома саксов. Глухой стеной фасадов местные жители будто бы отгораживались от чужаков. В центре темной громадой вырастала укрепленная церковь. Два кольца стен с бойницами окружали величественное сооружение. За без малого три сотни лет местные жители превратили храм святой Вальпурги в настоящий замок, надстроив хор, возведя башенные выступы над северным и южным порталами и приспособив для обороны колокольню. Однако дрожащим от стужи и промокшим до нитки мужчинам не было никакого дела до молельни, ведь, как говорили в тех местах: «В такую ночь сам Бог отдыхает». Они искали таверну и высматривали желанную вывеску во все глаза.

Село будто вымерло. На улице ни души, ни лая собак, ни кудахтанья кур, ни конского ржанья. Или шквалистый ветер да грохот капель по крышам заглушали любые звуки? Наконец, миновав добрую половину дороги вдоль крепостного рва, наемники узрели искомый трактир. Фонарь над входом давно погас и теперь со скрипом раскачивался взад-вперед на ржавой цепи. Тусклый свет пробивался лишь из щелей между ставень. Лайош спрыгнул с лошади и дернул ручку – заперто. Выругавшись, он рванул дверь на себя и несколько раз гулко ударил кулаком об окованные доски. Вскоре послышался скрежет щеколды, и на пороге показался толстый лысый хозяин в сером дублете, красных шоссах и грязном фартуке. За ним стоял слуга.

– А мы и не ожидали сегодня гостей, в такую-то непогодь, – прокряхтел кабачник. – Герхард, возьми коней да поставь их стоило! А вы, господа, проходите, милости прошу.

Тепло, сухо, и никакого ветра. Измученные воины готовы были благословить Небо, когда переступили порог обеденного зала. Слева жарко горел очаг. Треск дров ласкал слух, тени плясали по стенам в такт колебаниям пламени. Под потолком сушились пучки пряных и лекарственных трав. Посетителей оказалось мало: всего несколько человек сидели по разным углам и опасливо поглядывали на наемников. Справа открывался проход на кухню, а впереди темнела лестница на второй этаж к номерам постояльцев.

– Так, господа, – потирая узловатые руки в предвкушении наживы, произнес хозяин. – Сколько комнат вам нужно? На счастье, у меня …

– Одну на всех, и чем дешевле, тем лучше, – стараясь грубостью перебить стыд оборвал его Лайош.

– Ах вот как? – с деланым участием протянул трактирщик. – Не желаете ли выстирать и высушить одежду? И конечно же, вам нужно немного подкрепиться. Предлагаю отличный ужин.

– Это, пожалуй, мы можем себе позволить, – прикидывая в уме предстоящие расходы, ответил предводитель отряда.

– Какое вино изволите?

– Самое дешевое.

– Самое дешевое, боюсь, придется господам не по нраву, – кисло улыбнулся старый плут. – Токайского я, конечно же, предлагать не буду. Но у нас есть молодое вино из Вурмлоха, очень-очень хорошее, а цена…, цена вас приятно удивит.

– Из драконьей норы что ли? Ну, давай, пес с тобой, – махнул рукой опытный воин. Переговоры ему уже изрядно надоели. – Если не хочешь, чтобы под каждым из нас сейчас образовалась грязная лужа, веди уже поскорее в комнату.

– Тогда не смею задерживать господ, – состроил сахарную улыбку хозяин, достал связку ключей и жестом пригласил гостей следовать за ним по темной от времени скрипучей лестнице.

Помещение оказалось на удивление большим и чистым, но, самое главное, без сквозняков. Обстановка, как и во всех деревенских гостиницах, особыми изысками не отличалась. К двум плотно сколоченным кроватям подручные старика добавили еще две. Воины переоделись в относительно сухую одежду, а мокрые, забрызганные грязью вещи отдали служанке. Стало теплее, дрожь унялась, а предвкушение горячей еды подняло настроение.

Вскоре все четверо уже спускались к ужину. На столе их ждала густая сытная каша, луковый суп, ароматный хлеб, домашний сыр, кровяная колбаса, тонко нарезанный бекон, печеные яблоки и большой кувшин вина – настоящий пир, особенно после целого дня пути на промозглом ветру. Предводитель отряда оглядел это изобилие неодобрительно. Интересно, сколько придется выложить за такое угощение? Саксы не постесняются содрать последний медяк, такой уж загребущий народец. Следовало же подробно обговорить список блюд, да только хотелось как можно быстрее сбросить сырое тряпье и наконец-то согреться. А то уже зуб на зуб не попадал.

Парни набросились на еду, как голодные волчата, в тот миг кроме Лайоша никто не думал ни о цене, ни о том, на сколько времени можно растянуть остатки жалования. Каждый старался объесть товарищей и урвать себе кусок побольше. Вино оказалось отменным, или после всех испытаний, выпавших на долю бедолаг, любая бормотуха могла показаться нектаром богов. После того, как воины набили животы, вставать и идти не хотелось. Мужчины сидели и наслаждались блаженным чувством сытости.

Лайош согрелся окончательно. Теперь дневные треволнения казались чем-то далеким, будто всё произошло не сегодня и даже не с ним. Он откинулся на спинку стула и вытянул ноги. Разумом начала овладевать дремота. «Нет, не спать, – велел он себе, – не сейчас. Должен же хоть кто-то сохранять здоровый ум в этой компании». И вот тут-то наемник почувствовал смутную тревогу. Почему всё произошло именно так? Совсем уж гладко. Да, задержались, но больше ничего особенного. Проехали прямо по дороге, с пути не сбились, лошади не увязли в грязи, не поскользнулись и не переломали ног. Ни разбойников, ни неупокоенных духов, ни бродячих мертвецов не встретили. Постоялый двор отыскали сразу. Двери им открыли. Свободных мест оказалось достаточно. Нужная комната как будто ждала гостей. Да и еды, несмотря на поздний час, нашли, прямо скажем, в изобилии. Не слишком ли хорошо всё вышло? Это же Трансильвания. Здесь всегда что-то не так, а, если всё идет так, то как раз-таки в этом и подвох. Меж тем мысли становились тягучими, как прошлогодний мед, глаза слипались сами собой.

Из полудремы мужчину вывел голос кабатчика. Тихо, словно сипуха, старый плут появился из-за спины.

– Прошу прощения, господин. Как я понял вы среди своих товарищей в некотором роде главный.

Лайош вздрогнул:

– Можно и так сказать.

– Тогда прошу вас, уделите мне всего капелюшку вашего драгоценного времени. Пройдемте сюда.

Хозяин поманил воина в другой конец зала и, заискивающе глядя в глаза, продолжил:

– Вы уж меня извините, если я вас обижу. Но мне показалось, будто вы со своими молодцами, как бы это лучше сказать, в некотором роде нуждаетесь в деньгах.

Конечно же, фраза покоробила наемника, но вдруг дед предложит работенку, чем черт не шутит.

– Есть такое, – со вздохом облегчения кивнул предводитель отряда.

Кажется, замешательство собеседника не укрылось от трактирщика:

– Нет-нет, здесь нет ничего постыдного. Я понимаю, все неурядицы носят временный характер. Такие славные молодцы никогда не останутся без дела, в наши-то времена. Я как раз-таки знаю, того, кто предлагает крупный заработок для таких решительных ребят, как вы.

Лайош глянул на старика с недоверием.

– Нет-нет, – хозяин замотал лохматой седой головой. – Всё законно. Мой доверитель не ищет ни наемных убийц, ни разбойников…

– Тогда не тяни, говори, в чем дело.

– Оу, я обещал своему доверителю не посвящать вас в детали. Он сам желает рассказать о своем предложении. Нужно только поговорить. Не понравится – можете отказаться, вас никто ни к чему не обязывает. Просто разговор.

– Ладно, потолковать-то мы всегда сможем.

– Вот и хорошо, вот и замечательно! – почти пропел кабачник. – Тогда как поднимитесь по лестнице, ступайте налево, дверь в самом конце коридора. Мой доверитель вас ждет прямо сейчас.

– Сейчас? Так ведь поздно уже, – с недоверием заметил опытный воин.

– Видите ли, господин, мой доверитель любит засиживаться допоздна. У него … своего рода бессонница. Кроме того, я, как бы это лучше сказать, предчувствовал, что вы согласитесь, и поэтому уже сообщил ему, что вы придете. Он ждет вас.

– Ну ладно, сейчас только возьму ребят и пойдем. Но ничего не обещаю. Мы люди честные, и, если предложат какую-нибудь гадость, тут никому мало не покажется.

Вскоре все четверо уже стояли пред дверью в самом конце коридора.

– Эта что ли? – Хмыкнул Лайош и обернулся на парней.

Понграц Калди только пожал плечами.

– Что, струсили? – поддел товарищей Хайнц-Ульрих и громко постучал кулаком.

– Заходите, открыто! – раздался скрипучий голос в ответ, и наемники ввалились внутрь.

Такого воины увидеть не ожидали. Вместо скрипучих половиц – дорогой паркет из разных пород дерева со строгим геометрическим узором. Стены, покрытые темными панелями из мореного дуба, членили декоративные полуколонны с античными капителями. Кессонированный потолок украшали золоченые бордюры, тускло поблескивавшие в мерцании свечей. По углам размещались шкафы с книгами и свитками, резная кровать с бархатным пологом, а также объемистые кованые сундуки. В центре пестрел огромный анатолийский ковер. А на прямо на нем высился большой стол с резными нимфами и бронзовыми накладками в виде цветочных гирлянд. «Где мы, неужели в трансильванском селе? Такое великолепие достойно дворцов в Буде или Пожони», – подумал Янош Олах. Настолько всё это казалось нереальным, неподходящим, неуместным, что парень невольно взглянул в окно. Правда ли за ним саксонская деревня? Но кроме полной аспидной черноты парень ничего не увидел: ни звёзд, ни домов, ни церкви святой Вальпурги.

За столом в кресле с высокой спинкой сидел хозяин – бледный старик в очках с тонкой острой бороденкой в уппелянде из темно-синего бархата с замысловато закрученным шапероном на голове. С плечей на грудь спадала толстая цепь со странным замысловатым знаком. Обычно такой обозначает принадлежность к рыцарскому ордену или богатой гильдии, но именно этот никто из товарищей ранее нигде не встречал. На длинных тонких пальцах красовались перстни с потускневшими кабошонами. Перед незнакомцем лежала стопка бумаг. Подпирал ее небольшой ларчик с миниатюрным замочком. Справа и слева стояли два увесистых канделябра с многочисленными рожками на трех уровнях.

Наниматель взглянул на вошедших. Яношу показалось, будто он улыбнулся хищной плутовской улыбкой, а в глазах сверкнули отблески адского пламени. Настолько недобрым показался ему дед. «Всё это свечи, – успокоил себя парень, – да день выдался не из легких, вот и малявит».

– Ну, здравствуйте, господа, здравствуйте, – уверенно, с некоторым превосходством произнес старик, глядя поверх очков. – Простите великодушно, не могу предложить вам сиденья. Живу я, знаете ли, один. Гостей принимаю нечасто. Ну да надолго я вас не задержу. Зовут меня Кассиан. Я …

– Мне сказали, что у вас есть работа для нас, – прервал его Лайош, которому тон незнакомца явно не понравился.

– Да, конечно. Вижу, настрой у вас деловой. Поэтому отбросим всё лишнее и приступим. Мне нужно, чтобы вы отправились в заброшенную деревню в паре десятков миль отсюда и доставили оттуда старый сундук. За эту услугу вы получите двадцать флоринов, – хозяин тщательно отчеканил каждое слово и серьезно посмотрел на воинов. Улыбка исчезла с морщинистого лица, а буравящий взгляд, казалось, стремился проникнуть каждому в разум.

– Звучит слишком просто для такой-то награды, – ухмыльнулся предводитель отряда и скривил рот.

– Понимаю, – кивнул старик, и отблески пламени снова полыхнули в блестящих линзах. – Можете считать, что вам крупно повезло. Впрочем, два раза предлагать не буду. Согласны?

– Хорошо, мы беремся, – ответил за всех Лайош.

Янош снова почувствовал недоброе. По спине пробежал холодок. Мышцы начали цепенеть. «Это всё холод и дождь, весь день в седле без еды», – убеждал он себя. Но страх сильнее и сильнее сжимал сердце ледяной хваткой.

Тут, осмелев, вмешался Хайнц-Ульрих:

– Сдается мне сундучок-то твой из той деревеньки поболе двадцати золотых стоит. Наверняка, там не одна сотня флоринов лежит. А не думаешь ли ты, что мы, заполучив то добро, прихватим его себе целиком, а тебя оставим с носом?

Сакс улыбнулся издевательски, обнажив желтые зубы. Предводитель отряда недовольно зыркнул на него.

– Что в том сундуке, знать тебе не положено. Не за то я деньги плачу. А на счёт обмана … мы же заключим с вами договор, – резонно возразил наниматель.

Удо усмехнулся:

– И куда ты пойдешь со своим договором, когда поймешь, что тебя оставили с носом?

– Есть одна контора, не волнуйся, – парировал старик, ничуть не смутившись.

– Не обращайте на него внимания, господин. Вас никто не обманет. Заверяю, мы сделаем всё в лучшем виде, – решил успокоить хозяина Лайош, оттесняя здоровяка назад.

– Я так и думал, – удовлетворенно кивнул Кассиан, и снова отблески пламени вспыхнули в его очках. – Ну, что же, если все согласны, пришло время подписывать контракт.

Наемники согласно закивали. Лишь Хайнц-Ульрих презрительно фыркнул. Янош ощутил, как волна мурашек пробежала от макушки до пяток. Возражать он не смел, однако чувствовал неправильность того, что вот-вот должно произойти. Он взглянул на Понграца, но тот спокойно стоял, уставившись на стол и, кажется, не ощущал ничего тревожащего. Больше всего хотелось крикнуть: «Я не желаю участвовать в Вашей затее!» – убежать из таверны и больше никогда сюда не возвращаться. Но куда идти холодной осенней ночью одному без гроша в кармане?

Тем временем старик придвинул к себе ларчик, открыл замок и достал свиток, исписанный убористым почерком, развернул и положил на край стола, поближе к гостям.

– Вот ваш договор, господа, – торжественно возвестил хозяин, будто перед ним лежал не обычный контракт наемников, а вассальная клятва, не меньше. – Начнем подписание?

Пламя свечей вновь затрепетало, тени заскакали по стенам. В воздухе пахнуло дымом. Лицо Кассиана исказилось в хищной усмешке.

– Подождите, – неуверенно произнес Лайош. – Понграц, друг, ты ж в семинарии учился, прочти, что тут нам втирают.

– Не напоминай мне об этом богомерзком заведении. Ща гляну, – отозвался юноша и взял в руки листок.

Нет, – скривился он. – Я такого языка не знаю. Янош, ты же тоже грамоте разумеешь. Посмотри давай.

Олах подошел и склонился над столом. Прикоснуться к свитку парень остерегся. Язык оказался знакомым – церковнославянский. На нем составляли официальные тексты воеводы по ту сторону Карпат. Но вот смысла уловить не удалось. Однако несколько слов оказались вполне понятны. Стояли они в первых строках, и сразу приковывали взгляд. То были их имена, всех четверых. Ошибки быть не могло. Ниже они повторялись несколько раз. Как такое могло произойти? Наемник точно видел: ларец всё время лежал на столе закрытым. Кассиан прикоснулся к нему только сейчас, когда доставал документ. Выходит, он заранее знал, кого будет нанимать на работу. Но откуда? Они никому не сообщали, куда направляются. Кабатчик? Возможно, он сообщил постояльцу, как зовут новых гостей. Но нет, он общался лишь с Лайошем. До остальных ему, кажется, дела не было. Чертовщина какая-то. Янош уже было отпрянул от свитка и собирался сказать о находке остальным, как вдруг сильная боль пронзила всё тело. Молодой воин не смог ни закричать, ни пошевелиться. Даже дыхание в груди перехватило. Через мгновение от ощущения не осталось и следа. Парень начал осторожно подниматься как вдруг встретился взглядом с хозяином. Его глаза буквально приковывали, в них читалась беспощадная решимость.

– Ну, разобрал? – нетерпеливо спросил Понграц.

– Написано на церковнославянском, – покачал головой Янош. – Но я этот язык не учил.

– Какого дьявола мы будем подписывать, если не знаем, что именно тут нацарапано? Так не пойдет, – негодующе заявил Лайош.

– Написано, что вы должны отправиться в бывшую деревню Микшу Маре и доставить мне сундук из поместья кенезов Крецелеску, а я обязуюсь выплатить вам вознаграждение в виде двадцати золотых. Если кратко, – равнодушно ответил Кассиан.

– Но мы даже прочитать ничего не можем …

– Не хотите подписывать договор в том виде, как он есть, – не получите заказа. И без вас тут найдется искателей приключений с избытком, – оборвал старик собеседника. – Или подписывайте, или выметайтесь.

– Ну, что? – больше для порядка обратился предводитель к товарищам.

Хайнц-Ульрих презрительно скривился и махнул рукой.

– Ладно, хоть какая-то работенка, – лениво протянул Понграц. – Святой Миклош Бабник нам в помощь.

Янош смолчал. Он понимал: стоит ему высказать свои опасения, как его тут же поднимут на смех. В лучшем случае скажут: «Иди проспись, парень».

– Ладно, черт с тобой, – согласился Лайош. – Да только я писать не умею.

– Писать здесь ничего и не надо. У нас принято поступать по-другому.

Кассиан нащупал на дне ларчика какой-то мелкий предмет, вынул его и поднес к свету. То была простая иголка.