Жизнь в стиле бизнес
Виталий Листраткин
Не то чтоб окончательно мемуар, но похоже. В этой книге описываю искусство бизнеса в городках Замкадья – где брать силы, компетенции, кадры и всё остальное.Поначалу всё представляло собой калейдоскоп прикольных эпизодов, которые надёргал из своих же соцсетей. Но когда расставил по хронологической линейке, дописал разных историй и как следует причесал – в тексте включился мотивационный заряд. Где-то подумать, где-то поплакать, где-то посмеяться. Над тем, какое это странное и удивительное занятие – рулить собственным делом.
Виталий Листраткин
Жизнь в стиле бизнес
Заниматься бизнесом в России – занятие исторически непростое. Представьте шкалу двадцатого века: на втором десятилетии предприниматели-купцы мощно прореживаются Октябрьской революцией и гражданской войной. Следующая волна «нэпманов» сметается сталинской моделью экономики. Далее на пятьдесят лет – подполье и чёрный рынок. Бизнеса в классическом понимании не существует – ты или «красный директор» или «жулик с рынка». И в обоих вариантах угроза тюрьмы, а то и расстрела.
В шестидесятых-семидесятых предпринимательство приобретало более или менее респектабельные (хоть и подпольные) черты – «цеховики», «фарца». И чуть легальный подвид – кооператоры. Все занимаются делами: кто-то обустраивает теневое производство, другие торгуют импортным ширпотребом. Лишь в девяностые бизнес стал оформляться тем, чем должен быть. Что из этого получилось – вопрос другого порядка. Но что-то же вышло!
«Купец, Виталя, при любой власти живёт хорошо», – говаривал Антоныч, один из моих первых бизнес-коллег. И был прав, конечно. При любой власти и в любом обществе востребован человек, способный что-то достать, раздобыть, обеспечить, организовать, договориться, решить любую проблему.
Олды помнят песню «Человек из Кемерова». Бизнес в России – история про таких. Настоящий предприниматель способен лавировать между каплями дождя, дышать в токсичной среде, знать всех и вся. Уметь выживать…
Тем не менее, бизнесмен не всегда синоним слова «богач». Если дела идут хорошо, меняешь машину на получше. Если дела никуда не идут, пересаживаешься на попроще. Не сказал бы, что какой-то адский ад, нормально. Уметь схлопнуть все расходы: снять рекламу, сократить до минимума работников, сменить офис. Жизнь идёт волнами (полосами) и волны постоянно меняются: большая, маленькая, чёрная, белая. Как говаривал царь Соломон: «Всё проходит… Пройдёт и это».
Эта книга – не учебник. Исключительно срез моего личного опыта в совершенно конкретных направлениях. Кому-то будет полезен, кому-то нет. Жизнь гораздо хитрее любых книг и любого опыта – пара жирных «чёрных лебедей» способны прикончить любой проект (вспомним Олега Тинькова). Но, возможно, даже мой опыт кому-то пригодится.
Кто такой предприниматель?
Предпринимательство, на мой взгляд, не профессия. Невозможно «выучиться на бизнесмена» в каком-то конкретном институте. Это особое состояние духа, которое возможно только прожить, проникнуться. «Жизнь в стиле бизнес» – совершенно другая история, чем найм. Мне в этом смысле повезло, поскольку никогда ни у кого не работал. Окончив школу, поступил в Свердловский институт народного хозяйства на факультет «Машины и аппараты пищевых производств». Не то чтобы тянуло к мясорубкам, но с техникой действительно дружил с детства – паял, химичил, конструировал. Однако, поступать «в политехнический» показалось скучно.
Начало девяностых и вообще атмосфера «торгашеского» ВУЗа наложили неизгладимый отпечаток – свой первый магазин открыл раньше, чем получил диплом. Длилось недолго – на рынке появилась масса других товарищей, обладающих более масштабным конкурентным опытом.
Впоследствии перепробовал массу занятий: торговал продуктами, компьютерами, лыжами, трикотажем, рыбой, спиртными напитками, акциями, взаимозачётами, вышибал долги, держал оборону от других вышибателей, бедствовал, сорил деньгами и много чего делал, что характеризует бизнесмена в «переходный экономический период». Единственное правило, которого всегда придерживался – избегать государственной службы и вообще, работы на «кого-то».
«Свободное плавание» волшебно! Тот, кто ковал финансовое счастье подобным образом, будет продолжать делать это снова и снова. Суть не в деньгах, конечно. Любой клиент любого казино расскажет, что ходит туда не за зарплатой. Игра, риск! Вот что влечёт игроков. Бизнес – тоже своего рода игра. Но кроме азарта, даёт ощущение свободы. Именно ощущения, поскольку «свой бизнес» привязывает человека почище любых цепей. Но он сам выбрал свой путь, это осмысленное решение.
Свобода пробовать и ошибаться. Выигрывать и проигрывать. Открывать и закрывать проекты. Именно это понимаю под выражением «строить свою судьбу». Вы всегда решаете свои проблемы сами.
Фирменное выражение предпринимателя: «Не беспокойтесь, я разберусь».
В реальном мире вы самый настоящий Бэтмен, и в этом ваша сила.
Откуда что берётся?
Из детства, разумеется. То, что хотелось получить ребёнком, но не было возможности, непременно захочется реализовать взрослым человеком. Однажды в далёком «эсэсэсэровском» детстве меня пригласили на день рождения к другу, я был поражен обилием новенькой мебели в его комнате. Эта мебель так шокировала, только и делал, что задвигал и выдвигал ящики. Придя домой, решил с максимализмом ребёнка: «Сам сделаю не хуже!»
И сделал, из спичечных коробков. Родители добродушно посмеялись, а я неожиданно повзрослел: «Вырасту – куплю настоящую!»
Позже вспоминал, что именно мог бы назвать своим первым бизнесом. Скорее всего, печатание чёрно-белых фотографий, которыми какое-то время промышлял в школе. Сейчас сделать фотку элементарно: на кнопку – щёлк, файл – в комп, картинку – на принтер. А сорок лет назад целая история: отснять плёнку, набодяжить химические растворы, совершить ритуал «проявления» изображения, получить ленту полупрозрачных негативов, с которых напечатать снимки.
Пятьдесят копеек за штуку – как сейчас помню. Пользовались популярностью обложки альбомов тогдашних рок-кумиров: Manowar, Metallica, Judas Priest, Kiss, Accept, Motorhead, AC/DC, Iron Maiden и много чего еще. Шепотом предупреждали друг друга: Kiss и AC/DC запрещены, потому что «фашисты». Приводили в восторг фантастические сюжеты на обложках пластинок, которых панибратски называли «пласты».
Оборудовал в подвале дома почти фотолабораторию. В принципе можно печатать и дома, но я тогда пробовал курить – это добавляло процессу отдельный шарм.
Для копирования плакатов или обложек виниловых дисков использовался фотоаппарат «Смена». Закреплённый на штативе и настроенный на расстояние в пятьдесят сантиметров, с которого, собственно, и производилась съемка. «Смена» из рук вон плохо держала фокус. И для того, чтобы получить идеально чёткий негатив, требовалось сделать несколько снимков подряд. А уже проявив плёнку, отобрать наиболее удачные кадры.
Печатать «фотки» интересно! Прибор «увеличитель», пластмассовые ванночки под «химию»: проявитель и закрепитель. Дабы не испортить фотоматериалы, для освещения использовался красный фонарь. Свет лампы экспонировал изображение негатива сквозь линзу увеличителя на лист фотобумаги. Затем бумага погружалась в раствор проявителя, где и происходило волшебство: на гладкой поверхности из небытия появлялись контуры изображения. С каждой секундой картинка становилась контрастней, чётче… Важно не «передержать» снимок. Иначе он начинал чернеть, превращаясь в мрачную непонятность. Требовалось вовремя выдернуть фотобумагу из раствора, сполоснуть в воде и через пятнадцать минут в «закрепителе» снимок готов.
Представляете, сколько возни? И всё для того, чтобы на свет появилась серия чёрно-белых фотографий, которые можно повесить на стену или продать. Родители отнеслись к увлечению настороженно, но не вмешивались. Отец, правда, заметил на стене фотографию Рэмбо, перепечатанную из журнала «Ровесник». Помните, где актер с голым торсом и пулеметом наперевес? Папа снял фото, попенял, мол, нечего врагов соцгосударства держать в квартире, и этим всё кончилось. Против полуэротического фэнтэзи Manowar он не возражал.
Когда за день распродал весь сделанный накануне тираж, задумался о расширении «бизнеса». Но далеко идущим планам не суждено было сбыться. На третий день был пойман с поличным школьным завучем. «Товар» изъяли, меня пропесочили за страсть к чуждым капиталистическим ценностям… Шёл 1986 год.
Ковбои и клуб «Блюз»
Ещё опыт, который можно отнести к началу бизнес-движений – возня с музыкой на виниловых пластинках. В то время в моём городе сложилась тусовка меломанов, часть которых оформилась в клуб «Блюз», а другая ковбойствовала на областном вещевом рынке – «туче». Так называлась известная в восьмидесятых свердловская барахолка на железнодорожной станции Шувакиш. Работала по выходным и народ гроздьями обвешивал пригородные электрички, лишь бы туда сгонять. Около часа езды в переполненных вагонах, где народ плотнячком забивался в тамбуры и чуть не висел на подножках.
Полчаса езды в забитом вагоне и вы попадали на огромную поляну в лесу близ железнодорожной станции. Если откровенно, это трудно назвать рынком. Скорее, сборище разнокалиберного жулья. Но именно там прошли школу все: и знаменитые в девяностых рэкетиры, и не менее известные нынче предприниматели.
Купить, конечно, можно было далеко не всё. Но многое. Фирменные американские джинсы, дублёнки, машины, ботинки. Ширпотреб, но тогда в магазинах и этого не было. На стационарных столах торговали ношеными вещами, фирменные шмотки толкались с рук в процессе движения-брожения в толпе.
Отдельную толпу образовывали торговцы менялы грампластинок. Фирменные виниловые американские, английские, немецкие пластинки. Стоили как месячная зарплата в те времена – от ста до двухсот рублей. Отмечу, там всегда можно было выпить и закусить. Спиртное предлагалось мутными личностями, тут же бабушки торговали варёной картошкой и солеными огурцами.
Каким-то чудом обзавелся собственным обменным фондом – пластинкой в ценовой категории «около ста рублей» (напомню, средняя зарплата в то время была сто пятьдесят рублей). Фонд позволял чувствовать себя востребованным как среди солидных участников «Блюза», так и среди ковбоев.
Естественно, если ты слушаешь такую музыку, неминуемо пробуешь играть сам, лелея мечту стать рок-звездой. Раздобыл акустическую гитару, самоучитель по всей этой истории. Полистал, что-то понял, но больше нет. Где-то в школьной кладовке заметил пару гитар «Урал» – ритм и бас. Каким-то образом сумел выпросить у директрисы (как она вообще на это повелась?). Никто из друзей толком не умел ни на чём играть (включая меня), поэтому решил быть сразу за всех. Ох, это время волшебных экспериментов!
Для полного фарша требовались магнитофон (очень кстати родители подарили кассетник) и микрофон (купил в отделе радиодеталей магазина «Энергия»). Дополняли картину пионерский барабан и тарелка – конструкция играла роль примитивной ударной установки.
Дело обстояло так. Сначала записывал голос с гитарой на один магнитофон. Потом через самодельное подобие микшера запускал плёнку с первого магнитофона на запись второго, параллельно накладывал бас. Наконец, третий раз накладывал барабаны. Колдовствоооо…
Сделал пару несложных каверов, попробовал писать что-то своё – тексты, и музыку. Махровая любительщина, но спустя годы воспринимаю как некую искру вдохновения. И знаете, так жаль, что кассета с записями не сохранилась…
Много позже одна психологиня сказала, что во мне «ярко выражен романтизм». Да, я, безусловно, романтик. Но ещё, сука, циник)
Активная фаза музыкальной возни длилась год-полтора, кое-какие острые моменты отразил в рассказе «Винил» (сборник «Мы»). Потом вся эта беготня надоела, завязал. Пластинку продал, купил, кажется, синтезатор. И вынес два драгоценных знакомства, которые помогли реализовать ценный проект в моей жизни – оператора кабельного интернета и ТВ «Интерра».
К слову, в настоящее время поселок Шувакиш – дачное захолустье. И толпы людей там – давно история.
«Волга»
Другой пример закрытого гештальта из детства – отцовская машина. Тогда папа очень хотел купить автомобиль ГАЗ-24 «Волга». К приобретению готовились несколько лет: копились деньги, отстаивалась длиннющая очередь на право приобретения (!) автомобиля, подручными средствами строился гараж. До сих пор помню, как мы с отцом ходили в тот самый гараж. Папа крепко держал меня за руку, и мои детские пальчики были надежно укрыты от возможных неприятностей в огромной папиной ладони. Он рассказывал про своё детство в мордовской деревне с названием Лысая Гора. К слову, сейчас деревушка фактически не существует, умерла, как отмирает что-то очень-очень древнее и уставшее. В гараже отец принимался мастерить: какие-то шкафчики, полочки, приспособы… А я отправлялся играть по окрестностям.
Это было волшебно. Там и сям валялись металлические останки того, что когда-то было автомобилями. Чем-то походило на кладбище, с той разницей, что из промасленных шестеренок можно было что-то собрать. Очень хотелось оживить останки, собрать из них самую настоящую машину (ну или хотя бы маленькую модель таковой).
В 1981 году семейная мечта наконец была реализована. Я невероятно хотел приложиться к рулю этого автомобиля, но папа всякий раз находил какие-то отговорки, чтобы не пустить туда. Ни одна из попыток не увенчалась успехом: папа с природной мордовской хитростью отбивал потуги на святое. Папа очень любил эту машину, наверное, не хотел, чтобы я что-то там сломал или испортил. А запрет, как вы понимаете, только подогревал интерес к автотехнике.
Вывернувшись наизнанку, в 1993 году купил вишнёвый ВАЗ-2102 семьдесят какого-то года выпуска. Ухаживал за ней и упорно боролся со ржавчиной на кузове. Именно на этой машине научился ездить, а уже затем вспомнил про права. Вернее, про их отсутствие. После двух показательных поимок «гаишниками», с соответствующим препровождением на штрафную стоянку, это оказалось особенно легко. К тому моменту, когда я получил права на управление автомобилем, ржавчина победила. «Двойка» перестала дышать, кое-как продал…
Потом случились десятка два самых разных машин, но я никогда не забывал про отцовскую «Волгу». И когда в 2018 году папа решил завязать с гаражом, автомобиль переехал ко мне.
За последующие четыре года я поставил туда «тойотовский» двигатель, салон от «ауди», капитальным образом отреставрировал всё остальное. «Волга», таким образом, получила вторую жизнь, теперь использую как машину выходного дня.
Конечно, оказывает влияние и общая семейная история. Имею в виду не генетику, скорее социум – как кто ведёт себя в семье, что рассказывает, какие примеры, модели поведения демонстрирует, и так далее. Конкретно мой исторический бэкграунд: со стороны папы – его мама (моя бабушка) Анастасия Ивановна Лобанова – «кулацкая» дочь. Что это значит? Что её семья жила не в деревне, а на хуторе. Корова, лошади, овцы. Наёмные работники. Отец папы (мой дед) Дмитрий Алексеевич. Его отец (мой прадед) погиб в первую мировую войну близ Брест-Литовска.
Дед Дмитрий окончил несколько классов церковно-приходской школы, воевал в Великую Отечественную, демобилизовался по ранению в районе Старого Оскола. Такой, знаете, Тони Старк из мордовского села Лысая Гора. Умел всё: плотничать, кузнечное, печное дело. Валял валенки. Однажды сделал балалайку. Разбирался в пчеловодстве. Молчун. Курил страшно… Умер в 59 лет.
