Сон забвения

Предисловие

НЕСКОЛЬКО СЛОВ ИСТОРИКА

Историк, автор этого предисловия, чувствует некоторую неловкость, поскольку речь идет о художественных произведениях, связанных с современностью, но, получив такое предложение от их автора, все же решился высказать свои некоторые соображения как рядовой читатель, не претендуя, разумеется, на роль литературного критика. Причина проста: как кто-то мудро заметил, любовь к истории есть не что иное, как тревога за день сегодняшний и грядущий.

Именно этому посвящены публикуемые произведения известного не только в Азербайджане философа, писателя, литературоведа, журналиста Вагифа Султанлы. Они наполнены глубоким смыслом, затрагивают морально-нравственные ценности современного общества, а ведь оно выросло из прошлого, в котором, получается, что-то было не так, как хотелось бы. Автор, как мне кажется, пытается ответить на вечные вопросы: с развитием человечества смягчаются ли нравы, создается ли все более и более высокая нравственная культура, и уменьшаются ли человеческие страдания?

Трагические и печальные судьбы персонажей данных произведений переплетены с важными проблемами сегодняшнего дня, в особенности с вопросами нравственности. Автор отнюдь не идеализирует, как многие, а изобличает пороки – властолюбие, жадность, похоть и пр. – общества в целом и отдельных его представителей, часто толкающие их на ужасные и бесчеловечные поступки. Особенно явственно это заметно в повести «Сон забвения», а ведь нечто подобное на самом деле творится вокруг. Достаточно просто прочесть газету, включить телевизор, заглянуть в интернет. Как и в далеком, и недалеком прошлом, множество людей во всех сферах современного им общества одержимы жаждой наживы, бесчестны, готовы продать всё и вся, если это им выгодно.

В этом произведении автор очень точно провел собственное глубокое исследование мотивов поступков персонажей, произведя, в сущности, философский анализ моральных качеств общества в целом: много зависти, злобы, вероломства, алчности и прочих пороков, а добро очень редко торжествует над злом. С этими людскими пороками многие из нас сталкивались и сталкиваются постоянно, даже привыкли. Очевидно, что все это было, есть и будет. И автор описывает эту реальность, как представляется, в надежде, что кто-нибудь оглянется на самого себя, заглянет в свою душу, хотя бы на миг задумается.

Публикуемые рассказы тоже наполнены глубоким философским смыслом и подвигают к размышлениям. В «Пепельной клетке» у главного персонажа даже нет имени. Он, как и очень многие наши современники, не может понять, что происходит вокруг. Он в растерянности. Автор намеренно обезличивает своего персонажа, делает его типичным представителем современности, человеком из «толпы», он и подобные ему среди нас и вокруг нас везде.

Из таких малых индивидуальных величин и складывается то бесконечно большое явление, которое именуется историческим процессом. Познание психологии такого «маленького» человека – познание нас самих, нашего общества в целом, нашего прошлого и будущего. С точки зрения историка, достоверность общего суждения зависит от точности познания отдельных частичек – в данном случае таким элементом является Он.

В другом рассказе – «Клетчатая конура» – моральный облик человеческого социума раскрывается иначе – через судьбу больного ребенка. Его семья ищет способ борьбы с болезнью и ради спасения его даже изолировали. В этой «палате» на самом деле здоровье ребенка лишь ухудшается. Доктора же предлагают умертвить его, чтобы болезнь не распространилась на других обитателей дома. Что делать? Эта вечная проблема выбора. Она, как верно понимает ее автор, не индивидуальная, а социальная и возникла давно, а решается по-разному, в разных исторических эпохах, но суть одна и та же. Что важнее: жизнь одного представителя рода человеческого или многих сотен, тысяч? И этот вопрос постоянно возникает у людей, в том числе у тех, кто занимается политикой, управлением обществом. Отвечают на эту дилемму, как мы хорошо знаем, представители разных обществ и культур по-разному.

Современное общество, с точки зрения автора, так и не научилось лечить свои нравственные недуги. Кажется, что чем дальше идет прогресс, тем хуже становятся люди. Автор убедительно показал этот регресс через поступки своих персонажей. Используя множество точных аллегорий, он изобличает их нравственный упадок, пробуждает при этом целую гамму эмоций – от гнева до жалости и от грусти до смирения. Этические и моральные ценности, как следует из контекста данных произведений, потеряли всякий смысл для многих современных людей. Прогресс знаний, их огромный рост, по мнению автора, никак не связан с прогрессом в человеческой психологии, в людской морали.

Публикуемые произведения Вагифа Султанлы вызывают отнюдь не радужные оценки состояния современного общества, мотивов людей и уровня их моральных ценностей. В этом мире, по мнению автора, осталось так мало добра и уважения, так мало любви и морали, а грязи и пороков становится все больше и больше. Люди в большинстве своем, находясь под тем или иным влиянием, живут, как правило, одним днем, не думая о будущем. Это умение видеть природу человека такой, какая она есть – несомненное достоинство автора, признак его мастерства.

Точка зрения автора, обобщая, такова: человечество в моральном отношении не прогрессирует, а падает все ниже и ниже, и страдания людей не уменьшаются, а только принимают новые формы. Трудно предсказать, каковы будут следствия, которые вытекают из такого мира. И эти тревожные размышления автора важны, он – один из тех, кто глубоко переживает за людей, сочувствует им, а это, само по себе, такая большая редкость в современном обществе, в котором царят эгоизм и равнодушие.

Все публикуемые произведения, надо поздравить автора и переводчика, легко читаются, несмотря на то что фактически носят характер философского сочинения.

СОН ЗАБВЕНИЯ

Словно испокон веков в этих местах не было дождей – деревья, согнувшиеся от жары, беспомощно клонятся к земле; пожухлая трава превратилась в солому, обезвоженная почва потрескалась…

Он не видит всего этого. В такой зной его память занимает лишь далёкий голос.

Он не знает, откуда раздаётся этот голос, не понимает сказанного. Но в этом голосе он чувствует близость и теплоту, словно от колыбельной. На мгновение оторвавшись от себя, он чувствует, что этот голос звучит у него в душе, что это его собственный голос. Он глядит сквозь этот голос вдаль, его сознание мутнеет, голова кружится, дорога в его глазах тает и постепенно исчезает…

Бульдозер проезжает с сильным грохотом, раздающимся по всей окрестности. Вдали, на кладбище, у края села, чернеют надгробные камни, словно сросшиеся с землёй. В его памяти эта земля невообразима без кустов полыни, груд засохшего тамариска и этих надгробных камней.

…Ковш бульдозера с ужасающим скрежетом ударился о надгробный камень. Словно всё это время он находился в затмении, но очнувшись от этого скрежета, изо всех сил нажал на тормоз. Его конечности окоченели, по телу пробежала дрожь. «О господи, прокладывать дорогу через кладбище – да как же такое возможно? Как?…»

Он представил дорогу, проложенную по человеческим останкам, которые, стоная от боли, просили пощады. Ему показалось, что он стоит на этой дороге на ноющих ногах, не зная, куда идти, боясь даже двинуться с места, как малое дитя, делающее первые шаги, – стоит ему наступить на землю, как из-под неё послышатся стоны, которые сведут его с ума…

Открыв дверь кабины, он выпрыгнул вниз и сел на большой булыжник, лежащий чуть поодаль от дороги. Оглядел пористые надгробные камни, обросшие зелёным мхом. Камни стояли смирно в шеренгу, как солдаты, ожидающие команду и готовые вступить в бой, сравнять всё кладбище с землёй. «Почему же человек никак не может смириться с мыслью, что ещё с рождения его жизненный путь ведёт к кладбищу и каждый его шаг приближает его к смерти? Забывчивый человек не осознаёт, что вся эта борьба за жизнь ведётся во имя смерти, для приближения смертного одра, преодоления пути, ведущего к смерти. Человек забывает, что он борется с миром для того, чтобы достичь конечного пункта этого пути, не знает, что все препятствия и преграды, которые он преодолевает, в итоге ведут его в подземелье, доказывая, что он приговорён смешаться с землёй. Не знает, что у рождённого на свет человека есть всего один путь – путь к могиле; и стар и млад, рано или поздно, окажется там.

Для чего же тогда все эти надгробные камни? Почему человек не смешивается с землёй без единого напоминания о своём прежнем существовании? Может, надгробный камень служит памятником, возведённым человеческому горю, является продолжением его жизни, его жизнью после смерти? Или надгробный камень – это всего лишь обман, утешение?…»

Ему кажется, что эти надгробные камни тоже живые – они тоже, как люди, общаются друг с другом, шепчутся на каменном языке, делятся мыслями… У них собственные заботы, радости и печали, они тоже влюбляются, любят. Но боясь то ли света, то ли людей, они днём погружаются в каменный сон, и их жизнь начинается только по ночам. Поэтому по ночам на кладбище бывает особенно страшно.

Когда-то ему очень хотелось, чтобы на этом огромном кладбище были могилы его родных и близких, чтобы ему, как и другим людям, было что навещать. Ещё с детства он завидовал людям, которые приходили на кладбище навещать могилы своих родных и близких. И с возрастом это чувство росло в его душе, как мечта, как надежда…

Но сейчас, внезапно, он почувствовал родство со всеми могилами на этом кладбище, и страдание, терзающее его душу с раннего детства и взрослеющее вместе с ним, начало постепенно угасать.

«Сносить кладбище, рушить надгробные камни бульдозером и, мало того, строить дорогу над бывышими могилами, заливать асфальтом – тьфу, какая мерзость! Кто это придумал – человек или дьявол? Чем же они думали, как они додумались до такого свинства? Не боятся ли они Всевышнего, не задумываются ли о собственной смерти?…»

В нижней части кладбища несколько человек, собравшись, вскрывали могилы. Эта работа продолжалась уже неделю. Люди выкапывали останки своих родных и близких и переносили на новое кладбище – кто-то перехоранивал родителей, кто-то брата, сестру – словом, работа по перехоронению шла полным ходом. Утром он получил строгое поручение: полностью снести кладбище. Уже несколько дней, как сюда прибывали грузовики, загруженные щебнем, – разгружались, уезжали. Со сроками запаздывали – дорогу планировалось сдать к концу месяца. Сегодня он приезжал сюда уже во второй раз; утром люди попросили дать им время до вечера, так как некоторые ещё не успели перенести останки своих родных. А некоторые всё ещё не трогали могилы, до последнего не веря, что такое в принципе возможно. «Скажут, тоже: «Мы будем прокладывать дорогу именно отсюда – нам так поручили. Над властью не повластвуешь!» Ясен пень – дорога нужна, но это же не значит, что власть должна превращать кладбище в проходной двор… Что это за власть, которая поручает уничтожать кладбище, осквернять память предков?… И потом, что ты заладил – власть, власть… Что такое власть, объясни мне пожалуйста? Власть – это ты, я, власть – это простой народ!»

– Дядя, дяденька!

Он вздрогнул, поднял голову. Перед ним стоял мальчик шести-семи лет, в изношенной одежде. Хотя одеждой это можно было назвать с натяжкой – на нём была практически ветошь. Мальчик плакал навзрыд, слёзы текли по его щекам и смывали грязь с лица. «Господи, откуда взялся этот мальчик? Ростом в пядь, а слёзы льются ручьём… Что могло привести его сюда, что могло так опечалить его? Он так горько плачет, что вот-вот растает вместе со слезами, впитаясь в землю…»

В глазах ребёнка читалось всё его горе.

– Дядя, дяденька! – вновь всхлипнул мальчик.

Прослезившись, он встал, взял ребёнка за руку и погладил по волосам своей крепкой мозолистой рукой.

– Не разрушай могилу моей мамы, дяденька! Богом тебя молю! Поклянись матерью, что не станешь разрушать!

Внезапно он почувствовал бессилие, и это чувство начало постепенно нарастать в его душе, сродни усталости, томлению. Ему казалось, ещё немного и у него непременно остановится сердце.

Мальчик не угомонялся:

– Клянёшься? Скажи, ты клянёшься?

«Что же мне теперь ответить этому ребёнку? Как его утешить? Как ему объяснить, что это работа, поручение?! Мной или без меня – оно всё равно будет выполнено… Будь моя воля, я бы не тронул ни одну могилу… Будь моя воля…»

Уже неделю как у него не было сна ни в одном глазу. Стоило ему вздремнуть, как перед глазами появлялись трупы, скелеты, ему снились кошмары, и он с нетерпением ждал, когда же наступит утро.

Работа на кладбище шла полным ходом. Люди боялись, что вот-вот всё сравняют с землёй, и, вооружившись лопатами и кирками, они собирали останки на носилки и таскали на место нового кладбища, к верхней части сада Бабалы. При взгляде на место нового кладбища возникало ощущение, что в близлежащих сёлах произошла какая-то ужасная резня, и одновременное захоронение такого большого количества человеческих останков связано именно с этим бедствием.

Белый склеп, сооружённый над могилой Гаджи Махмуда, был разобран и перенесён на новое кладбище. Перенесли также и могилу Гаджи Махмуда, а вокруг неё разложили кирпичи и арматуру разобранного склепа, котороый планировалось построить заново – после того как всё успокоится.

Он встал, заглушил двигатель бульдозера, так как не собирался начинать работу, пока люди полностью не покинут кладбище. Но будь здесь Мириш, увидев, что он заглушил двигатель, принялся бы делить потерянное время на минуты и секунды и умножать их на дни и месяцы. Тогда пиши – пропало. Обдавая всё сигаретным дымом, выругал бы его на чём свет стоит. Отнять бы у этой сволочи сигарету и потушить бы её о его зрачок…

Он намеревался ждать, пока работа на кладбище не закончится. И плевать ему на Мириша с высокой колокольни – пусть ругается, сколько влезет. Уж лучше выслушивать ругательства Мириша, нежели разрушать могилы, пока люди не успели выкопать все останки…

После того как бульдозер был заглушен, стук лопат и кирок стал раздаваться всё громче. Стар да млад, мужчины, женщины – все работали в поте лица, при этом не веря всё же, что кладбище снесут. Но их надежду разрушило появление рядом с кладбищем бульдозера. Все вмиг встревожились и принялись усерднее копать, проклиная всё на свете.

Неделю назад, когда он прибыл сюда на бульдозере, люди едва не закидали его камнями – возможно, они забили бы его до смерти, не появись вовремя председатель сельсовета.

– Люди, – обратился к сельчанам председатель, – что вы набросились на этого беднягу? Он ведь не по своей воле приехал сюда. Подождите, вот соберутся аксакалы, решим, что делать дальше. Это кладбище, а не бесхозная застройка, чтобы всё разнесли бульдозером. Я-то ничего – допустим, я состарился, а с вами-то что? Имейте терпение – вот явится руководство района, и расспросим его, что к чему. Это ведь не мельница, чтобы перестраивать её в столовую или кабак, где будут собираться всякие алкаши. Это – кладбище, святое пристанище наших предков. Святое место должно остаться неприкосновенным, иначе потеряет всю святость…

Затем прибыл председатель райкома:

– Я выделил хорошее место для кладбища, – сказал он. – Переносите могилы своих родных туда. Мы вам окажем всяческую помощь.

Кто-то из сельчан возмутился:

– А нельзя ли, товарищ председатель, выделить другое место для дороги, а кладбище не трогать? Мы сами поможем чем нужно, лишь бы кладбище осталось на месте.

Председатель взбесился не на шутку:

– Я вам по-хорошему говорю, а вы тут со мной спорите. Он новый сотрудник, ещё года нет как он работает в этом районе. Стоит ли теперь портить с ним отношения из-за какого-то пустяка?

– Что значит «пустяка»? – сказал кто-то из толпы. – По-вашему, кладбище – это пустяк?

Председатель не сдержался:

– Хватит, – строго отрезал он. – Эта тема закрыта. – Затем, садясь в свою машину, сердито добавил: – Чёрт ногу сломает с этим народом, как я их только терплю?! – и уехал.

Его конечности и рёбра ныли от боли. Ему казалось, что стоит сделать шаг, как сердце остановится и он упадёт. Слова председателя сельсовета слышал как во сне. Он полностью позабыл, с какой целью сюда приехал. Люди, еле сдерживаясь от злости, с ненавистью смотрели на него. Но он не испытывал никакой ненависти к этим людям, избившим его до полусмерти, – ему всего лишь хотелось скрыться от их взглядов, от которых всё его тело охватывала дрожь. Но ноги будто приросли к земле – он стоял как вкопанный, глотая собственную кровь.

… Поднял голову – мальчика нигде не было. Он даже не почувствовал, когда ребёнок ушёл. «Что же я ответил ребёнку, как его утешил? Успокоил его хотя бы или нет?» Как ни старался, вспомнить не смог.

…В детстве они с друзьями частенько играли на кладбище. Иногда, втайне от всех, он приходил сюда один и пргуливался по кладбищу, просекая его вдоль и поперёк. В то время эта дорога, шедшая от начала до конца кладбища, казалась ему бесконечной. Гулял по кладбищу и читал на надгробных камнях печальные, лирические безутешные эпитафии о непостоянности жизни и неизбежности смерти. Он до сих пор помнил первые строки одной из эпитафий: «Мой корабль пристал к бездне и не дал мне насладиться жизнью…». Дальше позабыл.

Алиш сидел голышом на холмике, расположенном на берегу реки чуть поодаль от кладбища. Обхватив голову руками, он полностью ушёл в себя – ничего не видел, не слышал. Всё тело покрылось редкими седыми волосами. Побелев, зрачки Алиша источали дикий холод. Но Алиш не догадывался о состоянии зрачков, об этом холоде, охватывающем душу в этот летний зной.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.